Кристина Додд - Темное прошлое

Уильям входил в нее медленно, рывок за рывком. А она принимала его постепенно, дюйм за дюймом. И эти секунды были прекраснее всего, что происходило когда-либо в ее жизни. Хотя они уже не в первый раз занимались любовью, ощущения были новыми для Саманты. Она снова купалась в горячих волнах наслаждения. Уильям проник так глубоко, что все тело Саманты вдруг сжалось, и она попыталась отстраниться, но он удержал ее руками за бедра и снова вошел в нее резким рывком.

Оба они застонали и замерли, сотрясаемые порывами одновременного оргазма, но не давая блаженству закончиться. Затем Саманта снова начала двигаться. Сначала медленно, потом со все более неистовой силой. Вот она поднесла свое лицо к лицу Уильяма и тихо прошептала.

– Я - твоя!

– О да! - в глазах Уильяма светился триумф.

– А ты - мой!

– Нет!

– О да, да!

«Я люблю тебя, Уильям. Я так люблю тебя!»

– Не оставляй меня никогда.

«Я так люблю тебя!»

Закинув голову назад, Уильям отдался целиком и полностью во власть наслаждения, увлекая ее за собой. Бедра его изогнулись, все тело задрожало, и он наполнил лоно Саманты своим семенем. Наполнил ее собой.

Когда Уильям забылся сном, Саманта тихонько выскользнула из-под одеяла. Вчера вечером Кларинда собрала ее вещи и приготовила дорожный костюм. Надев его, Саманта вышла в гостиную. Чемодан стоял возле стола, на котором лежали перчатки и шляпка. Саманта огляделась, желая убедиться, не забыла ли что-нибудь. Но нет, никаких следов ее присутствия не останется в этом доме, где она была так счастлива. И так несчастна. Может, это и неплохо, вот только… Она достала из ридикюля перочинный нож и присела рядом со столом. С другой стороны крышки Саманта нацарапала свои инициалы, инициалы Уильяма и обвела все это сердечком.

Конечно, это было глупо. Никто никогда не увидит ее метки. Но Саманта будет знать, что ее инициалы остались здесь навсегда. Пусть хоть что-то в ее несчастной жизни будет навсегда.

Впрочем, страсть ее тоже останется с нею навсегда. Уильям прав. Только страсть могла заставить такого мужчину, как он, захотеть жениться на женщине, которую он презирал. Только страсть могла заставить ее так безрассудно соблазнить мужчину, от которого следовало держаться подальше.

Выглянув в окно, Саманта вдруг увидела перед домом шеренгу маленьких девочек, одетых в темно-синие платьица, доходившие им до колен. Волосы их были заплетены в косы. На Эммелин была всего одна перчатка, а шляпа Вивьен болталась на затылке. Все они были немного сонными. И все смотрели выжидающе на крыльцо коттеджа. Неужели она надеялась, что ей удастся покинуть этот дом, не объяснившись со своими воспитанницами?

С тяжелым сердцем Саманта вышла на крыльцо и подошла к шеренге маленьких солдатиков.

– Девочки, - Саманта раскрыла им объятия.

– Экономка сказала, что вы уезжаете! - воскликнула Агнес. - Это ведь неправда? Скажите, что это неправда?

Эммелин вдруг вырвалась вперед, подбежала к ней, спрятала лицо в ее юбках, а вслед за ней и все остальные бросились в объятия Саманты.

– Мисс Прендрегаст, мисс Прендрегаст, не бросайте нас! - умоляла Генриетта.

– Да, мисс Прендрегаст, мы будем очень, очень хорошими, - хныкала Эммелин.

А Агнес произнесла голосом взрослый дамы, а не упрямого подростка, каким была еще неделю назад:

– Мисс Прендрегаст, вы были нашей самой лучшей гувернанткой. И моей самой лучшей подругой. Пожалуйста, пожалуйста, постарайтесь придумать что-нибудь, чтобы остаться с нами.

Слова ее разрывали сердце Саманты. И слова остальных девочек тоже. Сколько же может разрываться ее бедное сердце?

– Пойдемте погуляем, - она взяла младших девочек за руки.

– Это значит «нет», - со слезами прошептала Кайла.

Маленькая унылая группка двинулась к поляне по мокрой траве.

Саманта понимала: она должна сказать им что-то. Что-то доброе и мудрое. Что-то правильное. Она подозревала, что это может быть только одна вещь, и только сейчас у нее есть возможность сказать это. Сказать правду.

– А вы знаете, почему я уезжаю? - спросила она. - Миссис Шелбурн рассказала вам об этом?

Девочки замотали головами.

– Потому что, когда я была совсем, совсем молодой, я была воровкой.

Все хором удивленно вскрикнули.

– О да, я была худшей из грешниц. Я грабила людей, забирала их деньги. Резала им кошельки, - Саманта остановилась и внимательно посмотрела на девочек. Бедные, бедные малышки. Они смотрели на нее широко раскрытыми глазами, не зная, что сказать. И не зная, что делать дальше. - Я хорошо умела делать все это, и обо мне шла дурная слава. У меня даже было прозвище - Воровка из театра. Богатые джентльмены хвастались тем, что я обчистила их карманы. Но однажды я разрезала не тот кошелек, и его владелица поймала меня за руку, - Саманта тяжело вздохнула. - Леди Бакнел заставила меня понять, что я веду неподобающий образ жизни. И я исправилась. Но если ты приобрел однажды в жизни дурную репутацию, она остается с тобой на всю жизнь. Когда люди слышат, что я была раньше воровкой, они думают, что я и осталась ею и украду у них что-нибудь. Если что-то пропадает и я нахожусь поблизости, все подозрения падают на меня.

– Так это вы украли портрет нашей мамы? - выпалила Вивьен.

Саманта вздрогнула. Ей стало еще больнее. Хотя секунду назад она готова была поклясться, что это невозможно.

– Нет, она не брала его! - Мара ударила Вивьен.

Саманта попятилась и присела на стоявшую за ее спиной скамейку.

– Вот видите? Даже Вивьен подозревает меня, - она посмотрела на свои перчатки, затем снова на девочек. - Нет, Вивьен, я не брала портрет вашей мамы. Но твой папа считает, что это сделала я.

– А я думала, что вы помогли ему вчера поймать ту нехорошую женщину. И значит, теперь он относится к вам лучше, - сказала Мара.

– Я действительно помогла ему, но он стал думать обо мне только хуже. Потому что, чтобы помочь ему, я использовала свои прежние навыки - навыки воровки. И теперь ваш папа презирает меня.

– Но кто же на самом деле взял мамин портрет? - задумчиво произнесла Агнес. - Если бы мы выяснили это, вы смогли бы остаться.

Саманте следовало быть осторожнее.

– Я не знаю, кто взял портрет вашей матушки, но, даже если бы мы его нашли, я не смогла бы остаться. Видите ли, ваш папа очень плохого мнения обо мне, и я не хочу оставаться и ждать, когда он обвинит меня вновь.

– Мисс Прендрегаст, простите, - Вивьен подбежала к Саманте, села рядом и обняла ее за плечи. - Я не должна была подозревать вас!

– Все в порядке, - Саманта погладила девочку по волосам. - Ведь взрослые люди совершили ту же самую ошибку.

– Мы хотели, чтобы вы стали нашей мамой, - сказала Агнес.

О господи!

– Я с удовольствием была бы вашей мамой, но вы же понимаете, девочки, что бывшая воровка, гувернантка, женщина без прошлого, без семьи не может выйти замуж за такого важного и знатного господина, как ваш папа.