Барбара Картленд - Там, где правит любовь

— Если его высочество всерьез рассердился на нас, он мог направить в Англию нелестные отзывы о моем отце, — с тоской в голосе произнесла Полина.

— Я уверен, он не поступил бы так. Мой отец — здравомыслящий человек. Он выше того, чтобы предъявить несправедливое обвинение тому, кто не совершал никакого преступления.

— Но я… его дочь.

— Но ты и моя жена!

Он привлек Полину к себе и покрывал ее лицо поцелуями, пока она не перестала размышлять о том, какой будет их дальнейшая судьба.

Каждый день их пребывания в Пиденбурге был исполнен неистовой страсти и экстатического восторга, и Полина не могла думать ни о чем, кроме их любви.

Они ездили верхом в долине, где было легко пускать лошадей в галоп.

Взбирались высоко в горы по узким тропинкам.

Порою просто сидели в саду, который окружал замок, и были счастливы одной лишь близостью друг с другом.

Полине хотелось многое узнать о принце, а ему — о ней.

Но времени на разговоры всегда не хватало, ибо принц снова и снова начинал целовать ее и они забывали обо всем.

«Быть может, я… навсегда оставляю позади… свое счастье!..» — вдруг подумала Полина, выходя вместе с принцем из замка, и внезапно ей стало страшно.

Инстинктивно она прижалась к мужу, и тот, угадав ее состояние, крепко обнял Полину за плечи.

— Просто помни, — тихо произнес он, — нас соединил Бог, и люди не в силах разлучить нас.

Когда впереди показались стены дворца, Полина вспомнила, что он всегда напоминал ей сказочный замок. Она любила бывать здесь.

Караульные около своих бело-розовых будок отсалютовали им, и молодожены были с почестями встречены у ворот.

Все слуги спешили приветствовать принца.

Все, несомненно, были рады его возвращению.

— Полагаю, его высочество ожидает нас? — спросил принц.

Мажордом торжественно пригласил их следовать за ним.

Не заботясь о том, что подумают слуги, Полина в страхе сжимала руку принца, ища у него поддержки.

Но Максимус, казалось, был совершенно спокоен.

Полина подумала, что за последние три недели принц, борясь за свое счастье, стал совершенно иным человеком.

Они действительно были счастливы друг с другом, и принц испытывал те же чувства, что и она.

Вспоминая, как были счастливы ее родители, Полина сознавала, что ей посчастливилось встретить такую же большую любовь, и никакие сокровища в мире не могут сравниться с этим богатством.

Мажордом отворил двери дворцового зала, но не стал объявлять об их приходе. Полина поняла, что он попросту не знает, каким титулом следует ее величать и как вообще обращаться к ней.

Великий герцог ожидал их в глубине зала.

Целая вечность прошла, пока они, ступая по мягким коврам, приблизились к нему. Полина продолжала сжимать руку принца, уверенная, что без его поддержки не смогла бы сделать и шагу.

— Здравствуй, отец, — сказал принц. Полина присела в глубоком реверансе, не решаясь поднять голову и взглянуть в лицо великому герцогу.

Великий герцог довольно добродушно произнес:

— А вы оба доставили немало хлопот!

— Я сожалею об этом, отец. Я поставил бы тебя в известность заранее, если б мог, но мне казалось, что тебе, как и всем остальным, лучше было не знать о наших планах.

Затем, не в сипах скрыть свое любопытство, Максимус спросил:

— Что было после того, как все узнали о нашем бегстве?

— Я так и знал, что спросишь об этом, — сказал великий герцог. — Пожалуй, пока я буду рассказывать, вам лучше присесть.

Полина осторожно опустилась на краешек дивана. Принц сел рядом с ней.

Великий герцог сидел напротив них в кресле с высокой спинкой и, как с надеждой думала Полина, олицетворял собой само спокойствие.

Наконец великий герцог произнес:

— Вы верно рассчитали время своего бегства. Лишь после того, как состоялась свадьба Маргариты, царь начал думать, куда вы исчезли.

— Кто-нибудь догадался? — спросил принц.

— Мет, пока шпионы Бенкендорфа не выяснили, что ты сел в поезд в сопровождении молодой дамы.

— Когда это узнали? — спросил принц.

— Пожалуй, в середине дня. Когда Маргарита, к сожалению, в присутствии царя неосмотрительно поинтересовалась, куда это запропастилась ее фрейлина.

Великий герцог подмигнул им и продолжил:

— Кое-кто предположил, что она могла отправиться домой, поскольку у молодых наступил медовый месяц. Но позже царь, естественно, связал оба исчезновения.

— Он очень злился?

— Это слишком мягко сказано. В ярости он высказал мне в весьма нелестных выражениях все, что думает о моем сыне, и пригрозил, что разжалует тебя.

Полина тихо вскрикнула, но принц улыбнулся и сказал:

— Этого следовало ожидать. Некоторое время все хранили молчание. Затем Максимус тихо добавил:

— И все же я буду скучать по военной службе.

— Разве ты забыл, что у нас есть собственная армия, — сухо заметил великий герцог. — Не такая огромная и не столь агрессивная, но в наше смутное время тем более стоит возродить и модернизировать ее.

Глаза принца вспыхнули.

— Ты хочешь сказать, отец…

— Я хочу сказать, что для тебя было бы ошибкой порывать с воинской службой.

Максимус улыбнулся, и весь зал как будто посветлел.

Затем принц сказал:

— Как я сообщал тебе в письме, мы с Полиной обвенчались.

— Я бы сказал, тайно обвенчались, — заметил великий герцог.

— Как бы то ни было, мы связаны узами брака.

Словно стена выросла между ними. Полина почти перестала дышать.

— Ты отдаешь себе отчет, что по законам Альтаусса твой брак признается морганатическим? — спросил великий герцог.

— Я знаю, — ответил принц, — но его узы неразрывны.

На какое-то время воцарилась тишина. Великий герцог нарушил ее первым:

— Значит, твоей супруге необходим титул.

— Да, отец.

— Я выбираю его по своему усмотрению, — медленно проговорил великий герцог. — Насколько мне помнится, имя замка, где вы провели свой медовый месяц, еще никому не принадлежит.

У Полины перехватило дыхание, она стиснула руки.

— Посему я решил, — продолжал великий герцог, — пожаловать твоей жене, Максимус, титул ее светлости принцессы Полины Пиденбургской.

Принц хотел что-то сказать, но великий герцог его опередил:

— Это значит, что, когда ты займешь мое место, народ нашей страны будет считать твою жену достойной супругой их правителя. И она, и ваши дети будут считаться лицами королевского происхождения.

Принц тихо вскрикнул от изумления, и его восклицание отразилось эхом от стен зала.

— Ты благородный человек, отец! — сказал он. — Как мне благодарить тебя? Как мне выразить словами то, что значит твое решение для меня и Полины?

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, сын, — спокойно ответил великий герцог.