Саманта Джеймс - Его грешные пути

— Твои приспешники говорили тут о трусости тех, в ком течет кровь Монро. Судя по всему, вы меня боитесь, потому что потребовалось трое мужчин из клана Макке-ев, чтобы держать в повиновении всего-то одну женщину из клана Монро. — Она презрительно фыркнула. — А ты еще говоришь мне о смелости! Ты самый настоящий трус! Следовало бы знать, что ей придется пожалеть о своих дерзких словах, но она их произнесла. И конечно, тут же пожалела об этом.

Она и охнуть не успела, как оказалась лежащей на земле. Она не смела сопротивляться, даже пошевелиться не смела… да и не могла. Она чувствовала лишь, как тяжело вздымается его грудь. Глаза темнее тучи внимательно смотрели на нее.

— Скажи-ка мне, Мередит, разве ты меня не боишься?

Она чуть было не ответила утвердительно. На самом деле ей было страшно. Но ее мятежный дух не желал сдаваться.

— С чего бы мне бояться тебя? — отважно спросила она, холодея от страха.

— Потому что я сильнее тебя, дорогуша. Дорогуша. Она вздрогнула всем телом, потому что в устах этого человека слово прозвучало как ругательство. О да, она знала, что он о ней думает. Он ее ненавидит всеми фибрами своей души.

Он напрягся, словно ждал, что она возразит ему. Но она молчала, потому что, по правде говоря, пришла в ужас оттого, что осмелилась так дерзко с ним говорить.

Он отодвинулся, и Мередит вздохнула с облегчением, когда он поднялся на ноги и направился к лошадям. Как ни напрягала она зрение, ночь была такая темная и безлунная, что вскоре она потеряла его из виду.

Он скоро вернулся, как будто вспомнив, что не закончил разговор с ней. Она с опаской наблюдала, как он опустился перед ней на одно колено.

В его руке позвякивала цепь.

Он взял ее за запястье. Мередит вздрогнула от его прикосновения. Он надел наручник на ее правую руку. Она с изумлением увидела, что другой наручник он закрепил на своей левой руке.

Она облизала пересохшие губы.

— А ключ имеется? — услышала она собственный голос.

Он поднял голову и даже улыбнулся:

— Имеется. Но советую тебе не распускать язык и вести себя смирно, иначе я могу его потерять.

Она неожиданно разозлилась.

— Понятно, — с милой улыбкой сказала она. — Только интересно было бы узнать, кто из нас пленник?

Улыбка исчезла с его лица. Он посмотрел на нее таким уничтожающим взглядом, что вся ее бравада испарилась. Не сказав больше ни слова, он улегся на землю. Мередит была вынуждена лечь рядом. Короткая цепь не позволяла ей сидеть.

Повернувшись к ней спиной, он натянул край одеяла и ей ничего не оставалось, кроме как свернуться рядом, дрожа от ночного холода.

Сон понемногу отступал, но Мередит не могла заставить себя открыть глаза. Она смутно сознавала, что уже светает, а значит, скоро утро. Она лежала на боку, ощущая спиной влажный холод, пробиравший ее до костей. И в то же время где-то рядом с ней находился источник тепла. Она инстинктивно подвинулась ближе. Тепло! Господи, какое наслаждение! Она уютно прижалась к нему, словно котенок к кошке.

Над ее ухом кто-то грубо выругался. Мередит открыла глаза. Источник тепла исчез. Она с удивлением увидела, как наручник, сковывавший ее запястье, упал на землю. Над ней, широко расставив ноги, стоял Камерон Мак-кей. Их взгляды встретились: его — укоризненный и возмущенный и ее — озадаченный и смущенный.

Он молча смотрел на нее, да слова и не были нужны, потому что и без них было видно, как он взбешен.

И в тот момент, когда она почувствовала, что не выдержит напряжения, он круто повернулся и ушел.

Мередит медленно поднялась и села. Его злоба задела ее за живое. Судя по всему, он считал ее каким-то мерзким уродом, вызывающим отвращение, только потому, что она принадлежит к клану Монро.

Она осторожно прокралась мимо Игана и Финна, которые уже проснулись, и подошла к ручью. Умывшись, Мередит направилась к старому дубу. Она опустилась на колени на мягкую, покрытую мхом землю. С поляны доносились голоса мужчин, но она не обращала на них внимания. В тени ветвей векового дуба было тихо и спокойно. Хотя жизнь ее теперь резко изменилась, она решила начать этот день так, как начинала каждый день в течение последнего года. Мередит молитвенно сложила руки, закрыла глаза и низко опустила голову.

Ее губы безмолвно шевелились. Она молилась за здоровье, силу и благополучие своего отца и дядюшки Роберта, сестер в Конниридже. Особенно жарко молилась она за свое освобождение от Камерона Маккея.

За ее спиной хрустнула ветка.

— Пора, — произнес слишком знакомый теперь голос.

Сделав вид, что не замечает его присутствия, Мередит продолжала молиться. Она ощущала на себе его взгляд, и он был как прикосновение. А потом он действительно прикоснулся к ней. Его руки решительно обхватили ее за талию и резко поставили на ноги. Она оказалась лицом к лицу с ним — тут уж было не до молитвы. Его взгляд остановился на серебряном распятии, висевшем у нее на шее.

— Зачем ты носишь это? — спросил он. — Ты говорила, что еще не приняла постриг.

Мередит поморщилась.

— Не приняла, — сказала она.

— Пострижение должно было давно состояться. Ты пробыла в Конниридже достаточно долго. Может, ты оказалась недостойной?

Он хотел причинить ей боль. Мередит понимала это, но ничего не могла сделать.

Что он заставил ее написать монахиням? Мне очень стыдно, но я так некрепка в вере.

Может быть, так оно и есть, и именно поэтому она все оттягивала постриг? Ее вновь охватило смятение, хотя она горячо молилась, прося Господа помочь ей сделать правильный выбор. А внутренний голос тем временем вопрошал: «За что тебя оставил своей милостью Господь, в которого ты так горячо веришь? Может быть, он наказывает тебя за то, что ты сомневаешься?» Она разочаровала своего отца, а теперь разочаровала и Господа.

— Один Господь может судить о том, достоин человек или нет.

Лицо его вспыхнуло гневом, причину которого она не могла понять. Он шагнул к ней и поднял руку. Стараясь побороть страх, охвативший ее при виде занесенного кулака, Мередит призвала на помощь всю свою храбрость, чтобы выдержать удар…

Но удара не последовало. Она замерла, почувствовав, как теплые пальцы прикоснулись к ее коже и сняли с нее распятие.

Мередит была потрясена, но старалась не показать этого.

— Считай, что я отдаю тебе на хранение свое распятие, — гордо ответила она, скользнув взглядом по цепочке, свисавшей с его пальца. — Однако могу поклясться, что скоро оно вновь вернется ко мне.

Он стиснул зубы. У нее замерло сердце, когда он, раскачав распятие на цепочке, поймал его в ладонь и сжал в пальцах с такой силой, что побелели костяшки. На мгновение ей показалось, что он зашвырнет его куда-нибудь и она лишится распятия навсегда.