Бетина Крэн - Райская сделка

— … и в вашем проклятом «акте» ничего не сказано о том, что я должен кормить федеральные войска! — Обычно добродушное круглое лицо дяди Харви стало багровым, как вареная свекла, а его шея почти утонула в воротнике рубашки.

— У меня есть письменные полномочия — военный приказ президента Соединенных Штатов — реквизировать продовольственные продукты! — Высокий военный совал в лицо дяди Харви документ, зажатый в руке. — И лучше вам их выдать, а не то я прикажу заковать вас в цепи! — Его звучный, подрагивающий от ярости голос показался Уитни поразительно знакомым, и она содрогнулась.

— Даже и не подумаю! Вот подождите… — Дядя Харви заметил в дверях Уитни и повернулся к ней с возгласом: — Девочка! Ну, слава Богу, ты пришла!

Уитни видела, как дядюшка Харви шевелит губами, изливая ей свои жалобы, но смысл его слов не доходил до нее. Сжимая кулаки и весь вибрируя от ярости, военный тоже обернулся.

Уитни застыла, неожиданно оказавшись лицом к лицу со своим вчерашним преследователем и пытаясь обрести спокойствие. Она была ошеломлена его крупным статным телом, высоким ростом… Она и не представляла, что он такой красивый… Эти мягкие волнистые кудри, широкие плечи с золотыми эполетами…

В напряженной тишине Уитни увидела, как лицо его исказилось, густые брови нахмурились, а смелый, так запомнившийся ей рот скривился в презрительной усмешке.

— Это вы! — Его серо-голубые глаза стали стальными, когда он подчеркнуто придирчиво окинул взглядом ее рубашку, затем узкую талию и плавный изгиб бедер, и насмешливо вздернул прямой, красиво очерченный нос, таким же наглым взглядом пробежав по ее фигуре снизу вверх, отчего Уитни бросило в жар.

— А это вы! — воскликнула она с пылающими от оскорбления щеками.

Мгновением позже Уитни отмела от себя страх за последствия своего вчерашнего отчаянного поступка. В конце концов, она не сделала ничего плохого, только защищалась самым эффективным способом, который был доступен ей в тот момент. С первого же взгляда на его горделивую и властную осанку Уитни поняла, что вряд ли этот надменный грубиян разгласил исход их столкновения или природу своего «ранения». Что он может сделать ей здесь, в присутствии половины населения долины и всех этих солдат?

— Мне следовало догадаться, что я застану здесь именно вас — разглагольствующим и притесняющим порядочных и честных людей.

— Скажи им, дочка. — Дядя Харви озадаченно перевел взгляд с майора на Уитни, недоумевая, когда они успели познакомиться. — Скажи, что я не обязан принимать у себя человека против своего желания. И что я не обязан «продавать» продукты, которые не хочу продавать.

— Я поступлю лучше, дядюшка Харви. — Уитни ободряюще улыбнулась хозяину таверны и, не отрывая выразительного взгляда от своего обидчика, покачивая бедрами, вошла в таверну. В дверях столпились любопытствующие. — Я скажу об этом их командиру… самому майору. Об этом и еще кое о чем…

Высокий темноволосый военный шагнул ближе, черты его лица приобрели властное и надменное выражение. Он мстительно усмехнулся, похлопал своими длинными изящными пальцами по золотым нашивкам на воротнике и по эполетам, и когда заговорил, от его речи образованного человека у Уитни все сжалось внутри.

— К вашим услугам, барышня. Я и есть тот самый майор.

Только долгие годы практики в эмоциональной изворотливости, необходимой для удачной сделки, помогли Уитни скрыть безмерное удивление. Он — майор?! Он у них командир… старший?! Она сдержала удивленное восклицание, и единственным признаком бурлящих в ней чувств был прищур ее зеленоватых глаз.

— Майор Таунсенд… из бостонских Таунсендов, — высокомерно представился он, как будто ожидая, что за этим последует раболепное восхищение и уважение. — Назначен в девятый мэрилендский отряд волонтеров. — Последнее слово он произнес с видимым пренебрежением. — Меня направили в эту вашу заброшенную долину с приказом раскрыть и уничтожить все противозаконные винокурни и арестовать любых участников запрещенного законом производства спиртного. И я намерен выполнить полученный приказ.

Это заявление вызвало у людей, столпившихся в дверях, обмен встревоженными замечаниями, и он многозначительно посмотрел на дядю Харви:

— Отказ содействовать мне в исполнении военного приказа может рассматриваться как поощрение бунтарей-винокуров и повлечь за собой крайне суровое наказание.

— Я плачу налоги. — Дядя Харви покраснел и смущенно втянул шею. — У меня есть сертификат на те марки, которые у меня в бочках. Вы видели их собственными глазами.

— Очень подозрительные сертификаты, — брезгливо сказал майор, — им уже больше года. Никогда не поверю, что за прошлый год вы не распродали ни одной бочки этого чертова зелья. — Он окинул старика насмешливым взглядом. — В вашей грязной дыре только смертельно пьяный сможет вынести столько времени! — Он уперся в пояс длинными пальцами и выдвинул вперед плечи, подчеркивая свои слова. — Моим людям нужна еда, Дедхем, и я получу для них еду и спирт по рациону, и немедленно. Иначе у вас будут серьезные проблемы.

— Вы не имеете права распоряжаться здесь, грабить и обирать честных людей, лишая их последнего.

— Это отнюдь не грабеж, а самая обыкновенная покупка. Я же объяснил, что выдам вам расписки, по которым вам заплатят наличными в армейском казначействе, что находится в Питсбурге. Вам полностью заплатят в валюте Соединенных Штатов за те помои, которые вы подадите.

— В валюте? — Не веря своим ушам, Уитни посмотрела на дядю Харви. — Он хочет дать вам наличные деньги за еду и за виски?

— Именно это я и пытаюсь втолковать старому дуралею! Таунсенд презрительно фыркнул, чувствуя себя полностью оправданным своим честным предложением и против воли радуясь, что выстоял перед искушением схватить Уитни в объятия в ту же самую минуту, как снова ее увидел. Сдержанность была широкоизвестной добродетелью Таунсендов.

— Да-а уж, ничего глупее мне и слышать не доводилось, — пробормотала между тем Уитни, глядя на дядю Харви и качая головой. Первоначальный шок от новой встречи с «солдатом» и от выяснения, что именно он и командует этим отрядом, уже проходил. К ней возвращалось чувство внутреннего контроля, а вместе с ним и ее кошачья хитрость и сообразительность.

— Слышите, Дедхем? — усмехнулся Таунсенд, наслаждаясь иронией положения, при котором ей приходилось защищать его доводы. — Это говорит голос разума.

— Деньги за еду? — Она тихо засмеялась, поняв, что майор принял ее замечания за поддержку своего наглого требования. Ее холодный насмешливый взгляд переместился с дяди Харви на высокого майора. Ей противно было смотреть на этого властного и самоуверенного аристократа. Деньги за еду! Только чужак с востока мог до этого додуматься — в самой этой мысли было нечто непристойное!