Джо Беверли - Цветок Запада

— Пьянство, дед, но есть и еще одна причина — невыполнение приказов хозяина, — ухмыльнулся молодой шустрый парень.

— Пьянство? — зашипела Имоджин. — Он порет людей за пьянство!

Сивард в ответ только пожал плечами.

— Я говорил, что Фицроджер очень строгий господин, так оно и есть. Пьянство может принести много горя и бед.

Потом Сивард покачал головой и добавил:

— Подождите до завтра, леди, пока вы сами не увидите этого человека. Это просто сумасшествие — снова пускаться в путь, не выспавшись и не отдохнув.

Имоджин снова свалилась на мешок, понимая, что слишком устала, чтобы сдвинуться с места.

Неужели и ее отец приказывал пороть людей? Наверно, так оно и было, но она никогда не видела этого. Она жила совсем в ином мире.

Ее отец создал для нее этот блаженный мир, но теперь девушка понимала, что все это было иллюзией. Воины регулярно отправлялись из Каррисфорда воевать, но ей всегда старались представить все это как парад, а не жестокую кровопролитую баталию.

Имоджин приучали к роли благородной леди. И хотя она постоянно заботилась о раненых и больных, ей доверяли присматривать только за легко раненными и незаразными больными.

Ее жизнь в замке была сплошной идиллией и иллюзией. Теперь пришло время окунуться с головой в реальность.

Ее чудесное детство не подготовило ее к настоящей жизни. Сивард был прав: ей следует выждать и окончательно выяснить, что за человек этот Ублюдок Фипроджер.

Нахальный молодой человек с подносом снова пробирался мимо них. Он остановился.

— Возьми.

Парень подал им наполовину наполненный элем кувшин.

Сивард поблагодарил его и передал кувшин Имоджин. Она сделала большой глоток, чтобы смочить пересохшее горло. Ее не волновало, что из этого кувшина уже кто-то пил. Эль был хорошим. Это тоже говорило в пользу замка Клив. Она отдала кувшин Сиварду, и тот осушил его до дна, удовлетворенно крякнул и утер рот грязным рукавом.

Имоджин поняла, что ей стоит сделать то же самое, и осторожно утерлась грязной тряпкой. Потом девушка попыталась подняться на ноги. Она застонала, когда ей пришлось встать на распухшие израненные ноги, и быстро ухватилась за посох. Казалось, что после отдыха ей стало еще тяжелее стоять на ногах.

— Как хорошо, что мне приходится хромать, — бормотала она. — Попробуем выяснить еще что-нибудь.

Сивард посмотрел на ее ноги и тихо выругался.

— Леди, вы не должны…

— Мы пришли сюда, чтобы спасти Каррисфорд, — мрачно прошептала Имоджин.

Они принялись кружить по двору, заполненному народом, но старались держаться поближе к крепостной стене.

У Имоджин стало веселее на душе. Она слышала, как люди ругались и толкались, пробиваясь сквозь толпу, но чаще уступали друг другу дорогу, и шутки можно было слышать так же часто, как и ругательства.

Вдруг она почувствовала запах свежего хлеба, и у нее заурчало в животе. Они ничего не ели целые сутки, только пили воду, а сейчас ей достался добрый глоток эля.

— Не можем ли мы попросить немного хлеба? — шепнула она Сиварду.

— Нам ничего не будет стоить эта попытка, — сказал он и пошел к двери пекарни. — Подайте кусочек бедным людям, — жалобно заныл Сивард.

Пекарь посмотрел на них и кивнул своему подмастерью. Мальчишка протянул им хлеб, который тут же упал в грязь. Сивард поднял его и поблагодарил пекаря. Они отправились в прохладный внутренний двор замка. Пока пробирались сквозь толпу, Имоджин почувствовала, что ее фальшивый живот падает. Она взвизгнула и подхватила его — тесемки, которые поддерживали мешок, развязались.

В ту же секунду около нее оказалась женщина средних лет.

— У тебя схватки? — спросила она. — Тебе пришло время рожать?

— Нет, нет, еще не скоро, — ответила Имоджин.

— Ты права, наверно, ребенок просто перевернулся. Откуда вы?

Имоджин пыталась удержать фальшивый живот, чтобы тот не свалился окончательно. Она беспомощно посмотрела на Сиварда.

Тот, изображая голодного и жадного мужика, откусил огромный кусок свежеиспеченного хлеба, отчего у Имоджин потекли слюнки. Потом он пробормотал:

— Из Тетриджа.

Это была деревня на границе владений Каррисфорда, Ворбрика и Клива.

— Неудивительно, что вам пришлось бежать оттуда. Ведь кругом такое творится…

Сивард сразу же передал хлеб Имоджин, и та тоже откусила большой кусок. Хлеб был великолепным и еще теплым. То, что он валялся на земле, ее совершенно не волновало.

— У меня развязались тесемки.

— Может, стоит избавиться от живота? — спросил Сивард. — Он уже сыграл свою роль.

Имоджин, продолжая жевать, отрицательно покачала головой. Она не желала рассказывать Сиварду о причинах, по которым не хотела отказываться от роли беременной. Если Фицроджер увидит ее с животом, у него начнется припадок даже при мысли о том, что и леди Каррисфорд стала беременной, не имея мужа. Имоджин подумала и ответила Сиварду:

— Здесь уже многие думают, что я на сносях. Если мы захотим уйти, не повидав Фицроджера, то с этим животом я не привлеку к себе излишнего внимания.

Она с трудом оторвалась от хлеба и передала его Сиварду. Тот отрицательно покачал головой.

— Доедайте, мне уже достаточно. Могу утверждать, что, когда вы схватились за живот, все выглядело весьма натурально. Я сам чуть не поверил, что вы вот-вот начнете рожать. Но нам веет же лучше попытаться поскорее завязать тесемки. Найдем укромный уголок, и я попытаюсь вернуть живот на прежнее место.

Имоджин зашла за стог сена. Сивард начал шарить под ее юбками, пытаясь найти концы тесемок.

— Эй, ты, старый козел! — заорал огромный воин, несший целую связку пик так легко, словно это были обыкновенные палки. — Ну ты и горячий. Всем видно, что ты здорово поработал над этой бабой. Подожди хотя бы темноты, тогда и развлекайся.

Он громко захохотал, и все окружающие присоединились к нему.

— У меня осталось не так много времени для подобных развлечений, — спокойно ответил ему Сивард. — Приходится использовать любой удобный момент!

Толпа громко загоготала.

— Тогда я рад, что ты привел с собой бабу. Их здесь так мало, а ты, кажется, способен замучить не одну за ночь!

Имоджин на секунду прижалась к стене. Ей стало не по себе.

— Скорее всего, мы не сможем найти тихий уголок, чтобы никто не мог нас там потревожить.

— Успокойтесь, — сказал ей Сивард. Хотя он пытался ее успокоить, но в его голосе прозвучал плохо скрываемый смешок. Все решили, что они… И никого это не возмутило, просто позабавило.

Имоджин стала рассуждать, не лучше ли ей было отправиться в монастырь, как предлагал преподобный Фульфган. После смерти отца ее духовник постоянно описывал девушке преимущества монашеской жизни. Его доводы в пользу жизни с постоянными постами и молитвами, которая могла привести ее к вечному блаженству, так и не убедили Имоджин. Но сейчас она обнаружила в монашестве одно преимущество. Если она будет жить в монастыре, ей не придется выходить замуж и не будет мужчины, который станет прикасаться к ее телу. Она никогда не столкнется с тем, что.., что случилось с Жанин.