Барбара Картленд - Магия любви

— У них все это будет, когда вы вернетесь? — спросила Мелита.

— Благодаря вам, моя дорогая.

— Нет, мы должны быть навеки благодарны… Сесиль… и Леонор!

Граф ничего не ответил, но было ясно, что в глубине души он понимает, кто его спас.

Помедлив, она произнесла с горячностью:

— На Барбадосе рабы свободны!

— Уже восемь лет, с 1834 года.

— Но почему же здесь все по-другому?

— Французы очень осторожны, но я не думаю, что до их освобождения осталось ждать очень долго.

— Надеюсь, что нет, — вдохновенно сказала Мелита.

— Здесь владельцев плантаций убедили, что освобождение рабов обернется для них финансовым кризисом. Однако на Антигуа все произошло совсем иначе!

— Вы хотите сказать, что плантаторы только выиграли?

— Они стали богаче, чем когда бы то ни было. Когда они шли к беседке, в руках у Мелиты были завещание и письмо, написанные Сесиль. Теперь, поскольку они заговорили о деньгах, она отдала бумаги Этьену.

— Мне кажется, сейчас вам надо поехать к юристу и убедиться, что это завещание полностью отменяет все ужасные последствия предыдущего, — сказала она.

— Я это сделаю и уверен, что не возникнет никаких трудностей. Адвокат нашей семьи был в ужасе оттого, что Жозефина получила в наследство все деньги, но тогда он ничего не мог сделать.

— А он пытался?

— Это было совершенно бесполезно. Завещание заверили по всем правилам, а Сесиль могла распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению.

— Поезжайте к нему теперь же, — торопила Мелита. — Я не могу чувствовать себя вполне счастливой, пока не получу подтверждения, что это завещание действительно. Ведь Эжени и Жанна не могли даже подписаться!

Графа умилило звучавшее в ее голосе беспокойство.

— Здесь мало кто умеет писать, и поэтому крестика вполне достаточно, — объяснил он. — А оставленное Сесиль письмо послужит лишним доказательством того, что Жозефина должна быть лишена всяких прав на наследство.

Внезапно он обвил Мелиту руками и крепко прижал к себе.

— Ненаглядная моя, а если бы ей удалось убить и вас? Как бы я мог жить дальше, зная, что не должен был оставлять вас в Весонне наедине с этим чудовищем?

— Это Эжени спасла меня, — ответила Мелита. — Очевидно, все это время она знала, как умерла Сесиль. Интересно, почему же она ничего не сказала?

— Думаю, она считала, и вполне обоснованно, что я вряд ли смогу ей поверить. Жозефина бы все отрицала, а слово белого человека всегда будет весить больше, чем слово черного.

Он на минуту задумался.

— Видимо, Эжени решила, что будет лучше, если она ничего не скажет, но станет внимательно присматривать за Роз-Мари. Она ее всегда обожала.

— Девочка сейчас вне опасности? — внезапно испугалась Мелита.

— Эжени не допустит, чтобы с головы Роз-Мари упал хоть один волосок! — уверенно сказал граф. — Да и мы скоро вернемся назад.

Он не целовал Мелиту, но и не выпускал из своих объятий.

Она понимала, что было бы неуместно проявлять страсть, когда так свежа его скорбь по покойной жене — девочке, убитой лишь потому, что он был привлекательным мужчиной.

Он только прижался щекой к ее волосам и сказал:

— Сейчас я поеду к адвокату, а встреча в банке сегодня, видимо, не состоится.

— Вы еще не обращались за кредитом? — спросила Мелита.

— Обращался, но мне сказали, что этот вопрос будет обсуждаться руководством банка и сегодня я смогу получить ответ.

В его голосе слышалось отчаяние от унизительной необходимости просить у кого бы то ни было деньги. Зато теперь, если только не случится чего-нибудь непредвиденного, он станет обладателем огромного состояния.

Граф поднялся.

— Пойдемте, дорогая, я отведу вас в дом, и, пока меня не будет, вы сможете принять ванну и отдохнуть.

Взглянув на ее костюм для верховой езды, он сказал:

— Жаль, что я не видел вас верхом, но у меня будет для этого еще масса возможностей. Я думаю, вы сможете подобрать себе что-нибудь из платьев моей сестры — она гостила у меня в прошлом году и оставила в спальне какие-то вещи.

Он снова улыбнулся.

— Она сказала, что они вряд ли подойдут для холодной Швеции, где они живут с мужем.

У крыльца граф поцеловал ей руку и, как только она направилась в дом, крикнул груму, чтобы тот подавал коляску.

Лишь поднявшись в спальню сестры Этьена, Мелита поняла, что совершенно измучена. Причиной тому было не только долгое путешествие, но и пережитые ею страхи и волнения — ведь ей удалось вырваться из Весонна лишь чудом.

Юная служанка приготовила ей ванну. Мелита почувствовала бодрящую свежесть, переоделась в красивое платье из цветастого шелка, которое нашла в шкафу. Оно оказалось великовато в талии, но Мелита стянула его голубым кушаком, так подходившим к ее глазам, и заново уложила волосы. Увидев себя в зеркале, она пришла к выводу, что у нее есть шанс показаться графу весьма привлекательной.

Приготовления заняли у нее довольно много времени, но когда она спустилась в гостиную, граф еще не вернулся. Жара уже чувствовалась даже на веранде, а потому Мелита удобно устроилась на софе и решила, что поступит разумно, если немного полежит.

Девушка принялась рассматривать комнату. Обставленная на французский манер, она выглядела довольно эффектно, однако нельзя было не заметить, что шторы и чехлы на стульях с золочеными виньетками уже изрядно выцвели, а ковер протерся почти до дыр.

«Стены надо бы покрасить, — подумала она. — Как быстро при жаре начинает осыпаться штукатурка!»

Она вздохнула. Если завещание Сесиль имеет силу, то у графа будет достаточно средств, чтобы привести в порядок и этот дом, и поместье.

«Он такой… замечательный!» — подумала она.

Мелита проснулась от поцелуя. Открыв глаза, она увидела стоящего на коленях графа — он осыпал ее страстными, требовательными поцелуями.

По всему ее телу пробежала чудесная теплая волна. Сжав ее так крепко, что она едва могла дышать, граф взволнованно сказал:

— Дорогая моя, обожаемая моя девочка! Все хорошо! Юристы подтвердили, что последнее завещание Сесиль отменяет все, что она подписывала раньше. О любовь моя, как мне вас благодарить?

Он снова принялся целовать ее, и Мелита уже не могла думать ни о чем, она утонула в захлестнувшем ее восторге.

— Я люблю вас! Люблю вас! — шептал граф.

Наконец он заставил себя выпустить ее из объятий и встал. Сверху вниз он смотрел на ее пылающие щеки, блестящие глаза и жаркие от поцелуев губы.

— Обед уже на столе, — сказал он. — Он дожидается нас уже больше часа: у меня было так много дел.

Мелита тоже встала, но колени ее слегка дрожали. Она чувствовала только, что безумно любит его, и с трудом понимала обращенные к ней слова.

Граф снова привлек ее к себе.