Барбара Картленд - Неподдельная любовь

— Я хочу тебя! — прохрипел он. — Господи, как я тебя хочу!

Его грубый голос был полон животной страсти.

Лила отвернулась, но он начал целовать ей ухо и щеку. Жадная настойчивость его губ вызвала у нее приступ отвращения.

— Отпустите меня! — вскричала она.

— Ты моя и никуда от меня не уйдешь! — громовым голосом объявил он.

Она отчаянно мотала головой, не позволяя ему завладеть ее губами. Но его руки стиснули ее с такой силой, что она просто задыхалась, становилось все труднее противостоять ему. Чувствуя, что вскоре вынуждена будет сдаться. Лила впала в панику.

Но в эту секунду дверь гостиной открылась.

Дворецкий Ньюмен почтительно осведомился:

— Не желаете ли чаю, мисс Лила?

Мистер Хопторн инстинктивно разжал руки, и девушка смогла наконец высвободиться.

Бросив на Ньюмена благодарный взгляд, она выбежала из гостиной и, стремительно поднявшись наверх, бросилась к себе в спальню.

Захлопнув дверь, она привалилась к ней спиной, дрожа и задыхаясь. Сердце бешено колотилось, губы пересохли.

Няня стояла на коленях у дорожного сундука и складывала в него вещи. Обернувшись на шум, она встревоженно спросила:

— Что случилось, дорогуша? Кто вас так расстроил?

— Скорее, няня! — душераздирающе прошептала Лила. — Мы должны уехать… как можно скорее! Обязательно!

Она твердо знала: если ее заставят выйти замуж за Джона Хопторна, она покончит с собой.

Лила с няней покинули дом ранним утром следующего дня.

Девушка была уверена, что сэр Роберт крепко спит, поскольку накануне пил даже больше обычного. Вечером, за обедом без посторонних, он был с ней гораздо любезнее, чем днем раньше.

Хотя после сцены с мистером Хопторном Лиле больше всего хотелось запереться у себя в спальне и никого не видеть, она сознавала — это было бы ошибкой.

Чтобы вырваться из этой ужасной ловушки, которая вот-вот захлопнется, ей следовало быть умной и дальновидной.

— Помоги мне, папа! — молила она.

Ей сейчас казалось, что только отец мог бы понять, в каком опасном положении она оказалась.

За обедом она старалась как можно естественнее вести разговор с сэром Робертом о покупках, которые ей нужно будет сделать.

— Боюсь, отчим, это будет стоить немалых денег!

Сэр Роберт засмеялся.

— Не думаю, что тебе удастся меня разорить! Но ты действительно слишком долго носила траур, поэтому теперь тебе хочется иметь красивые наряды приятных цветов.

Лила не стала признаваться, что уже три месяца носит «приятные цвета», и сказала только:

— Я уверена… что найду в Лондоне… много чудесных платьев. Но… как я буду за них платить?

Она говорила нерешительно, словно стыдясь просить отчима о деньгах.

— Пусть их запишут на мои счета, — сказал сэр Роберт. — Они открыты у меня во всех лучших магазинах Лондона.

— Но, наверное, будут и… другие покупки, — прошептала Лила. — Например… туфли, перчатки… шляпки…

Сэр Роберт опять затрясся от смеха.

— Насколько я понимаю, ты просишь у меня наличные! Хорошо, я дам тебе пятьдесят фунтов, но учти — я потребую отчета!

— Конечно, — пообещала Лила. — Большое вам спасибо, отчим.

Он очень много пил — и за обедом, и после него. К тому времени, когда Лила пожелала ему спокойной ночи, он уже выпил полбутылки портвейна и речь его стала невнятной.

Однако, прежде чем уйти спать, она сумела получить от него обещанные деньги.

Тем временем няня не тратила времени даром: она одолжила у Ньюмена путеводитель Брэдшоу. В нем оказалось не только расписание поездов, но и, к вящему восторгу Лилы, расписание пароходной компании.

Согласно расписанию каждую среду из Лондона, с верфи Брунсвик, отправлялся в Роттердам пароход. Были пароходы и в пятницу.

Но Лила сочла более разумным уехать из Лондона уже на следующий день — задолго до того, как у ее опекуна возникнет первое подозрение, что она может не вернуться.

Лила уже мысленно сочинила текст записки, предназначавшейся отчиму. Пока няня укладывала в дорожный сундук платье, в котором она вышла к обеду, девушка села за небольшой секретер, стоявший у нее в спальне, и написала нижеследующее:

«Дорогой отчим!

Я глубоко благодарна вам за пятьдесят фунтов, которые вы любезно мне дали. Постараюсь тратить их разумно, но, так как я плохо знаю Лондон, на покупку всего, что мне нужно, может уйти немало времени.

Я только что вспомнила: одна мамина подруга прислала мне письмо всего месяц назад, где сообщила, что после моего возвращения в Англию была бы рада принять меня в качестве гостя в своем особняке в Мэйфэйр. Она приглашала меня и в их загородное поместье.

Думаю, мы с няней могли бы задержаться у нее дня на три и, может быть, съездить вместе за город на уик-энд.

Еще раз большое спасибо за всю вашу доброту.

Ваша любящая падчерица,

Аила».

Когда в половине шестого они с няней покинули дом, их провожали только два лакея»

Одному из них Лила передала свое письмо.

— Отдай его сэру Роберту, когда он встанет, — велела она. — А если он будет спрашивать, почему мы уехали так рано, скажи, что я. подумала: раз нам надо сделать так много приготовлений, то чем раньше мы отправимся в Лондон, тем лучше.

— Я обещаю передать хозяину ваше письмо, мисс, — сказал лакей.

Дорога до Лондона отняла у них совсем немного времени.

Там они не стали искать поезд до верфей, а наняли извозчика. На пароход сели за пятнадцать минут до отплытия, и, только оказавшись на борту, Лила смогла с облегчением вздохнуть и успокоиться.

Однако няня трезво рассудила, что успокаиваться рано. Она дала на чай стюарду, чтобы он нашел им удобные места и принес чаю с печеньем. Вполне естественно — после всех волнений и ощущения неопределенности поездки им необходимо было подкрепиться!

Когда пароход отошел от причала, Лила почувствовала радостный подъем, связанный с опасным приключением.

Она не сомневалась, что отец понял бы ее состояние. Она вспомнила, как однажды он сказал ей:

— Никогда не бойся воспользоваться удобным случаем, если он тебе представится! Опаснее всего бывают колебания и нерешительность.

Конечно, эти его слова относились к тактике боевых действий, однако Лила решила, что они вполне применимы и к ее ситуации. Ведь она тоже вела бой против несправедливости судьбы! И если она не хочет, «чтобы ее принудили к этому омерзительному, чудовищному браку, тогда ей необходимо взять на вооружение такую тактику, которая станет неожиданностью для противника.

«Как я могу выйти замуж за человека, которого видела всего два раза в жизни и к которому испытываю настоящее отвращение?» — возмущалась она.

Ее повергло в трепет одно лишь воспоминание об охрипшем от страсти голосе и испугавшем ее плотоядном, колючем взгляде. Она чуть ли не до крови стерла себе кожу, пытаясь устранить тошнотворное прикосновение его губ.