Лей Гринвуд - Лорел

Хен с Адамом подошли так близко, что Лорел смогла заглянуть в глаза шерифа. Сейчас в них по-прежнему не было ни открытости, ни безудержной радости жизни, но выражение их изменилось: из бездонной голубизны, из-под бесстрастной защитной завесы наружу прорывалась едва уловимая чувственность. Сейчас он выглядел, как обыкновенный человек, имеющий сердце и душу. Возможно, причиной столь разительной перемены послужил Адам. Видимо, общение с ребенком обезоружило Хена, позволив стать самим собой.

Вот они уже поравнялись с местом, где скрывалась Лорел. Не желая быть захваченной врасплох (Хен мог понять, что она украдкой подглядывает), она быстро шагнула им навстречу.

Услышав шорох листьев и хруст веток под ногами, шериф вздрогнул. Тело молодого человека напряглось, а рука невольно потянулась к пистолету.

«Ага, реакция убийцы на малейшую угрозу», — мелькнуло в сознании женщины. По спине побежал холодок.

— Не пугайтесь, это я, — поспешила сказать она… и заглянула в глаза Хена: ослепительно голубые глаза приобрели прежнее непроницаемое и холодное выражение. Он снова скрылся за бесчувственной маской. Этот мужчина обладал телом человека и душой убийцы.

— Ма, — Адам бросился к матери, — шериф сегодня познакомил нас с Санди.

Женщина поймала сына и крепко прижала к себе. Ее раздирали противоречивые чувства: с одной стороны враждебность к мужчине, вторгшемуся в жизнь сына, с другой — искренняя благодарность за внимание к Адаму.

— Я сама знаю, что лошадь не подходит для Адама. И я собираюсь подождать, пока он подрастет, а потом подпустить его к ней.

— Меня посадили верхом на лошадь, как только я научился ходить.

Ни один мускул не дрогнул на лице Хена. Это задело Лорел за живое. В душе поднималась волна гнева: равнодушие шерифа оскорбляло ее женское тщеславие. С трудом сохраняя самообладание, она резко выпрямилась и горделиво расправила плечи.

— Сходи за водой, — попросила она Адама. — Пора готовить ужин.

— Но раньше тебе не нужна была вода, чтобы приготовить ужин, — недовольно пробубнил мальчик.

— А сегодня нужна. И не спорь. Обиженный мальчик нехотя побрел к дому.

И раздражение сына Лорел тоже причислила к проступкам Хена.

— Меня не интересует, в каком возрасте вы научились ездить верхом, — сухо заявила она, поворачиваясь к шерифу. — Это не имеет никакого отношения к моему сыну.

Всеми силами она пыталась сосредоточиться на разговоре и игнорировать дрожь волнения в теле. Но обмануть себя не удалось — близость Хена вызвала прилив энергии. Рядом с ним она чувствовала себя женственной. Безразличие же молодого человека лишь усугубляло положение.

— Я вырос на одной из плантаций в Виргинии. Там мальчики рано садятся на лошадей.

По мнению Лорел, Хен не очень соответствовал образу южанина-аристократа. Молодой человек мало чем отличался от остальных жителей Сикамор Флате, разве что исключительной опрятностью и почтительным отношением к женщинам. Общеизвестно, что южан с детства приучают не только защищать дам, но и гипнотизировать змей. Видимо, именно таким воспитанием и можно объяснить противоречия в характере Рандольфа.

— Пока мы живем в каньоне, Адаму не понадобится желание ездить верхом.

«Интересно, когда Хен начал убивать, — размышляла Лорел, — он слишком молод, чтобы участвовать в последней войне. Хотя возраст определить довольно трудно: годы, проведенные на солнце и ветру, оставили следы на его коже. Ему можно было дать и двадцать пять и сорок. А может, он служил в армии и сражался против индейцев или был шерифом в другом городе?»

— Вы не имеете права превратить мальчика в неженку. И если хотите, чтобы он вырос мужчиной, начинайте относиться к нему как к мужчине.

— Но ему только шесть лет, — возразила Лорел. — По-вашему, я уже должна дать ему шпоры и ружье?

— Нет, но вы должны купить Адаму пони. С какой легкостью он подвергает сомнению ее решения!

— Этого огромного жеребца Адаму подарил Дед.

Она ожидала увидеть на лице шерифа удивление. Но, увы, ее постигло разочарование: на нее смотрели те же пустые, ничего не выражающие глаза.

— Я пыталась вернуть лошадь обратно, но ничего не вышло. Пыталась продать или хотя бы обменять на пони, но никто не захотел купить ее. А на пони у меня просто нет денег.

Лорел почувствовала к шерифу жгучую ненависть: он вынудил признаться, что она не смогла справиться даже с таким пустяком, как купить сыну лошадь.

— Я продам жеребца за вас…

— Нет, ни за что! — резко произнесла женщина. — Я не позволю Адаму попасть под ваше дурное влияние, так как не хочу, чтобы он думал, что без оружия — мужчина не мужчина.

— Но рано или поздно вам придется дать ему в руки пистолет, — продолжал шериф. — И ему следует научиться пользоваться им.

Лорел судорожно стиснула зубы, чтобы не закричать. Мало того, что Хен нарушил привычный образ жизни, вторгшись незваным гостем, и растревожил душу, мало того, что у Адама возникло желание подражать шерифу, но он еще в придачу ко всему собирается дать ребенку (ее ребенку!) пистолет и научить стрелять!

— Еще много, очень много лет, я не позволю сыну брать в руки оружие. А если позволю, то только для охоты.

Хен посмотрел на женщину так, словно не решался сказать что-то важное.

— Вы производите впечатление неглупой женщины.

— Что-о-о? — потрясенная услышанным, возмущенно воскликнула Лорел. — Да как вы смеете! Да, я не одобряю стремления мужчин все спорные вопросы решать при помощи оружия, и я…

— Мне кажется, что вы просто не хотите или боитесь смотреть правде в лицо, — перебил ее шериф. — Трудно сказать что хуже: глупость или упрямство. Одно другого стоит.

Всякое бывало за двадцать три года, но никогда еще с Лорел не обращались как с идиоткой. Этот человек не только бесцеремонно вторгался в ее жизнь, но и посмел критиковать ее решения и поступки.

— Я хорошо понимаю ваше желание защитить сына от всех невзгод, — продолжал Хен. — Но не разделяю ваши опасения.

— Премного вам благодарна, — язвительно вставила она.

— Но вы не имеете права не считаться с реальностью. Адам — мальчик и должен вырасти мужчиной. В противном случае найдется кто-нибудь, кто отнимет у вашего сына все, в том числе и самоуважение. И тогда он погибнет.

Впереди показался домик. Ослепленная гневом, Лорел едва различала окружающий мир, но не спорила — Адам не должен ничего услышать.

— Почему вы всегда отсылаете мальчика подальше? Вы думаете, если он не будет слышать разговоры взрослых, это поможет ему найти свое место в жизни?

— Да, я так думаю!

Пытаясь успокоиться, женщина сделала глубокий вдох. Она ничего не добьется, если будет кричать на Хена. В определенном плане Рандольф был даже хуже Карлина. Какую злую, жестокую шутку сыграла с ней судьба! Ее неумолимо влекло к человеку, чей образ мыслей внушал ненависть и безотчетный страх.