Филиппа Грегори - Вайдекр

Мои пальцы впились в кору подобно когтям, чтобы я могла удержаться на ногах и не потерять сознание. Ноги подкашивались. Впервые в жизни я бы хотела заснуть прямо здесь и никогда не просыпаться. Я не могла идти домой. Я чувствовала себя так, будто мои ноги схвачены капканом и жизнь по капле вытекает из меня.

Холод помог мне прийти в себя. Оказалось, что я лежу на земле, и мое платье намокло и запачкалось. Сырость весеннего вечера подействовала на меня подобно кувшину холодной воды, и я попыталась подняться на ноги. Мои ноги свело судорогой, и я шла домой, ковыляя, как старуха. И чувствовала я себя так же. Не как пожилая, гордая матрона моих фантазий, окруженная любящими детьми и внуками, основательница рода. А как жалкая, несчастная старуха, близкая к смерти, готовая к смерти и жаждущая ее.

Всего одной неделей позже я уже не думала о смерти. Поскольку получила письмо о завершении нашего дела. Адвокаты покончили с ним, и майорат был переведен с Чарлза Лейси на имя Ричарда и Джулии, и, кроме того, он обеспечивал введение в наследство первого же из их детей, независимо от того, будет ли это мальчик или девочка. Я была счастлива при одной мысли об этом. Женщина, наконец-то, сможет по праву владеть Вайдекром. Да, это так. Если мой первый внук окажется девчушкой с каштановыми волосами и зелеными раскосыми глазами, то независимо ни от чего она станет владелицей этой земли и не должна будет ничем расплачиваться за это. И если она будет так же умна, как я, то выйдет замуж за какого-нибудь бедного сквайра, чтобы только родить для Вайдекра детей, а потом может отправить его куда-нибудь в Австралию или Ирландию, дав неопределенное обещание когда-нибудь последовать за ним, и останется здесь, наслаждаясь своей свободой и любовью к земле. И все люди в Вайдекре будут смеяться — от того, что у них добрая и умная хозяйка, справедливое жалованье и еда на столе.

К этому письму был приложен тонкий лист пергамента, украшенный красными печатями и атласными лентами. Наполовину исписанный, он извещал нас о том, что наследником и наследницей являются Ричард Мак Эндрю и Джулия Лейси, достигшие возраста одного и двух лет. Наследуемое поместье принадлежит им обоим, а впоследствии наследуется перворожденным ребенком от брака любой из сторон.

Держа лист в руках, я наслаждалась запахом воска и выдавленными на пергаменте буквами. Я едва прочитала два эти параграфа, настолько радовалась самому существованию этой бумаги, которая стоила мне так много.

По моему лицу скатилась слеза, и я спешно подняла голову, чтобы она не капнула на бесценный документ. Всего лишь одна слеза. Я даже не могла сказать, почему я плачу: от облегчения ли, что борьба закончена, или от того, что я победила. Я сама отрезала себя от Вайдекра, и боль от этого была так велика, что я уже не знала, победила я все-таки или проиграла. Я могла только идти вперед, и вперед, и вперед. Острым плугом в поле, острой косой в траве. И была ли поранена лягушка, или изувечен заяц, или это моя кровь текла по острому лезвию, я сама уже не понимала.

Затем я заказала экипаж и попросила Страйда передать Гарри, что прошу его сопровождать меня в Чичестер по важному делу.

Даже прежде, чем совершить это последнее, завершающее усилие, Гарри начал упрямиться.

— Почему бы нам не подождать возвращения Джона? — простодушно поинтересовался он, когда мы уже были в пути.

— Ну, мы же не знаем, в каком он состоянии и как долго он еще будет болеть, — мой тон звучал беззаботно и почти так же простодушно. — Я бы лучше подписала и закончила это дело поскорей. А когда мы скажем об этом Селии и Джону, это станет для них приятным сюрпризом.

— Пожалуй, — неуверенно протянул Гарри. — Но это все-таки нехорошо по отношению к Джону, Беатрис.

Я знаю, что он любит Вайдекр, но мы истратили все его состояние на Ричарда. Я бы предпочел, чтобы мы сначала проконсультировались с ним.

— А как бы я этого хотела! — воскликнула я. — Но что мы могли сделать? Если бы мы тянули с этим делом, то возникли бы слухи о бесплодии Селии, и они бы безмерно расстроили ее. К тому же, они могли достичь ушей кузена Чарлза, и он бы неимоверно взвинтил цену, а может быть, и вообще отказался бы от сделки. Мы просто вынуждены были продолжать, раз уж мы начали. Джон поймет нас. На нашем месте он сделал бы то. же самое.

— Я рад, что ты так уверена, — удовлетворенно проговорил Гарри и устроился поудобнее. Он очень поправился за последнее время. Если он будет продолжать есть как сейчас и проводить время в детской с детьми на коленях, то его слабое сердце может просто не выдержать.

— Но это все-таки не причина, почему мы не можем подождать возвращения Джона для подписи контракта, — беспокойно продолжал он. — Это выглядит довольно странно, Беатрис. Здесь сказано «подпись родителя или опекуна Джулии Лейси», и я ставлю свое имя. Далее сказано «подпись родителя или опекуна Ричарда Мак Эндрю», и я опять ставлю свое имя. Тому, кто не знает нас, это покажется похожим на обман.

— Да, но нас знают все, — легко сказала я. — Для каждого совершенно ясно, что здесь нет никакого подвоха, и единственный человек, который потерял на этом, это Чарлз Лейси. Но даже он получил очень хорошую компенсацию.

— Бедный старый Чарлз! — хихикнул Гарри. — Он вполне мог питать кое-какие надежды, а, Беатрис?

— Да, — улыбнулась я. — Ты его здорово перехитрил, Гарри!

— Мы вместе его перехитрили, — великодушно признал он.

— Но первоначальная идея принадлежала тебе, — настаивала я. — Как зорко ты предвидишь будущее, Гарри. Какая счастливая жизнь предстоит нашим детям.

Гарри кивнул и уставился в окно. Мы ехали по лесной дороге, идущей в Чичестер с севера. Особняк де Курси остался слева, и следом потянулся длинный ряд жалких лачуг бедняков. Но вот колеса застучали по мостовой, и мы оказались в городе, среди особнячков процветающего городского населения, и впереди виднелся шпиль главного собора города.

Гарри, воодушевленный успехами своего острого ума, с ходу подписал нужный документ, как было указано, в двух местах.

— Все это выглядит несколько странно, — сказал наш поверенный. — Неужели обязательно было делать это без подписи доктора Мак Эндрю?

— Мой муж болен, — тихо произнесла я.

Старик кивнул головой, даже этот седой, погрязший в делах человек жалел меня, зная, что самая красивая девушка графства имела несчастье выйти замуж за пьяницу.

— К сожалению, мы не знаем, когда он поправится, — и я остановилась, так как не могла говорить от с трудом сдерживаемых слез.

Поверенный подал мне руку.

— Я прошу у вас прощения, миссис Мак Эндрю, — виновато произнес он. Не думайте больше об этом, прошу вас.

Я кивнула и послала ему на прощание извинительную улыбку, он склонился к моей руке и поцеловал ее. Я медленно спустилась по лестнице и в карете, с обессиленным видом, склонила голову на подушки. Гарри увидел мое лицо и взял меня за руку.