Элизабет Деланси - Нежное прикосновение

Их остановил таможенник и порылся в сундучках Анны. Только после этого он разрешил им идти к воротам.

Не успели они выйти на улицу, как к Стефену подскочил человек и, схватив его за плечо, закричал:

— Дешевые наемные экипажи! Поедемте в дом с самыми дешевыми ценами на свете!

Другой человек в клетчатом костюме и котелке выхватил сундучок из рук Анны и закричал:

— Идем со мной, девушка!

— Мой сундук! — завопила Анна.

Непрошеный носильщик смешался с толпой и был уже далеко.

Анна побежала за ним, то и дело наталкиваясь на пешеходов, которые не удостаивали ее и взглядом.

— Остановитесь! — кричала она. — Мой сундук! Ах, да остановитесь же!

Она не сводила глаз с клетчатой спины носильщика и вскоре увидела, что он остановился впереди нее на расстоянии двадцати ярдов. Его хитрые глаза искали ее в толпе. Она подбежала к нему, задыхаясь, сердце выскакивало, а шляпа повисла на резинке.

— Отдайте мне мой сундук! — вопила она — Отдайте его, или я вызову констебля!

Вор засмеялся, показав корешки черных зубов.

— Это вам будет стоить доллар, девушка! Ведь я его всю дорогу нес!

Рядом неожиданно оказался Стефен. Он схватил мужичка за воротник, встряхнул и дал ему пинка под зад. Мужичок заверещал и улетел в толпу.

Анна прижала ко рту тыльной стороной запястье и опустилась на сундук.

— Он хотел его украсть, — проговорила она залившись слезами. — Пропало бы все мое кружево!

Стефен наклонился и похлопал ее по плечу:

— Ничего, дорогая. Он только хотел надуть тебя. Ты бы заплатила ему доллар, и он вернул бы твой сундук. Город кишит такими, как он, так что придется тебя оберегать.

— Ненавижу Нью-Йорк, — проговорила Анна, глядя сквозь слезы на спешащую толпу, грязную мостовую. — Хуже, чем Ливерпуль…

— Ненавидишь его! — отозвался Стефен. — Но ты еще и не видела его! Тут есть на что посмотреть.

Анна взглянула на его лицо, излучающее добродушную уверенность, на его широкие плечи…

— Если бы у меня только было место, — проговорила она, обращаясь к самой себе. — Если бы я знала, куда ехать…

Стефен улыбнулся:

— Пойдем с нами, Нэн… Хотя бы на время. Анна вытерла слезы. После всех ее планов и резких слов она не могла остаться у Стефена. Ах, что сталось с ее решительностью.

— Я не должна, — прошептала она.

— Нью-Йорк — грубый город, — заметил Стефен, подавая ей носовой платок.

Анна хорошенько высморкалась.

— А где же Рори?

— Около ворот, с твоим сундуком. Сейчас поправь шляпку, и пойдем, пока вор не захватил его и все остальное.

Он взял ее под руку и повел назад, к воротам пристани, где Рори сидел на ее сундуке, уставившись на группу мужчин, грузящих ящики и бочонки на телегу.

— Я смогу остаться с вами только ненадолго, — сказала она, — пока не соориентируюсь.

— Мы будем рады, сколько бы ты ни захотела пробыть с нами, — ответил Стефен. — А сейчас давайте двигаться.

Наемный экипаж вез их вдоль береговой линии под бушпритами кораблей, которые как бы нанизали на себя улицу, почти утыкаясь в окна строений из красного кирпича, где размещались корабельные конторы и пакгаузы. Рори, которому все было интересно, кидался из одной стороны экипажа в другую, глазел по сторонам, громко читая вывески.

— «Стапель парома Пека»! — кричал ой. — «Линия Новый Хэйвен»! «Мучной склад Валентина с сыном»!

Анна заткнула уши.

— Помолчи, дружище, — сказал Стефен. Экипаж свернул в узкий переулок, заполненный телегами, фургонами, людьми. Тротуары были завалены тюками и коробками. На стенах трех— и четырехэтажных зданий были разбросаны вывески торговцев мехом, аптекарскими товарами, дилеров по продаже кухонных плит. Анна закрывала нос от зловония пищевых отбросов, навоза и засорившихся стоков.

Нью-Йорк выглядел грязным и недостроенным, но здесь, как нигде, кипела жизнь.

— Пап, посмотри! — Рори показал на мальчика не старше его самого, несущего газеты на руке и вопящего во все горло.

На лице Стефена Анна заметила тень тревоги.

— Тебе не надо работать, Рори, чтобы прожить. Будь за это благодарен.

Рори уставился на мальчишку с газетами — лицо его было полно зависти.

Экипаж выплыл из узких, с лихорадочным движением переулков на шумный перекресток. Анна увидела тенистый парк с фонтанами. Широкий бульвар был заполнен ярко окрашенными омнибусами, частными экипажами и толпами народа.

«Бродвей», — решила Анна, приподнявшись, чтобы было лучше видно. Из разговоров леди на борту «Мэри Дрю» она знала, что это авеню с самыми фешенебельными магазинами в Нью-Йорке, намного больше, чем Грэфтон-стрит в Дублине. Здесь были высокие здания и красивые магазины с большими стеклянными витринами. Яркие тенты свисали с балок, которые тянулись почти до края тротуара. Всюду в глаза бросалась реклама.

Стефен указал на Сити-Холл, построенный из белого мрамора, и на Американский музей Барнема с развевающимся флагом. Рори не выдержал и даже вскрикнул от восторга.

Весь Бродвей был освещен лучами заходящего солнца. Элегантные леди и джентльмены прогуливались перед сверкающими окнами магазинов, предлагающих ювелирные изделия, книги, мебель, вина, игрушки и парфюмерию. Дамы были разряжены в шелка и атласы всех цветов; развевались ленты и перья на шляпах; и всюду было кружево, много кружева — на шалях и капорах, на зонтах и лифах, на воланах и перчатках.

«Конечно, — думала Анна с возрастающим волнением, — хоть один владелец магазина да захочет купить мою работу».

Экипаж свернул с Бродвея, и исчезли стеклянные большие витрины, не стало прогуливающихся дам и сверкающих экипажей…

Они снова оказались на кишащей народом улице. Анна увидела магазины дамских шляп и мануфактуры, но они были маленькими, тусклыми и располагались посреди магазинов старьевщиков, товарных складов и таверн. Здесь были частные дома хорошей постройки в два и три этажа, но были и разрушающиеся деревянные домики. Ступеньки на крыльце многоквартирных домов были заполнены мужчинами и женщинами, радующихся весеннему вечеру. Звуки торговли заглохли; грохот проезжающих повозок сменился звонкими криками играющих детишек.

Стефен обнял Рори за плечи и с нетерпением то и дело выглядывал из экипажа. Анна постаралась подавить в себе разочарование отсутствием элегантности вокруг. «Здесь живет Стефен, — подумала Анна. — А я здесь пробуду только до тех пор, пока не найду комнату на тихой, более опрятной улочке».

Экипаж остановился около углового здания, выкрашенного в блестящий темно-зеленый цвет. Окна нижнего этажа были защищены декоративными стальными решетками. На подоконниках цвела герань. Какой-то парень выскочил из качающихся дверей, неся ведро пенящегося пива. Рори уставился на парня, потом поднял глаза к вывеске — золотыми буквами на зеленом фоне было написано: