Сьюзен Джонсон - Чистый грех

В ближайшие дни мысли Флоры то и дело возвращались к Адаму Серру.

Тем временем полным ходом шли сборы к долгому путешествию по деревушкам абсароков.

Обычно Флора настолько хорошо справлялась с организационной работой, что лорд Халдейн с некоторых пор доверял ей хлопотное дело подготовки к очередной экспедиции. Однако на сей раз сладостные и волнующие воспоминания о приключении на званом вечере у судьи Паркмена до такой степени отвлекали Флору, что она по два раза составляла один и тот же список, забывала сделать простейшие вещи, а при найме проводников и слуг проявляла такую рассеянность, что могла бы взять носильщиком даже горбатого карлика. И все потому, что в самый неподходящий момент ей вдруг вспоминалась улыбка Адама, или тепло его губ, или что-нибудь еще более возбуждающее. В таких случаях она надолго теряла нить предыдущих мыслей.

Отец только диву давался и не раз упрекал ее за невнимательность.

— Ах, папа, столько хлопот сразу! Разве за всем уследишь! — всякий раз уклончиво отвечала Флора, силой заставляя себя вернуться к реальности. Сама-то она отлично знала причину своей беспримерной рассеянности.

Столь пылкое увлечение мужчиной было внове для нее. Будучи красавицей, Флора привыкла к толпе изнывающих от любви поклонников. Периодически она уступала одному из них — с таким ленивым равнодушием, что в высшем английском свете ее прозвали Хладной Венерой. Ее романам была свойственна игривая небрежность, можно даже сказать, что сердце Флоры почти не участвовало в сердечных делах. Не то в случае с темпераментным графом де Шастеллюксом. Тут ее захватил внезапный ураган непреодолимого желания. Колдовство какое-то!.. Но было так естественно поддаться чарам мужчины, который способен заняться любовью в ста шагах от толпы чинных гостей, — столько в нем жизненной силы!

Флора с улыбкой подумала об этом, сидя за письменным столиком и корпя над повторным списком забытого. Ах, Адам, Адам!.. Грядущее лето в Монтане обещает доставить много-много удовольствия!

Надо ли удивляться, что и в повторный список вкрались ошибки.

Со времени своего возвращения на ранчо Адам без помех наслаждался спокойной жизнью без Изольды. Он и прежде был образцовым отцом, а теперь они с трехлетней Люси стали и вовсе неразлучны. Дочурка была при нем, когда граф инспектировал лошадей на летних пастбищах или наблюдал, как его парни объезжают чистокровных коней. У отца на плечах или на коленях малышка ежедневно слушала, как он распоряжается обширным хозяйством, держит совет с работниками или наставляет домашних слуг. Балованный ребенок частенько вмешивался в разговоры взрослых. Граф терпеливо выслушивал замечания и советы дочурки и делал вид, что соглашается. Он прилежно заботился о том, чтобы с личика Люси не сходила счастливая улыбка.

В первый же день по приезде из Виргинии Адам велел повару подстраиваться под вкус девочки. Отныне вечерняя трапеза происходила много раньше обычного, дабы Люси и ужинала в обществе отца. В последние недели перед бегством Изольды день заканчивался неизменным чаем в гостиной, созерцанием злой мины на лице супруги — и неотвратимой ссорой на сон грядущий. Теперь сразу после ужина Адам и Люси поднимались в детскую, где играли и болтали, пока нянюшка не укладывала девочку спать.

Давненько не видели обитатели ранчо своего хозяина таким умиротворенным и счастливым!

Этаким веселым живчиком он был разве что до свадьбы, говаривали те, что знали его не первый год.

Однако счастье казалось незамутненным только для постороннего глаза.

Среди полной приятных хлопот, безбедной и сытой размеренной жизни Адама Серра преследовали навязчивые воспоминания о Флоре Бонхэм. Он томился по ее телу. Каждую ночь молодой человек такое творил с ней во сне, что просыпался по утрам разбитым и пристыженным. В итоге он с некоторых пор приохотился к ночным прогулкам верхом, убегая в степь от череды ночных видений. Холодный ночной воздух и освещенные луной просторы помогали размыкать тоску, навевали надмирный покой. Созерцая эту ширь, Адам сливался с ней и высвобождался из морока плотского томления.

Ночные вылазки венчало посещение холма на северной границе ранчо. Осадив коня, Адам оглядывал с высоты свои владения. Мили и мили колышимой ветром зеленой травы. Тут достанет корма не только его табуну, но и лошадям соплеменников-абсароков — отныне будущая зима не страшна. К процветанию привели годы неустанного труда, нынешнее благополучие и высокий доход не с неба свалились. Мало-помалу его скакуны входят в славу на беговых дорожках и здесь, и в Европе. Если напор алчных скотоводов, обсевших границы его владений, не перерастет в открытую войну, Адам со временем так округлит свои капиталы, что им с Люси останется только наслаждаться мирными радостями прочно обеспеченной жизни.

Долгая верховая прогулка в должной степени утомляла молодого человека и выветривала беспокойное томление по дочери английского лорда: навязчивые сладостные кошмары начинали казаться забавным и никчемным вздором. Спору нет, Флора Бонхэм — сущий дьявол в делах любви, да и вообще роскошная и во всех отношениях желанная особа, но… Но лучше поскорее выкинуть ее из памяти. Осложнять чем бы то ни было жизнь, только-только вошедшую в размеренную и счастливую колею… Нет, нет, только не это!

Поскольку разлившиеся по весне реки вынуждали отложить экспедицию, у Джорджа Бонхэма оказалось более чем достаточно времени, чтобы выполнить свое обещание и посетить ранчо Адама Серра на севере штата. Погода благоприятствовала путешествию, и они были на месте днем раньше, чем намеревались. За что и были наказаны — хозяин отсутствовал. По словам вышедшего к ним дворецкого, конокрады недавно едва не ополовинили восточный табун, и его милость изволил пуститься в погоню за негодяями. Впрочем, экономка миссис 0'Брайен с густым ирландским акцентом заверила посетителей, что хозяин скоро вернется, а пока дорогие гости могут устраиваться как дома.

Усадьба Адама живописно располагалась в бору на не слишком высоком, но довольно крутобоком холме. Перед домом струила свои воды небольшая речушка, один из многочисленных притоков Масселшелла. К западу был разбит обширный сад, радующий взгляд первой зеленью. Большая зимняя оранжерея соединялась с комнатами теплым ходом. Сам особняк, сложенный из местных валунов, весь в башенках, впечатлял размерами. Затененная высокими соснами замшелая черепичная кровля, многочисленные террасы и веранды, по бокам две основательные башни с винтовыми лестницами и бойницами… Словом, типичное французское дворянское гнездо в стиле средневекового замка с характерными легкомысленными прибавками в духе последних блистательных Людовиков. И все это каким-то чудом перенесено в монтанскую глухомань.