Эдит Лэйтон - Великосветский переполох

Сначала он не мог понять, что изменилось. Он лишь почувствовал, что никакие может сосредоточиться на чтении. Он поднял голову. Лампы горели, комната была залита розоватым мерцанием, небольшой огонь в камине прогонял вечерний холодок. Но было что-то новое в атмосфере. Определенно ощущалось, что в комнате произошли некие изменения.

Майлс отложил в сторону книгу, поднялся и, несмотря на странно возникшее нежелание, подошел поближе к кровати и взглянул на Аннабеллу.

Она ответила взглядом.

Он попытался заговорить, но горло перехватило, и лишь со второй попытки голос повиновался ему.

— Аннабелла? — позвал он мягко.

— Я была больна, — произнесла она. Он кивнул.

— Очень больна.

Он потрогал лоб. Жара не было.

— Я помню немногое. Как долго я болела?

— Слишком долго, — ответил он.

— Я поправляюсь?

— Думаю, что да. А как вам кажется?

Она попыталась облизнуть иссохшие и потрескавшиеся губы.

— Хочется пить.

— Конечно-конечно, — сказал он. — Я сейчас.

Он бросился к кувшину, стоявшему у постели, и, поражаясь тому, что руки у него совсем не дрожат, только бешено колотится сердце, быстро смочил салфетку. Потом вернулся к жене и слегка смочил ей губы.

Она удивленно посмотрела на него:

— Это очень мило. Но я хочу пить. Можно мне стакан воды?

— Я не знаю, — растерянно ответил он. — Я должен спросить, — добавил он, затем подошел к двери и крикнул: — Она очнулась! Она разговаривает!

— Я была так серьезно больна? — спросила она, когда Майлс вновь подошел к кровати. Ее глаза были широко раскрыты.

Слава Богу! Хоть глаза у нее остались прежними, подумал он, и его захлестнула растущая волна радости. Голубые, с легкой тенью испуга, они, казалось, стали еще больше. Пытаясь скрыть охватившее его чувство, он взял ее руку в свои ладони, тут же ощутив ее хрупкость.

— Вы были серьезно больны, — сказал он.

— Но воды-то мне можно?

— Хоть целое ведро, если доктор позволит.

Она попыталась сесть, но вновь откинулась на подушки и нахмурилась.

— Как кружится голова!

Стараясь ничем не выдать своей жалости, он обнял ее, ощущая в своих объятиях остроту худеньких плеч и болезненную хрупкость тела.

— Ничего, это вполне естественно. Ведь вы так долго не вставали с постели.

Она провела рукой по голове и нахмурилась:

— Ночной чепец? Я же их не ношу.

— Сейчас носите, — ответил он и посмотрел на дверь, подумав, не позвать ли еще раз. Ей предстояло кое о чем узнать, но не сейчас и не от него. Возможно, даже и не от доктора. Где же миссис Фарроу?

Он увидел, что Аннабелла облизнула губы, и вновь смочил их.

— Так скоро можно будет попить? — спросила она.

— Скоро, — ответил он.

Она взглянула ему в лицо и, видимо, что-то прочитав в его взгляде, вновь нахмурилась. Аннабелла провела рукой по своему лицу.

— Можно мне зеркало? Он ничего не ответил.

— Можно? — повторила она.

— А! Вот и миссис Фарроу, — произнес он с огромным облегчением. —Аннабелла, это миссис Фарроу, добрейшая женщина, которая за тобой ухаживает. Она живет по соседству и занимается травами — весьма удачное стечение обстоятельств. Нам повезло. Миссис Фарроу, теперь я могу должным образом представить вам свою супругу, леди Пелем. А рядом с миссис Фарроу доктор

Селфридж, известный врач и мой старинный приятель, мы вытащили его из самого Лондона и, если я не ошибаюсь, прямо из-за обеденного стола. Гарри, позволь представить тебе мою супругу. Миссис Фарроу, Гарри, моя жена хотела бы получить стакан воды.

Ни один из них не пошевелился. Они стояли и смотрели на Аннабеллу, смущаясь собственных глуповатых улыбок.

— Стакан воды, — подтвердила Аннабелла. — И зеркало, — добавила она.

Их улыбки несколько увяли.

— Сначала первое, — оживленно проговорила миссис Фарроу, овладев собой. — Если вы не возражаете, доктор Селфридж, я думаю, что леди, очнувшейся после столь долгого «сна Спящей красавицы», необходимо хорошенько помыться, не так ли? Вы сразу же почувствуете себя лучше, миледи.

— Именно так, — с воодушевлением ответил Гарри, — но сначала, миледи, позвольте мне осмотреть вас и послушать сердце. Затем миссис Фарроу поможет вам привести себя в порядок, а уж потом мы побеседуем.

— Как долго я спала? — спросила Аннабелла после того, как Гарри прослушал ее сердце, посмотрел язык и осмотрел глаза.

— В общей сложности десять дней, — ответил Гарри, отойдя от постели.

Аннабелла резко села, ее взгляд переметнулся на Майлса.

— Моим родителям сообщили?

— Нет, — ответил он, — я не хотел их пугать. Вы иного мнения?

— Я вам очень благодарна, — ответила она, вновь откинувшись на подушки.

— А теперь я попрошу вас удалиться, джентльмены, — сказала миссис Фарроу. — Я приглашу вас, когда миледи будет готова к общению с вами.

Но когда миссис Фарроу наконец вышла из комнаты Аннабеллы, она плотно притворила за собой дверь. Женщина направилась в холл, где стояли и беседовали Майлс и Гарри, и покачала головой.

Майлс побледнел.

— Нет-нет, — торопливо произнесла она, — с ней все в порядке. Но она так измучена, бедняжка. Она чуть не уснула, пока я мыла ее. Она мило меня поблагодарила, сказала, что чувствует себя прекрасно, и тут же снова уснула. Целебным сном, — сказала она Майлсу. — Не волнуйтесь, я проверила, прежде чем оставить ее.

Майлс повернулся к Гарри:

— Кризис позади?

— Думаю, что да. Она страдала от лечения, назначенного вашим доктором, в той же мере, как и от инфлюэнцы, но нет никаких осложнений. В легких все чисто, сердце работает отлично.

Майлс кивнул.

— Как скоро она окончательно поправится? Я имею в виду, станет такой же, как до болезни?

— Думаю, что все пойдет обычным путем, — сказал Гарри. — Вы согласны со мной? — спросил он миссис Фарроу.

Она согласно кивнула:

— Думаю, что так. Прошу меня извинить, джентльмены. Полагаю, что на сегодняшнюю ночь я со спокойной душой могу оставить ее, я не была дома уже несколько дней.

— Миссис Фарроу, — сказал Майлс, — надеюсь, вы понимаете, как я признателен вам за вашу помощь. Я прикажу, чтобы заложили экипаж.

Она улыбнулась:

— Благодарю вас.

— А теперь все-таки ответь мне, — сказал Майлс, повернувшись к Гарри. — Сколько времени пройдет до окончательного выздоровления?

— Ей потребуется два-три дня, чтобы набраться сил, и тогда она, как говорит миссис Фарроу, уже не будет такой кроткой. Майлс, насколько я знаю, твоя супруга может быть настоящим ангелом, но, уверяю тебя, когда леди Пелем почувствует себя в состоянии двигаться, но в действительности будет еще весьма слаба, чтобы делать это, она станет обидчивой и раздражительной. Это естественно. После этого — если только вы окончательно не разругаетесь, поскольку наступит критический период выздоровления, по крайней мере для родственников больной — при соответствующем уходе, я полагаю, через несколько недель она опять станет прежней.