Саманта Джеймс - Его грешные пути

Камерон упрямо выпятил челюсть.

— Леди, — проворчал он, — но вам действительно нужен муж. И вот подтверждение моих слов! — Он отбросил в сторону прикрывавшую ее простыню и положил ладонь на ее округлившийся живот.

Мередит оттолкнула его руку и спрыгнула с кровати.

— Я не выйду за тебя замуж, потому что я всего лишь орудие твоей мести! Я для тебя трофей, захваченный у врага!

— Это неправда…

— Если это неправда, то сообщи моему отцу, что я жива.

У Камерона сверкнули глаза. Он промолчал, но каменное выражение его лица было красноречивее всяких слов.

— Видишь, ты не можешь этого сделать! — воскликнула она. — Ты этого не сделаешь! А я не выйду за тебя замуж!

Поняв, что уговаривать ее бесполезно, он грубо выругался. Не будет он ее упрашивать, черта с два!

— Говори что хочешь, — заявил он сквозь зубы. — Это ничего не изменит.

— Как бы не так! Ты заставил меня приехать сюда. Ты сделал меня своей пленницей. Ты опозорил меня. Унизил. Ты заставил меня забеременеть, но выйти за тебя замуж ты меня не заставишь! И я не выйду за тебя замуж, даже если ты приведешь священника в эту комнату!

Ее слова падали, словно камни. Он долго смотрел на е Тяжелым взглядом. В других обстоятельствах она, возможно, отступила бы под напором гнева, который источали его холодные серые глаза.

Но ей удалось собраться с силами и не отступить. Однако в тот момент, когда ей стало невмоготу выносить затянувшееся напряженное молчание, он круто повернулся и вышел из комнаты. Второй раз за этот день он ушел, не сказав ни слова.

Мередит показалось, что в комнате стало темно. Ноги у нее подкосились, и она без сил опустилась на пол. — Камерон! — глотая слезы, позвала она. — Камерон! Но Камерон не слышал ее. Он не вернулся в ту ночь. И даже на следующую ночь…

Мередит охватило отчаяние. Камерон предложил ей выйти за него замуж, а она отказалась! Она совсем спятила! Разве можно отказываться от того, о чем она так страстно мечтала?

Следующая неделя прошла для нее как в тумане. Она не могла говорить о том, что произошло между ними, даже с Глендой. Гленда тоже не знала, куда он исчез. Мередит подумала, что, может быть, Иган знает. Но она боялась обращаться с расспросами к этому суровому воину, который по-прежнему смотрел на нее с подозрением.

Она знала, что Камерон вернется. Но когда? И еще неизвестно, что будет, когда он появится. Она без конца убеждала себя, что ей безразлично, когда он вернется — и вернется ли вообще…

Но сердце говорило другое. День проходил за днем, и она начата тревожиться. Все ли у него в порядке? Не случилось ли с ним беды? А вдруг его схватили ее соплеменники? А вдруг он, холодный и недвижимый, уже лежит в сырой земле, как его отец и братья?

Все ее мысли, все ее молитвы были только о нем.

Прошло две недели, и наконец однажды вечером она услышала радостные крики во дворе крепости. Мередит, которая в последнее время плохо спала, только что прилегла вздремнуть. Вздохнув, она нехотя поднялась с кровати и выглянула в окно. По двору сновали люди, но все было как обычно. Едва она успела снова положить голову на подушку, как в комнату ворвалась Глен-да. Ее широко расставленные золотистые глаза сияли от возбуждения.

— Он вернулся! — объявила она.

Мередит приподнялась на локте, удивленно вздернув тонкую бровь. Она изображала спокойствие, которого вовсе не испытывала.

— Кто вернулся?

— Ты отлично знаешь, о ком идет речь. Камерон вернулся! — Гленда сдернула простыню с плеч Мередит. — Поторапливайся, Мередит, вставай, потому что он желает тебя видеть. Он ждет тебя в зале!

Мередит очень хотелось сказать, что если ему нужно ее видеть, то пусть сам придет к ней. Но что-то в поведении ее подруги подсказало ей, что этого делать не стоит. Лицо у Гленды было встревоженное и возбужденное. Но когда Мередит захотела узнать, в чем дело, Гленда решительно покачала головой.

— Все в порядке, — только и сказала она, помогая ей встать. — Ну, живо, давай я помогу тебе одеться.

К удивлению Мередит, Гленда, торопившая ее, тем не менее настояла на том, чтобы Мередит надела нарядное платье из мягкой овечьей шерсти цвета зеленой листвы, которое красиво сочеталось с ее огненно-рыжими волосами.

— Какая разница, что на мне надето. Все равно ничто скроет мою обезображенную фигуру. Я стала похожа на спелую грушу!

— Ты ждешь ребенка, — прервала ее ворчание Гленна, — и никто не ожидает, что ты останешься стройной, как тростинка. А теперь я расчешу твои волосы.

Гленда работала щеткой до тех пор, пока волосы не заблестели, как атлас. Но когда Мередит хотела заплести их в косу, Гленда ее остановила.

— Не заплетай косу! Так красиво, когда твои волосы ниспадают по спине.

Наконец Гленда, критически осмотрев ее, объявила, что они могут идти.

Мередит, у которой замирало сердце при мысли о возвращении Камерона, вспомнила резкие слова, которыми они обменялись перед разлукой. И ей сразу расхотелось встречаться с ним, тем более в присутствии целой толпы.

Спустившись по лестнице вместе с Глендой, Мередит, к своему ужасу, обнаружила, что в зале полно людей. Однако она без труда разглядела среди них Камерона. Он возвышался над всеми, одетый в плед и килт.

Ее вдруг охватила дрожь. Если бы не Гленда, тянувшая ее за рукав, она не нашла бы сил пересечь зал и подойти к нему.

В это мгновение он заметил ее. Слегка кивнув головой, он холодно промолвил:

— А-а, Мередит. Наконец-то.

Она и завидовала ему, и возмущалась: он, похоже, полностью владел собой. Не успела она ему ответить, как он повернулся и жестом поманил к себе человека, стоявшего возле камина.

К Камерону подошел маленький хрупкий человечек с добрыми глазами и улыбнулся Мередит. У него была круглая, совершенно лысая голова. Мередит ошеломленно ус тавилась на него. Силы небесные, но этот человек в черном одеянии мог быть только…

— Это отец Уильям, — вкрадчиво произнес Камерон. — Я привез его сюда, чтобы он нас обвенчал.

У Мередит бешено заколотилось сердце. Он деспотичен, как всегда! Он не просил, не умолял, не уговаривал, а просто делал то, что хотел.

Он взял ее за руку.

— Ну как, милая? Мой сын растет в твоем животе, а священник стоит перед тобой. Что ты на это скажешь? Мы сегодня поженимся?

Это был вызов. Такой же, какой бросила ему она перед его двухнедельным отсутствием. Что она тогда ему сказала? Я не выйду за тебя замуж, даже если ты приведешь священника в эту комнату. Он смотрел на нее без улыбки, с серьезным, даже торжественным выражением лица. Однако где-то в самой глубине серых глаз сквозила нежность.

Ей хотелось разреветься от злости. Он опять загнал ее в угол! Она любила его, очень любила, но в данный момент готова была его растерзать.