Джоанна Линдсей - Мой мужчина

Зная, чего ожидать, Мэриан попробовала вмешаться:

— Мистер Райан, вам сейчас лучше уйти. Это дело семейное, к тому же Аманда расстроена…

— Расстроена? — крикнула та. — Это слишком мягко сказано! А вы, Карл, и в самом деле идите домой. Единственная причина, по которой я могла за вас выйти только что отпала!

Мэриан отвернулась, не желая видеть результат этих жестоких слов, но не настолько быстро, чтобы не заметить, как у бедняги Карла вытянулось лицо. А каким сияющим он вошел в комнату пару минут назад! Еще бы — ведь его заветное желание внезапно исполнилось. Бог знает почему, он и в самом деле хотел взять в жены эту бездушную куклу. Трудно сказать, сознавал ли он недостатки Аманды до этой минуты, но теперь они открылись ему во всей красе.

Провожая Карла взглядом, Мэриан думала: счастливчик, он даже не подозревает, какого ада избежал!

Это ранчо было маленьким по всем стандартам, а по техасским так и вовсе крохотным. Расположенное несколько к западу от Бразоса, оно охватывало не слишком крупный, но плодородный кусок земли и примерно четверть мили притока полноводной реки и именовалось «Желтая колючка». На его пастбищах паслось около тысячи голов скота. Могло бы пастись и больше, но хозяева никогда не претендовали на звание «королей скотоводства».

Теперь здесь осталась одна хозяйка. После смерти мужа Рыжая научилась неплохо управляться с делами, однако нельзя сказать, чтобы ранчо процветало. Одного хозяйского рвения мало, нужны еще опытные ковбои, а вот их-то как раз и не хватало.

В последнее время Рыжая подумывала махнуть на все рукой и избавиться от ранчо. После смерти хозяина большая часть работников взяла расчет и перебралась к тому, кто побогаче, и как она ни пыталась, найти стоящей замены им так и не удалось. Наниматься приходила одна зеленая молодежь — бродяги с востока, что слоняются с места на место в поисках непыльной работенки. Часть их ничего не смыслила в делах ранчо, остальные только тем и занимались, что били баклуши. Рыжая выбивалась из сил, стараясь втолковать азы этой разношерстной братии, но без особого успеха. Молодежь звала ее «мамашей», да и видела в ней что-то вроде второй матери, и хотя держалась уважительно, пропускала объяснения мимо ушей. Вполне возможно, им все заслоняла одна простенькая мысль: женщина, что с нее взять!

Рыжая уже была на грани того, чтобы дать объявление о продаже, когда на помощь явился Чад Кинкейд.

Она знала этого парня тысячу лет — это был единственный сын того самого «хозяина побогаче», что претендовал на титул скотопромышленного магната. Ранчо Стюарта Кинкейда славилось как самое крупное в округе, но он никогда не упускал случая еще немного расширить границы. Уж он-то первым постучался бы в дверь Рыжей, пройди только слух, что она собирается расстаться с «Желтой колючкой». К счастью, она еще только прикидывала, как за это взяться, если ничего другого не останется, и не заикалась о своих планах ни одной живой душе. С появлением Чада положение дел изменилось так резко, что Рыжая истово благодарила судьбу за особенно яростную грозу, из-за которой ему пришлось искать пристанища у нее на ранчо.

Было это три месяца назад. Зима почти кончилась, и вдруг разразилась непогода — да еще какая! Так уж вышло, что в тот самый день Чад сильно повздорил с отцом и ушел из дому, хлопнув дверью. Буря пригнала его к дверям Рыжей и так свирепствовала, что пришлось остаться на ночь. От природы наблюдательный, Чад быстро сообразил, что дела здесь не ладятся, и на другой день за завтраком вынудил хозяйку признать, что она выбивается из сил.

У Рыжей и в мыслях не было, что он вызовется помочь, но когда это случилось, приняла помощь с благодарностью. При всех своих недостатках Стюарт Кинкейд сумел вырастить отличного сына.

Будь Рыжая помоложе лет эдак на двадцать, она, быть может, влюбилась бы в Чада без памяти за одно то, что он для нее сделал. Но, во-первых, она годилась ему разве что в матери, а во-вторых, втайне любила его отца. Любовь, о которой не подозревал никто в целом свете, возникла в тот самый день, когда Стюарт Кинкейд заехал познакомиться с новыми соседями и одолжил им сотню голов скота, чтобы помочь встать на ноги.

Это был самый красивый мужчина, которого только довелось видеть Рыжей, а в тот день он еще и держался вполне дружески. Это позволило ему змеей вползти в какой-то уголок сердца, и там он оставался все эти годы. Ни он сам, ни покойный муж Рыжей не имели об этом ни малейшего понятия, и хотя жена Стюарта давным-давно отошла в лучший мир, а не так давно овдовела и сама Рыжая, она ничего не собиралась менять в положении вещей. Не ей было заглядываться на этого высокого техасца. Он был слишком хорош для нее: богатый, все еще красивый, с сильным характером — мужчина из тех, что шутя покоряют любую, а Рыжая казалась себе всего лишь мышкой, если не серой, то рыжей. Ей и в молодости не удавалось кружить мужчинам головы, куда уж там в сорок лет!

Надо признать, Чад во многих отношениях пошел в отца, но хотя и отличался той же чисто мужской красотой, сердцеедом не был и, судя по всему, не находил в этом удовольствия. Горячий, но отходчивый, упрямый, но рассудительный, это был человек, на которого можно положиться, человек слова, который пройдет огонь и воду, лишь бы выполнить задуманное. Но самое глазное, он с детства усвоил назубок все премудрости жизни и работы на ранчо. Единственный сын и наследник величайшего раичеро в округе, Чад в считанные дни вышколил желторотых птенцов Рыжей так, что дело пошло полным ходом. Он знал, когда похвалить, а когда выбранить, и умел подогреть чувство здорового соперничества. Вот у него эти юнцы готовы были учиться всегда и всему. Они внимали ему с открытым ртом и наперегонки бросались выполнять поручение.

Чад был ковбоем от Бога. Он словно родился с пониманием этого ремесла, оно было у него в крови. Вообще говоря, ему следовало бы завести свое собственное ранчо, но это могло привести к окончательному разрыву с отцом. Рыжая и не думала, что это всерьез входит в его намерения. Чад доказал свое, когда ушел из дому, и теперь выжидал, давая отцу время поразмыслить над ситуацией и принять его точку зрения.

Рыжая трезво смотрела на вещи. Три месяца — срок немалый. Чад скоро покинет ее: он либо уедет из этих мест, либо вернется домой и уладит отношения с отцом. Рыжая надеялась, что его уход не остановит хорошо смазанный механизм, в который превратилось ее ранчо. Самый старший из работников, Лонни, вполне мог бы занять его место, но ему не помешало бы еще два-три месяца хорошей тренировки. День заднем ей оставалось только гадать, пробудет ли Чад в «Желтой колючке» необходимое для этого время.