Сьюзен Джонсон - Любовница на неделю

— Вот и умница, — подмигнул он. И, едва заметно поклонившись, повернулся к двери и крикнул: — Войдите!

Глядя только на своего хозяина, в комнату вошел невозмутимый дворецкий. Изабеллы для него будто и вовсе не существовало.

— Вы звонили, сэр?

— Мисс Лесли желает ужинать.

— Прекрасно, сэр. Здесь, сэр? — Спокойствие Поумроя скрывало царивший на первом этаже переполох: когда приготовленная шеф-поваром пища не была немедленно подана, тот в знак протеста решительно удалился.

Поумрой надеялся, что леди не станет особенно привередничать с ужином — ведь ясно, что все блюда уже остыли.

— Да, здесь. — Дермотт поспешно снимал со стола книги и бумаги.

— Прямо сейчас, сэр? — Учитывая незапланированное развитие событий, вопрос был вполне уместным.

— Да, да, конечно, прямо сейчас. — Дермотт с удивлением посмотрел на ошалевшего дворецкого.

— Очень хорошо, сэр. — Поумрой с поклоном удалился.

— Он всегда такой величественный? — спросила Изабелла, сравнивая Поумроя со своими слугами, которые больше поучали ее, чем выслушивали распоряжения.

— Пожалуй, да, — оторвавшись от своего занятия, сказал Дермотт. — Впрочем, я не обращал на это внимания.

— Он давно уже у вас?

— Всю жизнь. Сначала он служил у моей матери.

— Ваша мать живет в Лондоне? Вряд ли, тут же подумала Изабелла, иначе он бы не привез ее сюда.

— Она живет в Олворте. В моем загородном доме, — заметив ее недоумение, добавил он.

— Ей не нравится Сити?

Он покачал головой.

— Пожалуйста, садитесь. Думаю, я расчистил достаточно места. У вас есть какие-то любимые блюда?

Он явно не хочет говорить о своей матери. Хотя болтать с любовницей о матери вряд ли прилично.

— Сейчас я готова съесть все, что угодно, — так голодна, — решила она сменить тему.

Он резко повернулся к ней:

— Что?

Выражение его глаз привело ее в замешательство.

— Я вас неправильно понял, — смущенно улыбнулся Дермотт. — Пожалуйста, сядьте. Я почти закончил с уборкой.

— Вижу, вы не боитесь домашних дел. Это с вашей-то репутацией бродяги! — Она села в резное кресло с сиденьем из плетеного тростника и спинкой из пестрой индийской ткани.

— В походной обстановке на слуг бывает дефицит.

— Вам понравилась Индия? Молли говорила, что вы провели в этой стране несколько лет.

— Неоднозначно. — Голос Дермотта дрогнул. Убрав оставшиеся книги, он подошел к столику с напитками. — Хотите вина, а может быть, бренди? Это мой любимый — он позволяет убирать острые углы.

— Я опять сказала что-то него… Как тогда в библиотеке.

Выражение его лица вновь изменилось.

— Молли будет мною недовольна, — продолжала она, чувствуя, что нужно как-то заполнить паузу. — Я хотела вести лишь светскую беседу. Пожалуйста, простите меня.

Он улыбнулся, но без обычного своего шарма.

— Вы не виноваты… Так бренди или вина?

— Пожалуйста, бренди. — В искусстве политеса она ему нисколько не уступает, но надо иметь в виду, что в будущем не следует касаться личных тем.

Видимо, графа Батерста мучают какие-то свои демоны — как и Молли.

Он залпом выпил один бокал, налил себе новый и. взял со столика бокал Изабеллы.

— Почему вы решили, что ни один юрист не способен умерить алчность ваших родственников? — сев напротив нее, вдруг спросил он.

А вот он позволяет себе задавать личные вопросы, подумала она, но ответила охотно:

— Мои родственники ни за что не перестанут охотиться за моим состоянием. Если они решили выдать меня замуж, то никакой юрист не сможет защитить меня от них — даже самый ловкий, и если будет работать по двадцать четыре часа в сутки.

— А вы не сожалеете, о своем плане?

— Я его еще не осуществила. И пожалуйста, не надо опять становиться таким добропорядочным. Если это вас беспокоит, будем считать, что это мои личные проблемы. А вы — всего лишь средство их решения.

Он не смог удержаться от улыбки. Довольная этим, она продолжала, насмешливо кривя губы:

— Итак, я цинично вас использую.

— Любопытная точка зрения.

— Вы удовлетворены, милорд? Мне нужен только ваш милый… пенис.

— И надо быть полным идиотом, чтобы вам в этом отказать, — засмеялся он.

— Я уверена, что с этим согласилось бы большинство представителей вашего пола.

— Наверняка. А что до меня, то надо же как-то поддерживать свою репутацию.

— А вас, милорд, не осудили бы, — шутливым тоном продолжала она, — просочись в свет слушок, что вы отказали какой-то леди?

Он не ответил.

— А, значит, такое уже было! — поняла она его молчание. — И что же вы говорите такой чересчур докучливой женщине?

— Что-нибудь весьма любезное.

— Но я себя в обиду не дам.

— Я это уже заметил! — снова засмеялся он. — Значит, я обязан непременно вас ублажать? — поддразнил он.

— Разумеется! Обещание надо выполнять.

— Что ж, надо так надо, — смиренно сказал он. В длинном, не по размеру халате, со спадающими на плечи золотистыми прядями, пунцовыми от пережитого оргазма щеками — это даже монаха способно было свести с ума. А уж монашеским поведением Дермотт никогда не отличался.

— Все наши разговоры о любви, — она глубоко вздохнула, — кружат мне голову. Я уже думаю, может быть, — их взгляды на миг встретились, — стоит на некоторое время отложить ужин.

— Я не против. — Как же она его возбуждает! Перегнувшись через стол, он распахнул халат и обнажил нежные белые груди. — Это будет на первое, — с обольстительной улыбкой прошептал он. — Придвиньтесь поближе и положите их на стол… — Он мягко потянул за соски, придвигая Изабеллу поближе к себе, пока ее полные груди не оказались на полированной поверхности стола.

— Я не знаю, сколько смогу ждать, — прошептала она в предвкушении нового оргазма.

— Ничего, придется подождать. — Он принялся мягко поглаживать соски — до тех пор, пока они окончательно не отвердели. — Если хотите меня получить. — Скользнув по округлой поверхности, его руки обхватили зрелые плоды снизу. — А может, дадим возможность и Поумрою полюбоваться на вас? Как вы думаете, ему понравятся ваши сладкие грудки?

— Нет! — выдохнула она и капризно захныкала, но от этого непристойного предложения между ног стало еще теплее.

— Похоже, вам это нравится, — прошептал он, приподнимая холмики повыше. — Он ведь ухе видел вас у парадного входа. Ваше платье и тогда мало что скрывало. Но вы ведь не возражали…

— Вы не можете… — Ее дыхание стало лихорадочно частым.

— Другим тоже было бы приятно посмотреть… и на все остальное тоже… — Аккуратно положив ее груди на стол, он глубоко запустил руки в вырез халата.

— Пожалуйста, не говорите… так.

— А что вы для меня сделаете, если я не впущу сюда Поумроя?

— Все, что угодно…