Джейн Кренц - Встреча

— Отнесете меня на руках в мою… Гарри, что это вы делаете? Сейчас же поставьте меня на пол!

Она сначала сопротивлялась, когда он подхватил ее на руки. Но к тому времени, как он пронес ее через холл и благополучно поставил на пол возле кровати, она уже смирилась.

— Ах, Гарри! — прошептала она страстно и обвила его шею руками. Он присел с ней рядом на краешек постели. — Ты хочешь снова любить меня?

— Конечно же, дорогая моя. И поверь, я постараюсь доставить тебе значительно большее удовольствие, чем в первый раз. — В голосе его звучала нежность. — Я намерен превратить тебя из прекрасной воительницы Афины в Афродиту, богиню любви!

— Гарри! Боже мой, Гарри, пожалуйста! Я не могу больше! Это невозможно!

Гарри поднял голову, желая видеть, как Августа, дрожа в его объятиях, достигнет вершины любовного наслаждения. Она выгнулась всем телом, словно тетива лука. Темные волосы облаком разметались по подушке. Глаза были зажмурены, пальцы стиснули край белой простыни.

Гарри лежал меж раздвинутых ног Августы. Жаркий аромат ее тела кружил ему голову, губы еще чувствовали сладостный вкус ее губ.

— Да, милая, да, теперь ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя! — Он снова принялся ласкать ее, заставляя содрогаться от страсти и желания.

— О Гарри!

— Как ты прекрасна! — задохнулся он. — Ты очаровательна, ты исполнена страсти, дай же себе волю, милая, предайся своему чувству целиком. — Он на мгновение прервал ласки и почувствовал, как внутри у нее все сжалось от отчаяния. — Ну же, милая, не бойся, ты уже почти на вершине, не бойся же, милая. — Он склонился над ней, прильнув к ее устам.

— Боже мой! Гарри? О Гарри!

Пальцы Августы вцепились в его волосы, она чуть приподнялась, словно пытаясь уйти от его нескромных ласк, от дразнящих прикосновений его губ и языка. По бедрам ее пробежала дрожь, и она в изнеможении вытянулась на постели.

Гарри снова взглянул на нее. В слабом свете свечи перед ним пылали приоткрытые губы Августы и розовели, точно расцветая под его лаской, ее прелестные груди.

Вздрогнув, она вдруг громко вскрикнула, и пронзительный крик этот, без сомнения, был слышен даже в холле. Августа забилась в объятиях Гарри, а сладкие волны любовного восторга одна за другой проходили по ее телу.

Гарри всем своим существом откликался на эти сладострастные вздохи и стоны, на каждый оттенок ее пробудившейся чувственности. Видя, как укрощенная Августа предается первому в своей жизни любовному экстазу, он понимал, что никогда в жизни не встречал столь великолепной женственности, столь чистой и откровенной страстности.

Ее ответная страсть еще больше разожгла тот огонь, что давно уже пожирал его изнутри. Гарри знал, что более не выдержит и секунды. Он прильнул к ее разгоряченному ласками и все еще содрогающемуся от наслаждения телу и проник в него.

— Не думаю, чтобы мне когда-нибудь надоели наши с тобой полуночные свидания, моя милая, — хрипло шепнул он ей на ухо и тут же сам чуть не захлебнулся в волнах восторга, с оглушительным гулом обрушившегося на него. Он вздрогнул и провалился в ничто. Его хриплый победоносный стон все еще звучал в спальне, когда он без сил рухнул на влажное обессиленное тело Августы.

Прошло некоторое время, прежде чем Гарри очнулся среди смятых простыней и снова потянулся к Августе. Когда же его рука нащупала рядом лишь пустую постель, он неохотно открыл глаза:

— Августа? Господи, ну а теперь-то куда ты подевалась?

— Я здесь.

Он повернулся и увидел, что она стоит у открытого окна. Она накинула пеньюар. Прозрачная легкая ткань не скрывала прелестных округлых форм, ленты чуть шевелились на ночном ветерке. Она снова показалась Гарри неземной, нереальной. Почти неприкосновенной. У него вдруг возникло ужасное предчувствие, что вдруг она, подобно призраку, вылетит в открытое окно и исчезнет навсегда.

Он приподнялся и сел, потом отбросил в сторону простыни, точно снедаемый каким-то неотвязным, необъяснимым желанием. Он должен немедленно поймать ее, удержать, сберечь! Он уже потянулся было к Августе, когда вдруг осознал, что ведет себя по меньшей мере нелепо.

Ничего призрачного в ней нет! Он ведь только что касался ее жаркой плоти. Гарри заставил себя лечь и спокойно откинуться на подушки. Да, Августа в высшей степени реальна и принадлежит ему. Она отдала ему всю себя без остатка.

Да, она принадлежит ему.

Это связано отнюдь не с одним лишь физическим обладанием — в тот миг, когда она дрожала от наслаждения в его объятиях, она принесла ему в дар всю себя до конца, отдала ему часть своего «я», словно умоляя, чтобы он сберег эту драгоценную частицу ее души.

«И я непременно буду беречь тебя, — мысленно поклялся Гарри, — буду защищать тебя, хота иногда ты сама станешь бунтовать против этого. И я буду так часто любить тебя, как только возможно, укрепляя тем самым союз наших душ и тел».

Он прекрасно понимал, что для Августы их близость стала клятвой верности ему, одной из древнейших клятв, которые умеют давать только женщины.

— Иди сюда, Августа.

— Сейчас. Вы знаете, я постоянно думаю о нашем браке, милорд… — Она смотрела куда-то во тьму, обхватив себя под грудью руками, словно желая согреться.

— А что о нем думать? — Во взгляде Гарри сквозила усталость. — Мне, например, все ясно.

— Да, не сомневаюсь, что вам-то, милорд, в нем ясно все. Вы мужчина!

— Господи, неужели ты снова начинаешь этот нескончаемый спор? — Он поморщился.

— Я рада, что вы сразу поняли, о чем речь, милорд. Надеюсь, разговор со мной вам еще не наскучил? — прошептала она.

— Нет, но, по-моему, мы просто теряем время. Я уже участвовал в твоих попытках решить эту проблему, если помнишь. Однако должен сказать, что ваш разум довольно легко смутить, мадам, не правда ли? — Он коварно улыбнулся.

Августа обернулась и гневно сверкнула глазами:

— Честное слово, Гарри, временами ты становишься просто невыносимым! И в тоже время можешь быть ужасно чопорным и напыщенным! Тебе это известно?

Он усмехнулся:

— Надеюсь, ты скажешь, когда я стану совершенно невыносимым для тебя?

— Ты и сейчас совершенно невыносим! — Она метнулась в сторону и вдруг оказалась с ним лицом к лицу. Белые ленты ее пеньюара взвились в воздух. — Я хочу сказать тебе что-то очень важное, и я была бы очень благодарна, если бы ты выслушал меня внимательно.

— Отлично, мадам. Можете начинать ваше выступление.

Он заложил руки за голову и изобразил на лице глубочайшее внимание. Что было совсем нелегко. Черт побери, Августа выглядела слишком соблазнительно в этих прозрачных одеждах! И стояла так близко! Он снова почувствовал возбуждение.

Лунный свет, падавший в окно, четко обрисовывал ее стройные бедра, окутанные тонким муслином. Гарри понимал, что еще минута и он унесет ее обратно в постель, чтобы вновь предаться сладостным забавам. И он не сомневался, что уже через две-три минуты она опять захлебнется в порыве страсти. Она так удивительно умеет откликаться на его желание!