Юджиния Райли - Азбука любви

Но Мелисса вовсе не была испугана, напротив, она едва дышала от восторга.

– Я не боюсь тебя, Джефф, - прошептала она.

– Он напрягся.

– Только не говори мне, что Фонтено заставлял тебя…

– Нет, он никогда ни к чему меня не принуждал, - замотала головой Мелисса.

– Тогда что же, любимая? - спросил он, нежно поцеловав ее в шею.

Она шумно вздохнула

– Я не привыкла к этому времени. То есть в мое время то, что ты хочешь… это считалось бы дурным.

– Разве в нашей любви есть что-то дурное? - спросил он с болью и отчаянием

– Конечно, нет, милый Но, вероятно. - И, запинаясь, с несчастным видом она договорила: - Я не принадлежу к сексуально раскованным женщинам девяностых годов, Джеффри. Возможно, я тебя разочарую.

Он засмеялся так радостно, что поначалу Мелисса даже смутилась. А Джефф уже снова целовал ее:

– Милая, пора бы тебе уже понять, что сексуальна раскованные женщины не представляют для меня ни малейшего интереса.

– Правда, Джефф? То есть ты хочешь сказать…

Он ущипнул ее за нос.

– Я хочу сказать, что мне гораздо интереснее соблазнить девственницу девятнадцатого века.

Глаза у нее стали огромными

– Ты хочешь сказать, что ты - соблазнитель молодых женщин, Джеффри?

Он еще раз поцеловал ее и зашептал горячо и настойчиво:

– Отдайся мне, ангел мой. Скажи, что принадлежишь мне отныне всем сердцем. Доверься мне, любимая.

Этим искренним мольбам Мелисса противиться не могла. Джефф прав: если силой времени они снова будут разлучены, у них по крайней мере будет эта ночь, которая навсегда останется в их душах и сердцах.

– Я твоя, Джефф, - прошептала она в ответ. - Твоя.

Спустя несколько мгновений они вместе вошли в полутемную кабинку. Джефф щелкнул замком. Мелисса увидела, что они находятся в маленьком бунгало, где стоят стол, стулья и несколько шезлонгов.

– А мы здесь… сюда никто не войдет? - спросила Мелисса.

– Никто, милая Дверь я запер, а сюда никто никогда не ходит. - Джефф сухо засмеялся. - На самом деле Мисси частенько затаскивала меня сюда пообжиматься

Мелисса тотчас напряглась в его объятиях.

– А вы с ней…

– Нет.

– Я рада, - выдохнула она, а потом торопливо добавила: - Хотя я, конечно, не имею права проверять, как ты жил до моего появления…

Он привлек ее к себе и сердито сказал:

– Выслушай меня, Мелисса, и запомни то, что я тебе сейчас скажу. До того, как ты появилась, у меня не было никакой жизни.

И он поцеловал ее таким долгим и жарким поцелуем, что она всхлипнула от радости.

По комнате гулял сквозняк, но они ничего не замечали. Сомкнув уста и прижавшись друг к другу, они застыли в пароксизме страсти. Несмотря на то что Мелисса и была скромницей по натуре, она обнаружила - к собственному восторгу и удивлению, - что не видит ничего плохого в том, чтобы отдаться любимому человеку. И вот, едва Джефф принялся расстегивать ей платье, как ее пальцы сами собой начали расстегивать на нем рубашку. Он осторожно раздел ее, постепенно снимая с нее лифчик, колготки, трусики и покрывая ее тело мучительно-сладостными поцелуями. Дрожа от волнения, она ласкала его обнаженную грудь, сильную шею, красивое лицо.

– Бог мой, ты же невероятно красивая, - прошептал он, отстранившись и любуясь ее наготой.

Когда он наклонился и прижался губами к ее груди, она вскрикнули от наслаждения. По всему ее телу побежали мурашки.

– Тебе хорошо, милая?

– О да! - ответила она, задыхаясь и ероша его шелковистые волосы. - Просто я никогда не испытывала ничего подобного… Это похоже на безумие - самое приятное безумие, которое только существует на свете…

Он тем временем теребил губами ее сосок; она тихонько вскрикнула: бурный восторг, мучительное желание, охватившие ее, были чем-то большим, чем безумие. Она подалась вперед, как можно ближе к его жарким губам, и тут же его губы еще сильнее впились в ее сосок, а руки скользнули ниже, к ее сокровенным местам.

Почувствовав ее готовность, он издал мучительный стон и увлек ее к шезлонгу.

– Милая, я, кажется, не могу больше ждать, - прохрипел он.

Желание ее было таким же слепящим, и все-таки в последний момент она засомневалась:

– Джефф… а можно?…

– Что, милая? - как в бреду отозвался он

– Ну, мне хотелось бы знать… Человечество шагнуло так далеко. Нельзя ли сделать так, чтобы у нас не было ребенка?

– Разве ты не читала о таких вещах? - удивился Джефф.

Она вспыхнула.

– Но ведь леди не должна… Ну то есть когда мне встречались в книгах такие темы… - Она откашлялась и жалобно продолжила: - Я всегда старалась отвести глаза.

Джефф не удержался от смешка и все же решил уточнить:

– Ты не хочешь от меня ребенка, ангел мой?

– Конечно, хочу, милый! Но у нас все так неопределенно, и я подумала, может, лучше… Есть ли такой способ?

Джефф смотрел на нее и разрывался на части: сердце его было переполнено любовью и желанием - ведь эта женщина вернула его к жизни, - а душа страдала оттого, что любимая может его однажды покинуть. Он снова вспомнил о пятнадцатом мая - дне ее замужества с Фабианом Фонтено, роковом дне, когда он может потерять ее. Боже милосердный, это просто немыслимо! А ребенок стал бы связующей нитью между ними, мелькнуло у него в голове. Если она забеременеет, тогда ей придется остаться…

– Джефф!

Он снова посмотрел в ее широко раскрытые, доверчивые глаза. «Из-за нее я буду гореть в аду», - подумал он.

– Прости, милая, придется рискнуть, - пробормотал он.

И, беспрестанно целуя ее, он медленно овладел ею. Блаженство, охватившее его, было жарким, райским, он с трудом удержался, чтобы не дать себе воли, а принялся шептать ей в губы успокаивающие нежные слова.

Несмотря на осторожность Джеффа, Мелиссе показалось, что ее разрывают пополам - такой сильной оказалась боль. Но не менее сильным было восторженное желание отдать себя любимому человеку. Ногти ее впились в его плечи, она тихонько вскрикнула, он нежно поцеловал ее.

– Я люблю тебя, - прошептал он.

– Я тоже люблю тебя, - откликнулась она.

– То, что ты подарила мне сегодня ночью, - добавил он прерывающимся голосом, - всегда будет жить в моей душе.

– То, что подарил мне ты, - прошептала она в ответ, - будет наполнять мое сердце до конца дней моих.

Он снова поцеловал ее, и она ощутила, как слезы их смешались. Ни с чем не сравнимое чувство единения привело ее в восторг; боль только усилила это чувство. А Джефф проговорил голосом хриплым и страдальческим:

– Я не должен был… Тебе, наверное, больно… Я не могу остановиться!

– Не останавливайся, милый, - подстегнула она его, и тут же услышала его прерывистый стон; вместе они достигли вершины блаженства, вместе удивились покою, который снизошел на них потом, когда они очнулись.