Сэнди Хингстон - Как поцеловать героя

О Господи! Вот это и произошло. Она произнесла слово, которое клятвенно обещала никогда не произносить. И что он теперь ответит? Одно из двух — «Я тоже люблю тебя, Николь», либо… Либо нечто такое, что разобьет ей сердце.

Николь ждала, опустив голову. За закрытой дверью в пивном зале кто-то громко рассказывал скабрезный анекдот; грубые слова повисли в воздухе, словно преграда для слов любви. У мужчин все иначе. Разве мать не говорила ей об этом в редкие минуты откровенности? «Даже самые лучшие из них не переживают тех чувств, какие испытываем мы», — подумала Николь.

Тем не менее она не хотела в это верить. Она видела лорда Брайана Бору в различных ситуациях. Видела проявления его чувственности, мужества, юмора, нежности и верила, что сердце у него не менее щедрое, чем у нее, что ему, как и ей, ведомы и страсть, и страхи, и надежда. Разница в другом — насколько он позволит себе это признать. Почему он молчит?

Николь разозлилась на себя. Зачем она попыталась загнать его в угол? Николь наклонилась, и ее рот коснулся раненого колена. Она поцеловала его, затем ее губы двинулись вверх, к паху, к завиткам жестких рыжеватых волос вокруг мужского ствола, который в этот момент был непривычно вялым.

Наконец Брайан заговорил, голос у него был хриплый и прерывистый:

— Николь, ты не должна этого делать… — Он замолчал и застонал, потому что она взяла ствол в рот.

Это было совершенно удивительное ощущение. Николь слегка отстранилась и прошлась языком по гладкой, закругленной головке. На ней появилась жемчужная капелька, и Николь слизнула ее. По телу Брайана пробежала дрожь. Николь снова медленно втянула в рот ствол, ставший теперь длиннее и тверже, ощущая губами его бугорки и вены. Брайан застонал, все тело его напряглось.

— Николь, не надо, нет необходимости…

Но необходимость была — для нее; было отчаянное желание доказать ему, что произнесенное ею слово «люблю» соответствует действительности и будет соответствовать всегда. Даже если он не говорит об этом, не чувствует этого, он не может запретить ей любить его. Николь обвила пальцы вокруг затвердевшего ствола и ввела его в рот до предела, затем слегка выпустила, не переставая при этом ласкать головку, и снова погрузила глубоко в рот.

— О Господи! Это просто божественно! — Бедра Брайана приподнимались вверх, просили продолжать сладостную игру. — Боже мой, Николь, я больше не могу…

Слишком поздно. Из головки брызнула тугая струя семени, которого оказалось гораздо больше, чем Николь ожидала. Оно было солоновато-сладким на вкус, ароматным, словно трава, и в то же время кисловатым, словно пот. Николь покатала семя на языке, а затем проглотила. Брайан лежал, раскинувшись перед ней, грудь его вздымалась и опускалась. Николь продолжала держать его ствол, который волнообразно дергался в ее ладони, и эти волны постепенно затихали. Брайан запустил пальцы ей в волосы.

— Тебе не следовало этого делать, — произнес он через минуту, когда обрел способность говорить.

— Почему же? — возразила Николь.

— Это… неприлично.

— Мне понравилось.

Он с трудом приподнялся и увидел ее сияющие глаза.

— Знаешь, я верю тебе. Ну, если так… Посмотрим, как понравится вот это… — Он уложил Николь на кровать рядом с собой, оперся здоровым коленом о матрац и прижал лицо к светлым пушистым волосам между ее бедер. Кончиком языка он стал ласкать горячие складки, пробовать на вкус истекающий любовный сок. — Ах, как сладко! — прошептал он, приподняв голову, затем тут же вновь погрузил ее между разведенных ног. Его язык отыскал маленький, тугой бутон страсти и стал медленно описывать вокруг него круги, рождая в Николь удивительно сладостные ощущения. Затем его губы сомкнулись вокруг набухшего узелка и принялись его посасывать. Николь ахнула и застонала, когда волна сладострастия затопила все ее тело. Однако очень скоро Брайан вновь поднял голову:

— Может, мне прервать ласку?

— Только посмей!

Брайан засмеялся и возобновил пытку с новым пылом и не прекращал ее до тех пор, пока Николь не достигла пика наслаждения, который по силе и новизне превосходил все то, что она дотоле испытывала. Это была самая сладостная на свете боль или же, наоборот, самое мучительное наслаждение, которое налетело на нее, словно летний ураган, после чего она осталась лежать, не в силах пошевелиться.

— Я подумал, были ли слышны твои крики в баре Берта? — лукаво спросил Брайан. Николь вспыхнула от смущения. — Да нет же, я шучу. Дверь плотно закрыта. Но должен сказать, что твои крики звучали для меня как музыка. — Он ущипнул ее за сосок.

— Никто мне никогда не говорил…

— Что именно?

— О том, что происходит между женщиной и мужчиной… Почему никто ничего мне не рассказывал о таких важных вещах?

Брайан обнял Николь.

— Ты что, совсем глупенькая? Если бы юные леди прознали об удовольствиях, которые можно испытать во время половых сношений, то после тринадцати лет не осталось бы ни одной девственницы.

— Однако же мужчины знают об этом, — недовольно заметила Николь. — Они рассказывают об этом друг другу.

— Откуда тебе это известно?

— От моих братьев и их друзей. Я лишь теперь сообразила. Именно этим объясняются их намеки и подмигивания, а также игривые шуточки.

— Совершенно верно.

Николь стукнула его в грудь.

— Ну и что, ты считаешь это справедливым? Моя мать о совокуплении говорила только одно: его следует избегать!

— Это совет, к которому должна прислушаться любая юная девушка.

— Но почему его следует избегать?

— Вот теперь ты подошла к вопросу об огромной и весьма печальной разнице в анатомии мужчины и женщины, душа моя. Бог, а может, природа, великодушно создала мужчину таким, что для него совокупление не имеет никаких опасных последствий. В то время как у женщины есть угроза…

— Дети, — лаконично выразила мысль Николь. — Проклятие! До чего же несправедливо! — Она встретилась со взглядом Брайана. — И поэтому ты применяешь эти штуки…

— Это для предохранения, — уточнил он. — Так должен поступать каждый мужчина, у которого есть совесть.

— Их не было только в первый раз.

— Ты застала меня врасплох. Если ты заметила, подобное потом не повторялось. — Он улыбнулся и поцеловал ее. Николь понимала, что должна быть благодарна за его сознательность. И в то же время ей почему-то сделалось грустно.

Брайан устал. Глаза у него слипались. Он снова лег на подушки, и временами Николь слышала, как он похрапывает. Она была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Она пыталась представить, какие мысли владеют им. Любит ли он ее? Или она была для него чем-то вроде дополнительного удобства? Он не хотел, чтобы она родила от него детей, никак не отреагировал на ее признание. Объяснялось ли это тем, что он не любил ее, или же он искренне считал, что она заслуживает лучшего мужчины?