Элизабет Лоуэлл - Заколдованная

— Это не обычный человек, — спокойно сказал Эрик. — Почти две недели назад я нашел его поблизости от Каменного Кольца.

Среди рыцарей послышался тихий ропот, сопровождаемый мельканием рук, когда они все начали осенять себя крестом.

— Он был при смерти, — продолжал Эрик. — Я принес его к Эмбер. Она вылечила его, но кое-какой ущерб остался. Он не помнит ничего о своей прежней жизни до того, как оказался в Спорных Землях.

Эрик помолчал, потом четко произнес:

— Не помнит даже своего имени.

Глаза Саймона превратились в черные щелки, их пристальный взгляд переместился с Эрика на Дункана, а с него на Эмбер. На фоне сотни оттенков серого цвета, которыми переливались облака и полотнища тумана, она сияла снопом солнечных лучей.

— Однако его нужно было как-то называть, — продолжал Эрик. — Эмбер видела на нем рубцы, полученные в битвах, и, зная, что разум его заслоняют темные тени, назвала его «темным воином» — Дунканом.

Саймон чуть заметно вздрогнул, тело его напряглось, словно готовясь к схватке или бегству.

Этого никто не заметил, кроме Дункана, который уголком глаза наблюдал за светловолосым, темноглазым незнакомцем. Но Саймон смотрел не на него, а на Эмбер.

— Ты владеешь особым искусством лечения травами и снадобьями? — спросил ее Саймон.

Вопрос был задан учтивым и мягким тоном, но в полночном мраке его глаз не было ни учтивости, ни мягкости.

— Нет, — ответила Эмбер.

— Тогда почему его принесли к тебе? Разве в Спорных Землях нет ни одной мудрой целительницы?

— На Дункане был янтарный талисман, — сказала Эмбер, — а все, что из янтаря, принадлежит мне.

Саймон казался озадаченным. Как и Дункан.

— Я думал, это ты надела на меня талисман, пока я лежал в беспамятстве, — сказал Дункан, нахмурившись и повернувшись к Эмбер.

— Нет, это не я. Почему ты так подумал? Дункан в недоумении покачал головой.

— Сам не знаю.

Не колеблясь, Эмбер протянула руку и коснулась его щеки.

— Попробуй вспомнить, когда ты впервые увидел этот талисман, — прошептала она.

Дункан замер. Осколки воспоминаний перекатывались у него в памяти, но были столь же неуловимы, как разноцветные листья, сорванные с ветвей буйным осенним ветром.

Тревожные глаза — глаза, как у глендруидов.

Золотистая вспышка янтаря.

Легкое прикосновение губ к его щеке.

Да хранит тебя Бог.

— Я был уверен, что талисман дала мне девушка…

Голос Дункана заглох, и неоконченная фраза перешла в глухое проклятие. Он с такой силой ударил кулаком по луке седла, что испугал лошадь.

— Когда так дразнят и мучают какие-то тени, то это хуже, чем совсем потерять память! — яростно воскликнул он.

Эмбер отдернула руку от щеки Дункана. Его ярость была подобна горящей головне, которой размахивают у самого ее тела, давая понять, какая жгучая боль ожидает ее, если она будет продолжать прикасаться к нему, когда он так разъярен.

Эрик остро глянул на Эмбер.

— Что с тобой? — требовательно спросил он. Эмбер только покачала головой.

— Эмбер? — Дункан ждал, что она скажет.

— Талисман дала тебе женщина, — с несчастным видом произнесла Эмбер. — Женщина, у которой зеленые глаза глендруидов.

Это слово прошелестело среди рыцарей, словно порывистый ветерок по болоту Глендруиды.

— Его заколдовали! — воскликнул с ужасом в голосе Альфред и перекрестился.

Эмбер открыла было рот, чтобы возразить, но Эрик опередил ее.

— Да, похоже на то, — непринужденным тоном согласился он. — Многое становится понятным. Но Эмбер уверена, что если в прошлом Дункан и был во власти каких-то чар, теперь он от них свободен. Не так ли, Эмбер?

— Да, — быстро сказала она. — Он не орудие дьявола, потому что тогда он не мог бы носить на себе талисман.

— Покажи им, — приказал Эрик.

Ни слова не говоря, Дункан распустил шнурок рубашки и вытащил янтарный подвесок.

— На одной стороне у него крест, сложенный из слов молитвы рыцаря, в которой он просит, чтобы Бог хранил его, — сказал Эрик. — Посмотри, Альфред. И убедись сам, что Дункан принадлежит Богу, а не сатане.

Альфред тронул лошадь и подъехал ближе, так что ему стал виден талисман, цепочку которого Дункан сжимал в кулаке. Врезанные в янтарь буквы, составлявшие слова молитвы, ясно образовывали крест с двойной поперечиной. Медленно, с трудом Альфред прочитал первые слова.

— Ты прав, лорд. Это обычная молитва.

— Рунами на другой стороне тоже написана охранительная молитва, — сказала Эмбер.

Альфред пожал плечами.

— Церковь не научила меня читать руны, милая дева. Но тебя я знаю. Если ты говоришь, что в рунах нет никакого зла, я этому верю.

— Правильно, — одобрил Эрик. — Вот и приветствуй Дункана как равного себе. Не страшись его из-за того, что ему пришлось перенести. Важно его будущее, а оно связано со мной.

В молчании Эрик обвел глазами всех рыцарей по очереди. Все они, кроме Саймона, кивали в знак того, что принимают в свою среду Дункана, как это уже сделал Эрик. Саймон же только пожал плечами, как будто ему было все равно, что так, что эдак.

Эмбер тихонько перевела дух. Она знала, что молва о чужаке, которого она выхаживала, за последние двенадцать дней успела разнестись по всей округе. И все же Эрик сильно рисковал, когда так неожиданно и открыто сообщил своим рыцарям о потерянном прошлом Дункана. Они легко могли проникнуться к нему враждой и прогнать, посчитав его орудием темного колдовства.

Словно услышав неспокойные мысли Эмбер, Эрик подмигнул ей, напоминая без слов, что вполне владеет искусством предвидеть поступки людей.

— Ну-ка посмотрим, что у нас за бойцы, — сказал Эрик. — Альфред, ты сам испытывал искусство Саймона?

— Нет, лорд.

Эрик повернулся к Дункану.

— Ты хотел бы снова подержать в руке меч?

— Да!

— Нет! — Ответ Эмбер прозвучал почти одновременно с ответом Дункана. — Ты еще не вполне оправился от болезни, и…

— Перестань, — резко оборвал ее Эрик. — Я же предлагаю не настоящий бой, а только упражнение для разминки.

— Но…

— Я и мои рыцари должны быть уверены в храбрости воинов, которые будут сражаться бок о бок с нами, — сказал он, не обращая внимания на ее попытку возразить.

Заглянув в топазовые глаза Эрика, Эмбер поняла, что спорить бесполезно. Все же она снова заговорила.

— У Дункана нет меча.

С небрежной грацией, рожденной из сочетания силы и ловкости, Эрик вытащил свой собственный меч и протянул его Дункану.

— Возьми мой, — сказал Эрик. Это прозвучало не как просьба.

— Ты оказываешь мне честь, — ответил Дункан. Как только он взялся за меч, в нем, казалось, произошла какая-то неуловимая перемена. Словно поднялась завеса, и все увидели воина, которого до сих пор никто не замечал за внешностью богато одетого человека. Меч сверкнул и рассек воздух с устрашающим звуком, когда Дункан, примериваясь к нему, резко замахнулся.