Мэри Патни - Демонический барон

— Ну, Луиза, ты заверяла меня, будто деньги, затраченные на воспитание дочерей, окупятся сторицей и помогут нам поскорее сбросить с себя это бремя. И что же теперь?

— Все вполне удовлетворительно, Альфред. Более того, как раз сейчас все идет самым удивительным образом. Я уже сообщала тебе об интересе Гидеона Фоллсуорти к Джине. Он со дня на день попросит ее руки, и, пожалуй, без приданого. Девочка вскружила ему голову!

— Да, да, я все о нем знаю, — нетерпеливо взмахнул рукой сэр Альфред. — К сожалению, наше финансовое положение ухудшилось. Мои вложения в торговое судно не принесли дохода, расходы возросли, и срочно нужны деньги. Нет ли у тебя на примете женишка побогаче? Не лучше ли отказать этому Фоллсуорти?

Леди Ханскомб возмутила столь откровенная жадность, однако она подавила негодование.

— Вряд ли это возможно. Наша девочка и Гидеон любят друг друга; это все знают, и другие женихи даже не смотрят на нее. А кроме того, — неохотно добавила она, — Джина скорее сбежит с возлюбленным, чем откажется от него.

— Что за девиц ты воспитала, милочка? — взорвался сэр Альфред. Как и все мужчины, не слишком щепетильные в вопросах личной нравственности, он желал, чтобы его дочери выросли порядочными. — Они скоро выйдут на панель.

— Прикусите язык, сэр! Речь идет о ваших дочерях! Джина не уличная девка, она просто знает, что ей нужно. Фоллсуорти — обаятельный молодой человек и обожает нашу девочку, поэтому она убедит его совершить побег, если это потребуется! Почему ты сразу не сказал, что тебе не нравится такая партия? Ведь сначала ты одобрил жениха, помнишь?

— Тогда я не находился в столь стесненном положении!

— Я надеялась, что деньги, оставшиеся Каролине от матери, сделают ее лакомым кусочком для женихов…

— Забудь об этом! — отрезал сэр Альфред.

— Только не говори, что ты их потратил! Ты не имел на эти деньги никакого права! Это преступление!

— Не спеши отправлять меня в тюрьму! — рявкнул муж. — Я вложил деньги в надежное по всем статьям предприятие, но управляющий сбежал вместе с фондами и компания разорилась. Я сам стал жертвой обмана. Никто не обвинит меня в том, что я вложил доверенную мне сумму. За это не отдают под суд.

Леди Ханскомб, хоть и не лишенная недостатков, была честной женщиной. Поступок супруга поверг ее в ужас. С трудом овладев собой, она холодно заметила:

— В таком случае остается лишь радоваться, что Каролина не подозревает о размере своего наследства. Полагаю, тебя обрадует то, что ты сейчас услышишь. Признаться, это пришлось как нельзя кстати. Я уже почти отчаялась подыскать жениха для нее, поскольку девочка очень робка и не проявляет ни к кому интереса. Но тут произошло нечто поразительное! К нашей скромнице проявил благосклонность лорд Рэдфорд! Вчера на балу у Элмаков он отдал ей явное предпочтение и пригласил на вальс. А сегодня с утра увез на прогулку в своем экипаже! У меня все это не укладывается в голове, однако факт остается фактом: барон всерьез увлечен ею.

— Лорд Рэдфорд? Да он содержит самых дорогих любовниц в Лондоне. Что его привлекло в этой девице? Там и взглянуть-то не на что!

— Пути любви загадочны и неисповедимы, — вздохнула леди Ханскомб. — Возможно, он хочет жениться на благовоспитанной юной леди, чтобы она родила ему сына и не мешала развлекаться как заблагорассудится. Каролина вполне подойдет лорду Рэдфорду. Она на редкость скромна и непритязательна, у барона с ней не возникнет никаких проблем.

— Что ж, продолжай воспитывать ее в том же духе! — бросил любящий муж и удалился в свой клуб.

По дороге в контору Челмсфорда и Мерлина у Ричарда Давенпорта сильно разболелась нога, но, поскольку в последнее время такое случалось довольно часто, он старался не замечать боли. Капитан ежедневно совершал долгие пешие прогулки, а в особо тяжелые дни, как сегодня, брал трость и отвлекался от неприятных ощущений тем, что насвистывал мелодии.

Привычка Ричарда насвистывать порой доводила его сослуживцев до бешенства. В отсутствие иных развлечений, как это нередко бывало во время войны на Пиренейском полуострове, все принимали эту манеру капитана Далтона за приглашение вступить в своеобразную игру и угадать, что он хочет сказать очередной мелодией. Не составляло особого труда смекнуть, почему при упоминании Лондона он насвистывал детскую песенку «Апельсинчики-лимончики», а когда кто-то сетовал на отсутствие приличных напитков, тотчас же исполнял мотивчик «Джон Ячменное Зерно».

Однако порой те или иные мелодии вызывали всеобщее недоумение, и тогда разгорались жаркие споры. Когда же у Ричарда спрашивали, почему он насвистывал «Джек, веселый морячок», он пожимал плечами и отвечал: «Сам не знаю».

Прошла неделя после разговора Ричарда с Джошуа Челмсфордом, а капитан еще не решил, стоит ли ему начинать новую жизнь, приняв титул графа. Стряпчий вновь пригласил капитана в контору, чтобы сообщить нечто новое о его отце. На сей раз посетителю был оказан более любезный прием. «Достойный пэра Англии», — усмехнулся капитан, отметив почтительность клерка.

Джошуа пожал Ричарду руку и бодро воскликнул:

— Здравствуй, голубчик! Сегодня ты выглядишь значительно лучше, чем в прошлый раз. Ну как, привыкаешь к своему неожиданному богатству?

— Здравствуйте, сэр. К сожалению, я до сих пор не представляю, что мне делать дальше.

— Не хочу тебя торопить, Ричард, но должен сообщить кое-какие подробности об управлении имением. Минул год, как умер твой отец, и в соответствии с завещанием управляющим формально пока являюсь я. В установленный срок — полтора года — мне следовало разыскать Джулиуса Давенпорта или его наследника. Покойный граф более семи лет не поддерживал отношений с твоим отцом и за это время Джулиус мог быть признан погибшим. В связи со смертью второго твоего дядюшки я рассказал графу о письмах, которые получал от твоего батюшки, в частности о том, где он уведомлял меня о твоем рождении. К моему глубокому сожалению, я не представлял себе, как тебя разыскать. Отец твой был очень скрытен и делал все, чтобы его не могли найти. Законом остановлено, что по истечении полутора лет и при отсутствии прямого наследника имущество переходит к непрямому наследнику, а именно — к кузену твоего батюшки Реджинальду Давенпорту. Он сын младшего брата графа, но по возрасту почти твой ровесник.

Челмсфорд повертел в руках трубку, помолчал и продолжил:

— Твой дед терпеть не мог этого родственничка: Реджинальд известен как заядлый игрок, драчун и повеса. Его сиятельство распорядился, чтобы племянника не впускали к нему. Однако этот пройдоха возомнил, что именно он и должен унаследовать титул и состояние покойного графа. Реджинальд уже нарисовал на своем экипаже крест и требует, чтобы я поскорее покончил со всеми формальностями. Видимо, он уже строит обширные планы, связанные со своим воображаемым богатством.