Сьюзен Джонсон - Леди ангел

Вечером, когда перед собравшимися невесть откуда появились полуодетые девицы в сопровождении музыкантов, Кит, не в силах сдержать улыбку, повернулся к Трею:

— Несомненно, это твоя работа.

— Всего лишь для придания колорита нашей вечеринке, — широко улыбнулся Трей в ответ, — египетские танцовщицы.

Впрочем, в его словах почти не было лукавства. Всех собравшихся мужчин действительно интересовали танцы. И в этом проявилось разительное отличие тех, кто сидел за столом в Стоун-хаусе, от любого другого сборища богатых господ. В отличие от большинства своих современников, для которых двуличие было нормой жизни, а внебрачные связи считались чуть ли не священным правом, эти мужчины были беззаветно преданы своим женам. А потому они искренне аплодировали редкому мастерству, таланту и красоте исполнительниц экзотических танцев, но вместе с тем твердо отклоняли заманчивые предложения более близкого знакомства.

Этьен, который говорил на родном языке танцовщиц гораздо лучше, чем те говорили по-английски, терпеливо объяснил им, что отказ мужчин от соблазнительных предложений не означает пренебрежения или неодобрения. «Да, вы красивы, очень красивы, — польстил он надувшимся обольстительницам, решившим, что мужчины попросту грубо пренебрегли ими. — И очень соблазнительны… потому что прекрасно танцуете… Нет, эти господа не предпочитают мальчиков, — пришлось ему продолжить объяснения, потому что шквал недоуменных вопросов не утихал. — Кстати, не согласятся ли дамы принять дополнительное вознаграждение в качестве знака преклонения перед их красотой?» Это предложение растопило лед непонимания, и женщины наконец заулыбались.

Чуть позже, после того как прекрасные танцовщицы и музыканты удалились, рассыпаясь в благодарностях, бутылка виски снова пошла по кругу, и разговор переключился на Кита, вернее, его дела в Англии. Никто в Монтане ничего не слышал о нем, если не считать присланной им телеграммы о победе на гонках парусных судов в Коузе, и хотя за последние дни в ходе общих разговоров кое-что стало понятным, некоторые немаловажные факты до сих пор требовали объяснения. Так Киту в выражениях, доступных мужскому пониманию, пришлось изложить всю цепь невероятных событий, произошедших с ним с августа.

— Что ж, тебе давно уже пора остепениться, — заметил Трей после того, как Кит завершил свое повествование, которое при всем желании вряд ли можно было назвать пространным. — Погулял, и хватит. — Несмотря на то, что они были одногодками, Трей уже несколько лет был женат.

— Не жалеешь, что не остановил свой выбор на Присцилле? — спросил с улыбкой Сазерленд.

Кит затряс головой, округлив глаза притворном ужасе:

— Это было временным умопомрачением.

— Ты знаешь, что она выходит замуж за старого лорда Конгрива? — продолжил зять Анджелы. — Его жена недавно скоропостижно скончалась, и уже на следующий день наш старичок делает предложение юной особе. И, конечно же, надеется сохранить это в глубокой тайне. Они условились объявить о помолвке только через полгода.

— Просто идеальная пара! — насмешливо воскликнул Кит. — Она прибирает к рукам его деньги, а лорд получает драгоценную возможность любоваться ее молодым телом — на большее он вряд ли способен. Правда, ей беспокоиться не о чем: ребята с конюшни — всегда к ее услугам.

Мужчины недоуменно переглянулись.

— После одной из наших верховых прогулок по Гайд-Парку я случайно услышал, как один из них достаточно фривольно обратился к ней. И вместо того, чтобы поставить его на место, она начинает с ним флиртовать. Не исключаю, что какой-нибудь из этих молодых ухарей первым стоит в очереди на нежное свидание, которое состоится, как только старик Конгрив по истечении медового месяца освободит супружеское ложе, — пояснил Кит с плутовской улыбкой.

— До чего все тонко рассчитано — просто замечательно, — тихо пробормотал Карсонс.

— В таком положении можно позволить себе все, что угодно, — никто и слова не скажет. Бьюсь об заклад, что после свадьбы она будет хранить верность не дольше двух недель.

— Во всяком случае, свежая кровь роду Конгривов не помешает, — язвительно заметил Сазерленд. — Наследник и внук Конгрива не блещут здоровьем. Ничего не поделаешь, вырождаются древние семейства.

— Несомненно, Присцилла приняла во внимание этот факт, когда столь поспешно ответила согласием на предложение старого повесы. Если она произведет на свет еще одного наследника, то тем самым наверняка обеспечит собственное будущее.

— Лорд Конгрив давно уже немолод, — вставил свое замечание герцог де Век. — Сейчас ему по меньшей мере семьдесят.

— По меньшей мере! — подчеркнул Карсонс. — Моя бабка хорошо его знает.

— Но главное, он богат, — веско произнес Кит, — а это единственный решающий критерий для Пемброуков.

— Кстати, о деньгах, — вмешался в разговор Хазард, которому наскучили до боли знакомые пересуды о браках старых сластолюбцев и молоденьких решительных особ. — Мы потратили часть твоих средств на покупку железной дороги в Калифорнии. Этьен сделал им предложение, перед которым невозможно было устоять. Теперь в наших руках четыре равные доли пакета акций еще пяти тысяч миль рельсов. Дорога проложена к северу от Сан-Франциско.

— Спасибо, Этьен, — поблагодарил Кит. — Теперь, когда у меня будут дети, мне придется более серьезно заняться делами. Делать деньги — теперь моя святая обязанность. — Странно было слышать это от человека, который буквально играючи сколотил за последние десять лет гигантское состояние.

Теперь разговор окончательно свернул на капиталовложения. Обширное семейство Брэддок-Блэк было известно тем, что проворачивало финансовые операции по всему свету.

Попивая бурбон, принесенный Хазардом, мужчины говорили о железных дорогах, новых медных копях, недавно перешедших в руки клана Брэддок-Блэков, о торговле с Китаем, кофейных и сахарных плантациях, о состоянии алмазных приисков в Южной Африке. Это была сплоченная команда — уверенные в себе, знающие люди, которые к тому же по-настоящему любили друг друга. Зятья Анджелы не могли надивиться на то, сколь Брэддок-Блэки не похожи на Брука де Грея.

Потребовалось еще два раза наполнить бокалы, прежде чем Карсонс решился поднять тему смерти Брука. Выпитое наконец помогло любопытству взять верх над здравомыслием.

— Брук был отъявленным негодяем, — проговорил он заплетающимся языком. — И я рад, что ты пристрелил его. Правда, я слышал, он был не один.

Кит без лишних эмоций рассказал о случившемся в ту роковую ночь, не упомянув, конечно, какую радость доставило ему убить этого человека. Скупо описав бурные события, он подвел итог: