Саманта Джеймс - Торжество любви

— Хорошо, девочка. Ты сожжешь меня изнутри и снаружи, — хрипло прошептал он. Еще одно движение, и бедра Иена неистово дернулись. Рука остановила Сабрину. — Довольно, не то я извергнусь прямо сейчас! Теперь настала его очередь.

Светлые серебристые глаза горели безумной страстью. Он опрокинул жену на подушки; большие пальцы закружили вокруг твердеющих темных сосков. Со стоном Сабрина ухватила его за голову и направила туда, где больше всего ждала поцелуя. И Иен с клокочущим смехом в груди дал ей то, что она так страстно хотела: прошелся по соскам языком и оставил их блестящими, влажными и изнемогающими от напряжения.

Рука скользнула ниже и зарылась в волосах между бедер. Большой палец нащупал скрывавшийся в недрах розовых складок бутон наслаждения. Один из пальцев проник глубоко внутрь — Сабрина почувствовала пронзительную боль, — и тут же к нему присоединился другой, тогда как большой палец так и не оставил заветного бутона. Женщина содрогнулась, чувствуя, как исходит слезами желания ее тело, а пальцы Иена становятся влажными, и прижалась к нему в вожделении.

Иен поцеловал ее, и голод, который она ощутила в его поцелуе, снова вверг ее в пучину желания. Муж навис над ней, колени широко раздвинули бедра. И воспламененная сверх всякой меры Сабрина сжала его в объятиях.

Он стоял над ней на локтях, стиснув зубы. Сабрина коснулась колючих ямочек на щеках, обвела кончиком пальца его алчный рот, дотронулась до влажной и гладкой кожи на бугрящихся мышцами руках, которые она так сильно любила.

Их взгляды встретились, и Сабрина увидела в глазах мужа такое же всепоглощающее желание.

И в тот же миг он вошел в нее; губы накрыли рот, он переполнил ее всю, добравшись до самых глубин…

Близость захватила Сабрину, как никогда прежде, и единение оказалось не только телесным, но и духовным. С пронзительной нежностью муж прижал ее к себе, и Сабрина не сдержала радостного стона.

— Иен… — Его ногти впились в его руку. — Иен!

В дикой, всепоглощающей страсти их бедра встречались снова и снова. Сабрина выгибалась, рвалась навстречу, чтобы взять от мужа так много, как только могла. Наслаждение достигло настоящего экстаза. Она ощущала, как напряглось ее тело и содрогается снова и снова на его напрягшейся плоти. А потом унеслась ввысь, словно оборвала все земные связи. Рядом, у самого сердца, восходил к вершинам наслаждения Иен. Когда он взорвался извержением у нее внутри, ее всю точно опалило огнем.

Постепенно вихри страсти утихли. Иен приподнялся на локтях и поцеловал жену с безмерной нежностью.

Тогда о себе пожелал заявить ребенок. И заявил-таки — забился там, где отец все еще прижимался к животу его матери. Глаза Йена широко расширились, в них появился страх, которого Сабрина никогда прежде не замечала. Муж отодвинулся так осторожно, что она не сдержала улыбки.

— Послушай. Это?..

— Да, — улыбнулась она. Сама взяла его руку, положила себе на живот и накрыла своей, чтобы он лучше почувствовал, как шевелится его сын. И ребенок, словно сознавая присутствие отца, сильно ударил снова, каким-то перекатывающимся движением давая знать о себе.

Трогательная улыбка Иена проникла Сабрине в самую душу. Он не отнял руку и, словно завороженный, держал ее у жены на животе.

— Как ты думаешь, девочка или мальчик?

— А ты кого больше хочешь?

— Мне все равно. Только бы с тобой и с ребенком было все в порядке.

Сабрина осталась довольна его ответом и сонно пробормотала: — Думаю, что у нас будет сын. — Она устроилась у Иена на плече, и тот подсунул руку ей под голову. — Да, сын, — повторила она и в изнеможении вскоре заснула.

А Иен улыбнулся и с глубокой нежностью поцеловал то место, где до поры до времени приютился его ребенок, потом сцепил пальцы с пальцами Сабрины и оставил руку на ее округлом животе.

Вскоре он спал так же крепко, как и жена.

Весна растопила землю плотно укутанного туманами нагорья и оживила холмы и вершины пышными цветами. Сабрину обрадовал ее приход: она уже устала от резкой обнаженности зимы. Дни становились все длиннее. Чувствовалось приближение лета. А когда сочным багрянцем распустился вереск, жизнь в Сабрине налилась настоящим бутоном.

Много времени она проводила с Мэри: женщины шили для будущего ребенка. Но Сабрина быстро уставала от сидения и шла прогуляться в деревню или к сапфировым водам озера у западной стены замка. Иен, хоть и хмурился, не останавливал жену, потому что та ходила вдвоем со служанкой. Случай, когда ее заперли в кладовой, уже не казался таким пугающим, и хотя Сабрина так и не нашла ему объяснения, ей уже не чудилось, что за каждым углом ее подстерегает опасность.

Иен. Мысль о нем заставляла сердце биться сильнее. Он был нежен и внимателен, и подчас Сабрина думала, что муж ее действительно любит. Его радовало предстоящее рождение ребенка, и это согревало душу женщины. Она видела, что его заботит ее самочувствие, но втайне желала большего… наверное, слов любви. Но ни одно не срывалось с его губ. И Сабрина начинала себя упрекать, твердя, что ждет слишком многого. Достаточно и того, что муж заботится о благополучии ее и не рожденного еще сына.

Не желая дарить любовь там, где в ней не нуждались, она держала свои чувства в узде.

Вечерами они часто подолгу разговаривали, но Сабрина чувствовала, что Иен еще многое от нее скрывает. По временам он казался совершенно чужим. Его явно что-то тревожило, но он никогда не делился своими заботами. Сабрина еще несколько раз пыталась расспросить его о Фионне — кто убил несчастную женщину и, главное, почему…

Муж моментально мрачнел и явно давал понять, что не хочет разговаривать на эту тему. Сабрина тяжело переживала из-за того, что Иен не желает делиться с ней своей сокровенной тайной, и, сокрушаясь, утверждалась в мысли, что его сердце принадлежит ей не полностью.

В конце мая Иен снова уехал на помощь Брюсу. Сабрина гордилась собой, потому что пожелала ему доброго пути и попрощалась без единой слезинки. И только позже, в уединении спальни, распластавшись на кровати, их общей кровати, дала волю слезам.

Как-то днем, через несколько недель после отъезда Иена, когда Сабрина обсуждала в зале меню на следующую неделю, со двора, шаркая подошвами, пришел дядюшка Малькольм.

— Он едет, — объявил старик.

Сабрина успела полюбить старого воина, хотя, как и предупреждал Иен, не бралась предугадать заранее, где витали его мысли — в прошлом или настоящем. Она склонила набок голову и удивленно спросила: — Кто, дядюшка?

— Твой муж, кто же еще? Разве я бы потащился говорить тебе о ком-нибудь другом?

Сабрина всмотрелась в глаза старика, но они были чистыми, словно быстрый горный поток.