Конни Мейсон - Обещанный рай

Она покачала головой.

— Хорошо, — сказал Кейн. — У меня есть одно под седлом. Сейчас схожу за ним. А ты пока забирайся под повозку, чтобы не промокнуть. Я скоро вернусь.

Гленна залезла под днище повозки, чувствуя, как свежеет с каждой минутой воздух и как усиливается дождь, косыми струями падающий на землю. Гленне стало холодно. Она дрожала под тонким одеялом, свернувшись клубочком на влажной траве. Наконец вернулся Кейн, и Гленна очень обрадовалась его приходу. С ним ей будет теплее и безопаснее.

— Тесновато здесь, — заметил Кейн, протискиваясь под днище вместе со своим одеялом и снятым с лошади седлом. — Но все равно гораздо лучше, чем спать на земле под проливным дождем. Вот, положи седло под голову вместо подушки и постарайся заснуть. Утром обо всем поговорим.

Гленна молча кивнула и стала укладываться поудобнее, подложив под голову пропахшее конским потом седло. Однако дождь не утихал, и поднявшийся ледяной ветер задувал под повозку, заставляя Гленну с каждой минутой все сильнее дрожать от холода.

Кейн прилег рядом и осторожно обнял Гленну; Сердце его колотилось в груди, по всему телу растекался жидкий огонь. «Я только хочу согреть ее, — пытался убедить себя Кейн. — Только согреть, и ничего больше».

— Я только хочу согреть тебя, — повторил он вслух. — Будь хорошей девочкой, прижмись ко мне и не двигайся. Я не сделаю тебе ничего плохого.

— Я знаю, Кейн, — прошептала она в ответ, — и совсем не боюсь тебя.

— Ну и хорошо, — вздохнул Кейн.

Он поправил съехавшее с плеча Гленны одеяло, коснулся кончиками пальцев ее обнаженной кожи, и это прикосновение пронзило его, словно удар молнии.

Капли дождя громко стучали по повозке у них над головой, завывал холодный ветер, а огонь страсти разливался по жилам Кейна, становясь нестерпимее и жарче с каждой секундой. Гленна открыла глаза, увидела взгляд Кейна, обращенный к ней, приоткрыла губы, собираясь спросить его о чем-то, и Кейн совершенно потерял голову.

Он припал к приоткрытым губам Гленны и стал нежно целовать их, моментально забыв про дождь, про ветер и притаившуюся в ночной темноте опасность. Гленна не отвечала на его поцелуи, и тогда Кейн погрузил свой язык в ее рот. Он целовал Гленну все более пылко, страстно и наконец почувствовал робкое встречное движение и услышал ее негромкий стон. Кейн оторвался от губ Гленны, скользнул языком по тонкой, нежной шее и опустил голову ниже.

— О боже, Гленна, я не могу остановиться, — простонал Кейн, осторожно отводя в сторону край одеяла и не сводя глаз с обнаженной груди Гленны, увенчанной гладкими, торчащими вверх сосками.

Только теперь Гленна поняла, что с ней происходит на самом деле. Сегодняшняя ночь оказалась для нее роковой. Избежав опасности быть изнасилованной тремя бродягами, она рискует теперь стать жертвой похоти мистера Кейна.

— Нет, Кейн, нет! — яростно выкрикнула она, упираясь ладонями в его широкую, твердую грудь.

— Почему нет? — мягко спросил Кейн. — Я хочу тебя и могу заплатить, сколько ты скажешь. Я не буду брать тебя силой. Просто скажи «да», и мы займемся с тобой этим по любви.

— Заплатить? Я не понимаю, что все это значит, Кейн! Прошу тебя, остановись!

— Гленна, перестань лукавить. Я хочу тебя с первой минуты нашей встречи. Я мечтал поскорее закончить свои дела, вернуться в Денвер и немедленно отыскать тебя в «Красной Подвязке».

— В «Красной Подвязке»?

«Далась ему эта „Красная Подвязка“, — подумала она, и в ту же секунду жаркие губы Кейна прижались к ее груди, и Гленна застонала от нового, невероятно острого ощущения. Пробуждающаяся страсть охватила ее, закружила голову, и Гленна уже не могла противиться ей.

Рука Кейна скользнула между ее бедер, пальцы гладили и ласкали нежную кожу, стремясь проникнуть в ее лоно. Каждое новое прикосновение повергало Гленну в дрожь, открывая перед ней неизведанные глубины наслаждения. Она с трудом разлепила губы, чтобы еще раз сказать «нет», но Кейн припал к ним поцелуем.

Грудь ее напряглась, когда Кейн снова прикоснулся к ее соскам. Гленна едва не потеряла сознание. Кейн вдруг исчез на несколько секунд и не успела Гленна опомниться, как он вернулся вновь — уже обнаженный. Положил ладонь на бедро Гленны и стал медленно раздвигать ее ноги. В следующую секунду Гленна ощутила прикосновение чего-то горячего и твердого как сталь.

Сломив сопротивление Гленны, Кейн перестал торопиться. Неважно, сколько мужчин было до него у этой женщины — он должен доставить ей такое наслаждение, которое она запомнит надолго.

— Доверься мне, Гленна, — прохрипел Кейн, погружаясь во влажный жар ее лона. — Тебе будет хорошо со мной, обещаю.

Он продвинулся немного глубже и замер, услышав крик, сорвавшийся с губ Гленны, и ощутив тугое сопротивление ее плоти.

«Нет! Этого не может быть!» — подумал он.

Кейн откинулся назад, увидел напряженное лицо Гленны, ее закушенные губы и понял все, но уже не мог совладать с собой. Одним мощным ударом он взломал заветный барьер, погружаясь в лоно Гленны до самого дна и слыша ее отчаянный крик.

— Не двигайся, любовь моя, — нежно прошептал Кейн. — Боль скоро пройдет, и на смену ей придет наслаждение.

Потрясение Кейна, обнаружившего, что Гленна девственница, было настолько сильным, что мужская сила едва не покинула его, но страсть победила.

Постепенно лицо Гленны стало умиротворенным и спокойным. Заметив это, Кейн сделал первое, едва заметное движение, затем второе, третье, и вскоре бедра Гленны подхватили его ритм, то слегка отодвигаясь назад, то страстно приближаясь — сжимая, лаская. Голова его кружилась. Наконец Гленна застонала — но уже не от боли, а от наслаждения. Движения Кейна с каждой секундой становились все сильнее, быстрее, и Гленна летела вслед за ним — все выше, выше, выше…

Наконец их крики слились в один и улетели прочь, унесенные свежим ночным ветром. Кейн успел еще прохрипеть имя Гленны, а затем весь мир распался для него на миллионы сверкающих звезд.

Боже, никогда ни одна женщина не заставляла его испытать то, что он ощутил с этой огненно-рыжей красоткой, которую только что лишил девственности!

Они медленно выплывали из своего небытия, так и не разорвав объятий, не разлепив губ. Но любому волшебству приходит конец, и когда они вновь вернулись на землю, Кейн приподнялся над Гленной и хрипло спросил:

— Кто ты такая на самом деле, черт побери? И почему ты хотела, чтобы я принял тебя за шлюху?

— Что?! — ахнула Гленна, чувствуя, как разбиваются вдребезги ее хрустальные мечты. — Да как ты мог такое обо мне подумать? Кто тебе это сказал? Уж, во всяком случае, не я.

— В таких делах слова не нужны. Вид твоих соседок по вагону сказал мне все лучше любых слов.