Элейн Барбьери - Порочный ангел

Ее изящное тело стало горячим, он ощущал чудесную теплоту ее лона. И внутри его самого разгорелся пожар любви.

Джейк небрежно привалился к витрине плотницкой мастерской. Он сдвинул шляпу на затылок и подставил лицо солнечным лучам. Ему понадобилось немало времени, чтобы добраться до этого места на Фримон-стрит.

Джейк предпринял столько мер предосторожности, что даже устал. Примерно два часа назад он покинул салун «Хрустальный дворец», позаботившись, чтобы достаточно много посетителей услышали его слова о том, что он собирается проведать своего коня. Повернув на Пятую улицу, он не торопясь направился в сторону Фримон-стрит. Оттуда, так же неторопливо, он направился к Четвертой улице, останавливаясь, чтобы поболтать со знакомыми. И при каждой возможности он объяснял, зачем идет к конюшням Баллока и Крабтри.

Добравшись до конюшен, он провел там определенное время, терзая Джека Баллока вопросами о состоянии своего коня, хотя прекрасно знал, что с животным все в порядке. Убедившись, что достаточно продемонстрировал причину своего появления на Фримон-стрит, он прошел дальше и прислонился к витрине плотницкой мастерской, где сейчас и стоял.

Он старался вести себя вызывающе: пялился на женщин, выходящих из пошивочной мастерской Адди Берленд, и был страшно удивлен, когда ему улыбнулась дочь одного известного банкира. Он был уверен, что при желании мог бы получить от этой встречи гораздо больше, чем простой обмен улыбками.

Джейк снова сменил позу, надеясь, что его нетерпение незаметно со стороны. Наконец он направился к Третьей улице, чтобы оттуда понаблюдать за большим домом. С раздражением он отметил про себя через некоторое время, что не увидел никаких признаков жизни в доме Дейла. Он уже устал от ожидания. Где же Лай Хуа, черт возьми?

Нахмурившись, Джейк качал головой. Ему не следовало приходить сюда. Ведь прошлой ночью, когда он ехал по темной тропе от шахтерской лачуги, он поклялся себе не появляться здесь.

Джейк изводил себя мыслью о том, что, может. Лай Хуа и не заметила ленту. Утром он прошел по тропе и обнаружил ленту на том месте, где накануне вечером привязал ее. Он сдернул с куста красный кусок ткани и запихнул его в карман. И сейчас он вдруг понял, что судорожно сжимает в руке эту чертову ленту. Но в любом случае он решил, что попытается еще раз.

Джейк тяжело и устало вздохнул. Он себя чертовски плохо чувствует! Он лежал ночью без сна, снова и снова вспоминая то, что сказала ему Лай Хуа. Он очень много думал и пришел к выводу, что он не только бывший заключенный и вор, но еще и полный дурак. С первыми двумя фактами он ничего не мог поделать, а вот последний определенно можно изменить.

Но для этого ему нужно увидеться с Лай Хуа. Она может в любую минуту выйти из задней двери и отправиться за покупками.

Джейк не ошибся. Он взглянул в сторону дома Дейла и увидел, как открылась задняя дверь. Лай Хуа пересекла двор и вышла на улицу. Он медленно направился ей навстречу.

Джейк сразу почувствовал, когда Лай Хуа заметила его. Ее небольшая фигурка напряглась, и она решительно приподняла подбородок.

Джейк забеспокоился, что она может пройти мимо. Резким движением руки он схватил ее за запястье, заставив взглянуть на него. Ее темные глаза были холодными, и этот холод проник глубоко в его душу. Он попытался улыбнуться.

— Я ждал. Лай Хуа, а ты не пришла. Я просто хотел убедиться… может, ты не видела ленту?

Не пытаясь отвести взгляд, Лай Хуа ответила:

— Я ее видела, мистер Джейк.

Осторожно высвободившись. Лай Хуа отвернулась от него и пошла дальше. Проводив взглядом ее небольшую фигурку, пока она не вошла в лавку мясника, Джейк резко повернулся и заставил себя небрежной походкой направиться назад, к Аллен-стрит.

«Оксидентал» или «Аламбра» — любой салун подойдет теперь, когда он знал, что все действительно кончено.

Девина заснула в объятиях Росса после бурной любви. Он не хотел вставать, не хотел расставаться с теплым, прижавшимся к нему телом.

Чувство вины терзало Росса. Ему следовало бы подумать! Он утомил Девину своей страстью, и силы, которых и так было немного, окончательно оставили ее. Он так хотел эту женщину, что утратил контроль над собой. Но даже злясь на себя теперь, он все равно не мог отодвинуться от Девины. Возможно, потому, что все вдруг стало так ясно. Теперь он знал…

Это огромное чувство, оказывается, и было тем, что постоянно подпитывало его гнев, не давало ему ни минуты покоя с того момента, как он впервые увидел Девину Дейл. Он знал, что это не просто вожделение. В своей жизни он хотел многих женщин, но никогда не испытывал тревоги, заботы, сожаления и удивительной нежности — всего того, что вызывала в нем Девина Дейл. Чувство, связывавшее его с Девиной, рождало желание сделать ее частью самого себя, защищать ее, заботиться о ней.

Росс вспомнил о ее распухшей лодыжке. Еще день-два, и силы снова вернутся к Девине. Она скоро поправится.

Одна мысль вдруг поразила Росса.

Когда Девина окрепнет и больше не будет зависеть от него, не возненавидит ли она его за то, что он воспользовался ее слабостью? Не отвернется ли от него? Сейчас Росс мог сказать лишь одно: он не может этого допустить и не допустит!

Его уже не волновало то, что Девина носит фамилию Дейл. Девина не имеет отношения к его давнему конфликту с Харви Дейлом. Он надеялся, что скоро эта история благополучно завершится.

А пока он будет любить Девину. Как сильно он будет любить ее! Сейчас он понимал, что по-другому и быть не может.

Настала ночь. Тумбстон ожил в ярких огнях танцевальных залов, наполненных громкой и веселой музыкой, пронзительным смехом. Ковбои, шатавшиеся от одного салуна до другого, перекидывались солеными шутками.

Джейк был уже совсем хорош. Он сидел в салуне «Аламбра». Допив свое пиво, он поднялся и медленно, чтобы не потерять равновесие, — пошел к вращавшейся двери. Остановившись, он приподнял шляпу при виде крикливо одетой молодой женщины, которая повернула свое ярко раскрашенное лицо в его сторону.

— Добрый вечер, мэм.

Он пошел дальше и услышал ее резкий смех, когда споткнулся о выступавшую доску на тротуаре. Сумев в последний момент удержаться, не свалиться на уплывавший из-под ног тротуар, он глубоко вздохнул. Почему-то у него кружилась голова.

Проклятие, он пьян!

Резко повернувшись, Джейк немного постоял. Он внимательно посмотрел в обе стороны и ему самому стало забавно от собственной осторожности.

«Джейк, дружище, тебе кое-что надо сделать, — сказал он себе, — и сейчас самый подходящий момент. Пьяный или не пьяный, но время пришло».

Очень осторожно Джейк, шатаясь из стороны в сторону, перешел через улицу. Ему подумалось, что потребовался почти целый день, чтобы притупить боль, и сейчас он почти ничего не чувствовал, но он не знал, сколько это продлится.