Лесли Лафой - Бесстрашная леди

Глинис в сердцах дернула поводья.

— Послушайте, Каррик, — начала она, стараясь говорить спокойно, — я весьма высоко ценю оказанную вами помощь, но не просила, чтобы вы брали меня с собой. По непонятным причинам мы действуем друг другу на нервы, так что нам лучше расстаться прямо сейчас.

Он наклонился к ней.

— Поверьте, мисс Малдун, я сделал бы это с превеликим удовольствием, но обстоятельства не позволяют.

— Какие обстоятельства? — спросила она, приподняв бровь.

— Из скольких солдат состоял британский патруль, который преследовал вас? — сердито спросил Каррик.

— Из шести, — глядя ему в глаза, ответила Глинис.

— Те пятеро, что пришли за вами в лагерь, были убиты, а теперь подумайте — где шестой?

— На пути в свою часть, — неохотно ответила Глинис.

Каррик покачал головой:

— Он уже на месте. Наверняка рассказал о случившемся в лагере и о том, где находится лагерь. И если вы покинете нас, шансы спастись у вас нулевые.

— Это уже моя проблема, — с вызовом ответила Глинис. — Мне не хотелось бы доставлять вам еще неприятности.

— Мисс Малдун, я не отпущу вас. Если вы попадете в руки британских властей, не пройдет и недели, как всех нас повесят.

Преодолев охвативший ее страх, она возразила:

— Пусть сначала поймают меня.

— Полагаете, это так сложно? — спросил он, явно развлекаясь. — Вы американка, носите странную для здешних мест одежду, конь у вас необычный, также, как и седло. Вы привлекаете к себе внимание. Как вы думаете, сколько времени понадобится властям, чтобы напасть на ваш след?

— Я могла бы…

— Смешаться с толпой? — прервал он ее. — Вы из другого времени, мисс Малдун. И если даже смените одежду, убьете свою лошадь, закопаете ее в землю вместе с седлом, все равно будете выглядеть как чужая. У вас манеры другие, не то что у женщин девятнадцатого века. Целой вечности не хватило бы, чтобы вы приспособились к нашей жизни. Но британские власти вряд ли предоставят вам столько времени.

— Выходит, я вынуждена остаться с вами? — проворчала она.

Он выпрямился в седле, огляделся по сторонам и лишь после этого ответил:

— В настоящее время ни у меня, ни у вас нет другого выхода.

Боже, как же она устала! А плечо так болит, что лучше было бы отрезать руку.

— В настоящее время? — повторила она. — Значит, можно надеяться, что наступит такое время, когда каждый из нас сможет идти своим путем?

— Сюда вас привела магическая сила, — ответил Каррик. — И если она может действовать в обратном направлении, я буду рад увидеть это собственными глазами.

Глинис напряглась, чтобы разобраться в невероятных вещах, о которых он рассказывал.

— Что вы имеете в виду, говоря о действии в обратном направлении? — спросила она растерянно. И тут же поторопилась добавить: — Впрочем, я во все это не верю.

— Я говорю если, — он сделал ударение на слове «если», — потому что только злая магическая сила могла послать мне вас на мучения. Такие серьезные ошибки бывает весьма трудно исправить. Если вы верующая, мисс Малдун, молите Бога о чуде. Я же, в свою очередь, сделаю все, что в человеческих силах, чтобы это произошло как можно скорее.

— А пока? — спросила Глинис, слишком утомленная, чтобы быть вежливой. — Что я должна делать? Изображать Белоснежку среди шести гномов?

Он посмотрел ей в глаза.

— А пока, надеюсь, вы будете делать то, что вам говорят, мисс Малдун. Старайтесь не навлекать на нас новых опасностей. И постарайтесь не раздражать меня больше, чем это необходимо.

Сказав это, он исчез. Глинис посмотрела ему вслед.

— Меня абсолютно не трогает, что вы самый лучший наездник, которого мне доводилось видеть, — проворчала она, — вы все равно самоуверенный, шовинистически настроенный сукин сын.

То, что он говорил о перемещении во времени, казалось ей нелепой выдумкой. Она еще раз покачала головой и поудобнее устроилась в седле.

— И к тому же умалишенный.

Поравнявшись с Робертом, Каррик придержал коня.

— Поезжай назад и присмотри за ней, — распорядился он, — а я поеду вперед.

Роберт усмехнулся, слегка приподняв бровь, но ничего не сказал и, повернув коня, подъехал к Глинис Малдун.

На холм Каррик поднимался впереди всех. Он внимательно осматривал окрестности, прислушиваясь к каждому звуку, стараясь уловить малейшее движение, нехарактерное для обычной лесной жизни.

Она была такой же путешественницей во времени, как и его мать, в этом он нисколько не сомневался. И самым странным существом, которое он когда-либо встречал, а потому наиболее интригующим. Каким-то непонятным образом, несмотря на то что она была в мужской одежде и держалась так самоуверенно и дерзко, что ей мог бы позавидовать любой мужчина, общаясь с ней, он ощущал ее женскую привлекательность.

И это его ощущение делало ее опасной. Здравый смысл подсказывал, что следовало избавиться от нее как можно скорее.

Глинис облизнула губы, уже в который раз пытаясь сосредоточиться. Неужели она действительно находится в Ирландии и все это происходит в 1832 году? В то время как топография местности была похожа на то, к чему она привыкла дома, почва и трава были совсем другими. Акцент у всех, сопровождавших Каррика, неоспоримо ирландский. И это нельзя было отрицать.

Но 1832 год? В один момент перенестись на сто шестьдесят пять лет назад? К великому сожалению, ее основными предметами в колледже были биология и экономика. А сейчас ей нужны были основы квантовой физики и современной европейской истории. Она тяжело вздохнула. Не так важно понять, каким образом это произошло, главное — убедиться, что она действительно находится в XIX веке.

Внимательно посмотрев на спину скакавшего впереди Каррика, она отметила, что на нем костюм сидит великолепно, однако сшит не по моде 1997 года. Высокие, до колен, ботинки совсем без каблуков заправлены в кожаные штаны. Заметила она также, что мужчина, который возвращался к ней после разговора с Карриком, одет в такой же хорошо сшитый костюм. Остальные — в бесформенных одеждах из грубой шерстяной ткани, коричневых и зеленых тонов, чтобы не выделяться на фоне леса.

Затем она рассмотрела его седло и седла его сподвижников. Все они, видимо, предпочитали английский стиль езды на лошадях. Каррик что-то говорил о ее странной лошади и странном седле? Берт, безусловно, отличался от здешних лошадей, он был единственным из породы аппалуса, и седло у нее было новейшего западного образца. У британских солдат, насколько она помнит, были чистокровные кони, мушкеты и старинные ружья.

Конечно, британские солдаты XX века не стали бы разъезжать на лошадях в парадной красной униформе. Они использовали бы маленький автомобиль и были бы одеты в какой-нибудь камуфляжный костюм. Если только, подумала она, усмехаясь, они не были заблудившимися людьми из охраны королевы Великобритании.