Барбара Картленд - Волшебный миг

Его руки были как тиски, и Салли, слушая его, пришла к выводу, что он, наверное, сошел с ума. Потом, прежде чем она успела издать хотя бы звук или двинуться, он обхватил ее руками и прижал к себе.

— Если мы должны искать разочарованием жизни, почему бы нам ни делать этого вместе? — спросил он и поцеловал ее.

Его губы были твердыми и жесткими. Как во сне она чувствовала, что они ищут ее рот. Салли хотела кричать, бороться с ним, но у нее совершенно не было сил, и она чувствовала себя абсолютно беспомощной против его напора.

Он поцеловал ее еще раз и еще. Горячие, страстные поцелуи, казалось, лишали ее последних сил и способности сопротивляться. Салли чувствовала, что он полностью приобрел над ней власть, подчинил своей воле и лишил ее возможности, хотя бы как-то отстоять свое достоинство.

Вдруг сэр Гай опять заговорил. Даже в лунном свете было заметно, что в его глазах полыхает страсть.

— Чего мы ждем? — спросил он. — В этом мире ни в чем нет правды, нет невинности, нет истинной красоты. Есть только голод, жажда и желание мужчины любить женщину, а женщины — мужчину. Когда-то я думал иначе, когда-то я верил в бога и в женщину. Но теперь понял свою ошибку. К чему все эти сложности? Почему бы нам, вам и мне, ни получить от жизни то, чего мы хотим, пока все это не перегорело и не зачерствело? Идите ко мне.

Он опять ее целовал, его губы стали еще более настойчивыми, перемещаясь с губ на щеки, со щек на белоснежную шею, а оттуда на голубую жилку, которая вела к груди. Неимоверным усилием Салли удалось сбросить инертность, парализовавшую ее. Теперь она уже точно поняла, что сэр Гай сошел с ума.

— Пожалуйста! Пожалуйста! — она услышала свой слабый, умоляющий голос, но эта мольба еще больше разожгла желание сэра Гая. Он опять стал ее целовать и поднял на руки. В первый раз она осознала, насколько он силен. Прижав к груди драгоценную ношу, сэр Гай собрался ее нести в глубь леса.

Наконец к ней вернулись силы.

— Отпустите меня, — воскликнула она. — Сэр Гай, вы сошли с ума! Отпустите меня!

Она боролась с ним изо всех своих сил, но понимала, насколько это неэффективно. Салли была в панике, она опять закричала, и, наконец, он вроде бы услышал ее мольбы. Поставив ее на землю, он отступил назад. Они стояли на небольшом расстоянии друг от друга, освещенные лунным светом.

— Ну, что же, — сказал он с такой циничной усмешкой, какую ей еще не приходилось у него видеть. — Вы хотите поспорить? Пожалуйста, я слушаю вас. Все женщины перед сдачей сопротивляются.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — прошептала Салли.

Теперь, когда он отпустил ее, она почувствовала такую слабость, что ей показалось, она может потерять сознание. Салли протянула руку, пытаясь найти опору, но ничего не обнаружив, прижала руки к груди, едва прикрытой приведенным в беспорядок платьем.

— Вы все прекрасно понимаете, — возразил ей сэр Гай.

— Но это не так! — пыталась протестовать она. — Пожалуйста, отпустите меня! Я хочу вернуться в дом.

— Вы уверены, что достаточно позанимались сегодня любовью? Ночь еще только начинается.

В его голосе было что-то зловещее, и Салли вдруг поняла, что он пока еще не оставил ее в покое. Сэр Гай стоял рядом, готовый опять схватить и прижать ее к себе. Она боялась настолько, что могла только стоять, не шевелясь, и смотреть на него. Ее била дрожь, а глаза вдруг наполнились слезами.

— Что я сделала? — неожиданно спросила она тихим, почти детским голосом. — Вы, казалось,

ненавидели меня, и теперь.., и теперь целуете. Я ничего не понимаю. Пожалуйста, прошу вас, позвольте мне уйти!

Сэр Гай протянул руки и обнял ее. Салли дрожала, но не делала попыток сопротивляться-, потому что поняла, что это бесполезно. Но он не стал ее целовать. Вместо этого взял Салли за подбородок и повернул ее лицо так, чтобы лунный свет осветил его.

Сэр Гай долго и очень внимательно всматривался в ее глаза, а она не делала попыток вырваться из его рук, и только смотрела на него, не переставая дрожать, и пыталась поймать его взгляд, чтобы понять, найти хоть какое-нибудь объяснение происходившему. Его губы были очень близко от нее, и она думала, что он сейчас опять начнет ее целовать. Но сэр Гай вдруг пробормотал:

— О Господи! Неужели я ошибся?

Он отпустил ее. Салли стояла и смотрела на него, по щекам текли слезы, растрепанные волосы рассыпались по плечам. И вдруг так резко и громко, что она вздрогнула, он сказал:

— Уходите в таком случае, если это то, чего вы хотите. Слезы застилали ей глаза, когда она, не разбирая дороги, побежала к дому.

Салли открыла глаза, потом снова закрыла, и опять открыла. Наверное, это был сон. Она так думала уже сотню раз, с тех пор, как покинула Англию.

Но был слышен гул моторов самолета, а внизу расстилался Атлантический океан. Серое небо сливалось с серым океаном, создавая мистическое, безграничное пространство. Весь мир, казалось, состоит только из самолета со скучавшими пассажирами и этого бесконечного, серого пространства.

То, что происходило, не могло быть правдой, и все-таки было. Она находилась здесь — Салли Сент-Винсент была в самолете над Атлантическим океаном, на полпути в Нью-Йорк. Но самым удивительным был факт, что рядом с ней сидел сэр Гай.

Никогда, даже в самых своих невероятных фантазиях, Салли не могла бы представить себе такую ситуацию, в которой она оказалась сейчас. Присущее ей чувство юмора заставило ее улыбнуться. Но волнение и страх за Линн преобладали над всеми другими ощущениями, и заставляли ее желать, чтобы самолет как можно скорее доставил их к месту назначения.

Ей казалось, что прошли годы с того момента, когда, проснувшись рано утром вчера, она решила немедленно уехать из «Убежища» и приступить к поискам работы. Салли была крайне шокирована поведением сэра Гая в лесу. Она никак не могла понять, на что он так сильно рассердился, почему из серьезного, рассудительного человека вдруг превратился в монстра, жестокого и грубого. Он заставил ее страдать и морально, и физически. Кроме того, в этом она не хотела признаваться даже себе, он унизил и оскорбил ее.

Когда прошлым вечером она прибежала в свою комнату, то бросилась на кровать, и лежала опустошенная, измученная, без слез, с громко бившимся сердцем, вглядываясь в темноту. Она говорила себе, что ей немедленно надо уходить отсюда. Она должна покинуть «Убежище», как можно скорее. Но переживания из-за каких-то весьма туманных, мучавших ее вопросов, не давали покоя.

Что случилось? Что она такого сделала? Ведь она всего-навсего сходила навестить дочку цыгана! Но потом ей вспомнилась история, рассказанная Гертрудой, и она поняла, что сэр Гай заподозрил ее в том, что она вела себя так же, как и леди Берил. Ее лицо вспыхнуло в темноте, и она почувствовала себя униженной. Медленно, очень медленно к ней пришло понимание и сочувствие к сэру Гаю. Как, должно быть, он страдал, если ему в голову приходили такие мысли! Она представила его ужас, когда он узнал, что его любимая девушка сбежала с другим. Любовник леди Берил был из того же табора, что и отец Зиты, Но разве можно было думать о нем, как о любимом человеке?