Барбара Картленд - Неотразимый мужчина

С Николасом случались какие-то неприятные истории, но лорд Мельбурн не мог сейчас их припомнить. Он знал определенно лишь одно: его не заботила больше судьба его друга детства, ведь они не общались с тех пор, как оба покинули Оксфорд.

Что же писала эта женщина в своем письме?

"Мой дядя, сэр Родерик Верной, болен, он очень хочет видеть Вашу светлость. Умоляю Вас приехать к нему при первой возможности.

Нижайший поклон, Кларинда Вернон".

Это письмо мало о чем говорило ему, за исключением того, что старик находился в тяжелом состоянии.

«Мне надо было поехать еще на прошлой неделе», — сказал лорд Мельбурн сам себе и подхлестнул лошадей, будто еще было не слишком поздно, чтобы наверстать упущенное время.

Он не остановился в Мельбурне по дороге, хотя страстно этого желал, но поскакал прямо в Прайори.

Поездка из Лондона заняла менее двух часов, но он въехал в старинные железные ворота, не испытывая ни чувства удовлетворения от быстрой езды (его лошади даже не перегрелись), ни какой-либо приятной усталости.

Вдоль дороги стояли старинные дубы, и ветви их образовывали зеленый туннель. Неожиданно лорду Мельбурну показалось, будто впереди кто-то движется навстречу ему.

Это была женщина, сидящая верхом на лошади, и почти бессознательно он отметил, что она едет прямо посередине дороги и не собирается уступать место встречному экипажу.

Затем, к его удивлению, она направила лошадь в сторону и остановилась, ожидая его приближения и, видимо, надеясь, что он тоже придержит своих коней.

Она ожидала его с заметной настойчивостью, которая вызвала у него явное раздражение. Она даже не подняла руки, просто ждала, и у него возникла абсурдная мысль объехать ее стороной по траве и двинуться дальше. Но все-таки, повинуясь ее молчаливому приказу, он натянул вожжи.

Она не спеша подъехала к нему и остановилась у передка. Но фаэтон его был так высок, что, даже сидя на лошади, дама смотрела на него снизу вверх.

С первого взгляда он был поражен ее прелестью.

Но, будучи искушен в тонкостях женской одежды, отметил старое и вышедшее из моды платье, хотя потрепанный зеленый бархат, из которого оно было сделано, очень эффектно подчеркивал белизну ее кожи.

Трудно даже представить себе женщину со столь белой кожей, подумал лорд Мельбурн, но когда взглянул на ее волосы, то сразу все понял. Они были рыжего, почти красного цвета, но через секунду уже показалось, что они не красного, а золотого цвета, он сразу не мог понять.

Таких волос лорд никогда в жизни не видел и даже не мог себе вообразить: золото спелой пшеницы, оттененное яркими отблесками пляшущих языков пламени. Небрежно собранные в пучок на затылке, они, казалось, горели на солнце. На женщине не было никакой шляпы.

Она была очень маленького роста, и на ее маленьком круглом личике с небольшим выдающимся подбородком резко выделялись огромные глаза. Странные глаза были у этой девушки — темно-синие, цвета штормового моря, а ведь рыжим волосам обычно соответствуют карие глаза с зелеными крапинками.

«Прелестна, невероятно прелестна», — сказал лорд Мельбурн сам себе и приподнял шляпу. Не успел он это сделать, как девушка на лошади произнесла холодным голосом, без тени улыбки:

— Вы — лорд Мельбурн?

— Да.

— Меня зовут Кларинда Верной. Я писала вам.

— Я получил ваше письмо, — ответил лорд Мельбурн.

— Я ждала вас на прошлой неделе.

Ее слова прозвучали как обвинение, и лорд Мельбурн напрягся.

— Сожалею, но обстоятельства не позволили мне тотчас же покинуть Лондон, — ответил он.

— Однако еще не поздно, — сказала она.

Он удивленно поднял брови.

— Я должна поговорить с вами наедине.

Он посмотрел на нее с недоумением: они и так уже были одни. Потом он вспомнил о груме, стоящем на запятках его фаэтона.

— Джеймс, — сказал он, — пройди вперед к лошадям.

— Слушаюсь, милорд.

Грум соскочил на землю, прошел вдоль экипажа и взял лошадей под уздцы.

— Поговорим так или мне нужно сойти на землю? — спросил лорд Мельбурн.

— Не надо, оставайтесь на месте, главное, чтобы ваш слуга ничего не услышал.

— Он ничего не услышит, — ответил лорд Мельбурн, — а если и услышит, то это — надежный человек.

— То, что я сейчас вам скажу, не предназначено для ушей слуг, — заметила Кларинда Верной.

— Тогда лучше я сойду на землю, — сказал лорд Мельбурн.

Не дожидаясь ответа, он ловко спрыгнул с фаэтона. После долгого сидения лорд с удовольствием стал разминать затекшие ноги.

— Не желаете, чтобы Джеймс подержал на поводу и вашу лошадь?

— Кингфишер не убежит, — ответила она и спрыгнула с седла с такой легкостью, что, казалось, она парила в воздухе.

Она перекинула повод через луку седла и направилась по дорожке в тень одного из старинных дубов.

Лорд Мельбурн последовал за ней.

Она и в самом деле была очень миниатюрна и теперь казалась ему даже меньше, чем когда сидела верхом на лошади. Он прикинул, что ее талию, даже в плохо сидящей одежде, можно легко обхватить двумя ладонями, а ее волосы вспыхивали перед ним на солнце, будто блуждающие болотные огоньки, заманивающие человека в предательскую трясину.

Он нашел забавным выдуманное им сравнение.

«Какого черта, я становлюсь романтиком», — подумал лорд.

Он и в самом деле не предполагал, что может обнаружить в Прайори что-либо изысканное, необычное или истинно прекрасное.

Кларинда Верной остановилась под одним из дубов.

— Мне нужно поговорить с вами перед тем, как вы увидите моего дядю, — сказала она, и теперь лорд Мельбурн увидел, что она очень нервничает.

— Он болен? — спросил лорд.

— Он умирает, — ответила она. — Я думаю, он держится только потому, что хочет увидеть вас.

— Простите меня. Если бы вы более ясно изложили ситуацию в письме, я приехал бы гораздо раньше.

— Я не хотела отвлекать вашу светлость от развлечений, пока положение дяди не прояснилось окончательно.

В ее голосе прозвучала нотка сарказма, и лорд взглянул на Кларинду с удивлением. После некоторой паузы она продолжала:

— То, что я сейчас скажу, возможно, будет сложно для вашего… понимания. Но ради моего дяди вы должны согласиться с его волей.

— И чего же он хочет? — спросил лорд Мельбурн.

— Мой дядя, — ответила Кларинда, — хочет лишить наследства своего сына Николаев. Он оставляет Прайори и все земли… мне. И потому, что это очень много для него значит, и потому, что он умирает, им овладело еще одно желание, и ничто не может его изменить.

— Какое желание? — спросил лорд Мельбурн после того, как она сделала паузу.

— Чтобы вы… заключили… со мной… брак…

Теперь ее голос явно дрожал от нервного напряжения, а на щеках появился яркий румянец. Лорд Мельбурн был так поражен, что на секунду утратил дар речи. Но прежде, чем он успел что-нибудь сказать, Кларинда быстро произнесла: