Диана Гэблдон - Чужеземец

Оба придвинулись друг к другу и продолжили свою беседу с повышенным интересом. Поскольку Джейми в основном ограничивался мычанием и различными восклицаниями, я не могла понять, о чем идет речь, и стала рассматривать странные травы, растущие на скале.

К тому времени, как они закончили разговор и Мунро собрался уходить, я набрала полный карман очанок и черноголовки. Мунро в последний раз поклонился мне, хлопнул по спине Джейми, зашаркал на край скалы и исчез из вида так быстро, как убегает в нору кролик.

— До чего у тебя обворожительные друзья, — заметила я.

— О да. Хью — отличный парень. В прошлом году я охотился с ним и еще кое с кем. Он теперь сам за себя, потому что стал официальным нищим, но он ходит по приходам и знает все, что происходит вокруг.

— В том числе и где находится Хоррокс? — догадалась я. Джейми кивнул.

— Ага. И отнесет ему весточку об изменении места встречи.

— И тем самым обведет вокруг пальца Дугала, — заметила я. — Если тот решил придержать тебя, чтобы выкупить за голову Хоррокса.

Джейми опять кивнул, и уголки его рта изогнулись в улыбке.

— Ага. В том-то все и дело.

Мы опять вернулись в гостиницу к ужину. На этот раз вороной жеребец Дугала и еще пять лошадей стояли во дворе гостиницы, с удовольствием похрустывая сеном.

Дугал был внутри, смывал кислым элем дорожную пыль с глотки.

Он кивнул мне и повернулся, чтобы приветствовать племянника, но не сказал ему ни слова, просто стоял, склонив голову набок, и вопросительно рассматривал Джейми.

— Ага, понятно, — произнес он, наконец, удовлетворенным тоном человека, только что решившего сложную задачу. — Теперь я знаю, кого ты мне напоминаешь, парень. — И повернулся ко мне.

— Видела когда-нибудь оленя в конце брачного периода, девица? — доверительным тоном спросил он. — Несчастное животное не спало и не ело несколько недель, потому что ему жалко попусту тратить время, он лучше будет сражаться с другими самцами и обслуживать самок. А к концу гона от него остается кожа да кости. Глаза ввалились, и единственная часть тела, которая не дрожит, как при параличе, это…

Конец предложения потонул в очередном взрыве хохота, а Джейми потянул меня к лестнице. На ужин мы не спустились.

Много позже, уже засыпая, я почувствовала, как рука Джейми обвила мою талию, а дыхание согрело шею.

— Это когда-нибудь закончится? То, что я хочу тебя? — Его рука начала ласкать мою грудь. — Даже после того, как я только что вышел из тебя, я хочу тебя так сильно, что теснит грудь, и пальцы ноют, так им хочется вновь прикоснуться к тебе. — Он обхватил ладонями мое лицо и стал большими пальцами гладить мне брови. — Когда я держу тебя обеими руками и чувствую, как ты дрожишь и ждешь, чтобы я овладел тобой… Боже, я хочу доставлять тебе наслаждение до тех пор, пока ты не закричишь подо мной и не откроешься для меня. А когда я сам получаю наслаждение, мне кажется, будто я отдаю тебе не только семя, но и душу.

Он лег на меня, и я раздвинула ноги, слегка вздрогнув, когда он вошел в меня. Джейми негромко рассмеялся.

— Ага, мне тоже немного больно. Хочешь, чтобы я остановился?

Вместо ответа я обхватила его ногами и крепче прижала к себе.

— А ты бы остановился? — спросила я.

— Нет. Не могу.

Мы рассмеялись вместе и стали двигаться очень медленно, а пальцы и губы в темноте продолжали изучать друг друга.

— Теперь я понимаю, почему церковь называет это таинством, — мечтательно произнес Джейми.

— Это? — удивилась я. — И почему?

— Святое деяние, — объяснил он. — Когда я в тебе, я чувствую себя Богом.

Я так громко засмеялась, что Джейми едва не выпал из меня. Он замер и схватил меня за плечи, чтобы удержаться.

— Что тут смешного?

— Трудно представить себе Бога, занимающегося этим.

Джейми снова начал двигаться.

— Ну, раз Господь создал человека по своему образу и подобию, у Него должен быть член. — Он и сам засмеялся, снова сбившись с ритма. — Хотя ты не очень-то походишь на Непорочную Деву, Сасснек.

Мы так хохотали, что разъединились и упали на кровать.

Отсмеявшись, Джейми шлепнул меня по бедру.

— Вставай на колени, Сасснек.

— Зачем?

— Раз не даешь мне проявлять набожность, придется тебе смириться с низменной стороной моей натуры. Я стану животным. — Он укусил меня за шею. — Хочешь, чтобы я стал конем, вепрем или псом?

— Ежиком.

— Ежиком? А как, интересно, ежики занимаются любовью?

Нет, подумала я. Я не должна. Я не буду! Но согласилась.

— Очень осторожно, — ответила я, беспомощно хихикая. Зато теперь я знаю, насколько древняя эта игра, подумала я.

Джейми свернулся в клубок, повизгивая от смеха. Потом перекатился назад, встал на колени и нашарил на столе коробочку с кремнем. Фитиль загорелся, свет у него за спиной разгорался, и Джейми засветился в темноте комнаты, как янтарь.

Он шлепнулся в изножье кровати, с ухмылкой глядя, как я трясусь от хохота на подушке, потер лицо рукой и изобразил суровость.

— Так, женщина. Вижу, пришло время показать тебя, что муж — глава семьи.

— О, вот как?

— Ага.

Он нырнул вперед, схватил меня за бедра и раздвинул их. Я пискнула и попыталась подняться выше.

— Нет, не делай этого!

— Почему? — Он лежал у меня между ног, искоса глядя на меня, и крепко держал меня за бедра, не давая сжать их. — Скажи, Сасснек. Почему ты не хочешь, чтобы я это сделал? — Джейми потерся щекой о внутреннюю поверхность моего бедра, царапая щетиной нежную кожу. — Только честно. Почему нет? — И потерся о другое бедро. Я стала отчаянно брыкаться, пытаясь вывернуться, но бесполезно.

Тогда я уткнулась лицом в подушку, показавшуюся моей пылающей щеке прохладной.

— Ну, если уж ты так хочешь знать, — пробормотала я, — я не думаю… ну, боюсь, что это… в смысле, запах… — мой голос затих, и я смущенно замолкла. Джейми приподнялся между моих ног, обнял меня за бедра, лег на ногу щекой и захохотал. Он смеялся до тех пор, пока по его щекам не потекли слезы.

— Господи Иисусе, Сасснек, — произнес он, отфыркиваясь. — Ты что, не знаешь, что нужно сделать в первую очередь, когда знакомишься с новой лошадью?

— Нет, — окончательно растерялась я.

Джейми поднял руку, показав мне мягкие золотистые завитки.

— Нужно несколько раз потереть нос животного о свою подмышку, чтобы оно привыкло к твоему запаху и не пугалось, увидев тебя. — Он приподнялся на локтях, выглядывая над моим животом и грудями. — Вот что ты должна была сделать со мной, Сасснек. Первым делом нужно было потереть меня лицом у тебя между ног. Тогда я не был бы таким застенчивым.

— Застенчивым?!

Он опустил лицо и стал, не торопясь, тереться им, фыркая и выдувая воздух, как это делает лошадь. Я изогнулась и лягнула его в ребра: с тем же эффектом, как лягаешь кирпичную стену.