Джорджетт Хейер - Опасное богатство

– Прошу вас, продолжайте! Бог наградил вас очень живым воображением. Однако, я полагаю, перед тем, как обвинить меня в таком диком преступлении, любой суд потребует более точных доказательств, нежели ваши. Вы обвиняете меня в том, что ту дуэль замыслил я. Мне было бы интересно услышать от вас, какие тому доказательства вы предложили бы вашему Большому жюри.

– Если бы у меня были такие доказательства, вы, мистер Тэвернер, сегодня бы на свободе не гуляли. Джудит смотрела на графа в полном изумлении.

– Когда же вы заподозрили, что эту дуэль задумал мой кузен? – спросила она.

– Почти сразу же. Возможно, вы помните, что как-то вскользь сказали мне, что Перегрин попал в скверную компанию. Вы тогда упомянули имя Фарнэби, и я тут же вспомнил, что раз или два видел Фарнэби в обществе вашего кузена. В то время я заподозрил только, что замышляется какой-то план вытряхнуть из Перегрина его состояние, заставив его все проиграть в карты. Я тогда решил предотвратить такую возможность и припугнул Перегрина, что отошлю его обратно в Йоркшир, если обнаружу, что его карточные долги чести станут превышать выдаваемые ему карманные деньги. Тогда же я подумал, что вполне уместно для меня безо всякого шума узнать, как обстоят финансовые дела у мистера Тэвер-нера. Однако должен признаться, я был настолько далек от понимания истинного положения вещей, что даже опрометчиво дал согласие Перри на его помолвку с мисс Харриет Фэйрфорд. И, разрешив эту помолвку, я, вне сомнения, подверг опасности его жизнь. Пока Перегрин оставался холостым, ни у кого не было такой острой необходимости от него избавиться. Я представляю себе, что перед тем, как организовать убийство Перегрина, ваш кузен заручился бы вашим полным к себе доверием, если бы только не изменились обстоятельства. Помолвка Перри заставила его быстро прибегнуть к решительным мерам. Он нанял мистера Фарнэби, чтобы тот убил Перегрина на дуэли. И, возможно, он бы это и совершил, если б только выбрал для своей ссоры с Перегрином какое-нибудь более тихое местечко, где было бы меньше народа. Когда мой грум рассказал мне о том, что должно было произойти, я отправил его разыскать того врача, которого хотел нанять Фитцджон. А все остальное было совсем просто.

Джудит прижала ладони к горящим щекам.

– Это слишком ужасно! Я просто потрясена! И с того самого дня Перри все время подвергался опасности!

– Не совсем так! – ответил граф. – После того дня я очень внимательно следил за ним. Мне кажется, мисс Тэвернер, что вы никогда не жаловали особой любовью Неда Хинксона. Однако вы не можете не признать, что в прошлом году, когда произошел тот случай на Фин-глейском пустыре, он действовал очень споро и умно и хоть как-то компенсировал свое неумение сидеть на козлах. Ведь по профессии он совсем не кучер, а боксер. И, хотя у меня есть основания считать, что мой грум Генри, будучи очень строгим критиком, не ставит Хинксона в один ряд с королями ринга, лично я думаю, что, имей он хорошего патрона, этот парень многого бы добился в спорте.

– Хинксон! – воскликнула мисс Тэвернер, – О, какой же слепой я была!

– Мне известно, что однажды какие-то люди попытались задержать моего кузена на Финглейском пустыре, – презрительно произнес мистер Тэвернер. – Это тоже вы относите на мой счет?

– Абсолютно уверен, что и это можно отнести на ваш счет, – ответил Ворт, – но, боюсь, это вряд ли заинтересует Большое жюри. Однако их, вне всякого сомнения, очень заинтересует некая банка с нюхательным табаком, которая сейчас находится у меня. А еще больший интерес вызовет у них тот эффект, который оказывает этот табак на живых людей.

Рука Бернарда Тэвернера конвульсивно сжала край каминной доски.

– Боюсь, сейчас я совсем перестал понимать вас, милорд, – сказал он.

– Перестали понимать? – спросил граф. – Вам никогда не приходило в голову, почему этот табак, как вам казалось, никакого действия на Перегрина не оказал? Я отдаю вам должное – вы предусмотрительно выбрали для отравления Перегрина табак, в котором, как всем известно, хорошо разбираюсь я. Но вам надо было предвидеть, я полагаю, и другой момент: если бы меня заподозрили, что было бы вполне естественно, в том, что этот табак подсунул вашему кузену именно я, то, всего вероятнее, и это открытие сделал бы не кто иной, как я. И то, что эта табачная смесь была так надушена, уже послужило для меня достаточным основанием для подозрений. Пока Перегрин был у меня в доме, я улучил момент и опустошил его табакерку. Не так-то просто было для меня определить точные пропорции трех сортов табака, которые входили в нюхательную смесь, однако, на мой взгляд, я с этим отлично справился. Во всяком случае, Перегрин никакой разницы не обнаружил.

– Это было, когда он внезапно заболел у вас в доме! – вскрикнула мисс Тэвернер. – Этот его кашель! Боже правый, разве такое возможно?

– О да! – тем же деловым тоном ответил граф. – Надушенные табаки с давних пор применяют как отраву для людей. Может быть, вы помните, мисс Тэвернер, что пока вы были у меня в имении Ворт, я под каким-то предлогом отправил вашего Хинксона к вам на Брук-стрит?

– Да, помню, – сказала Джудит. – Вам понадобились документы на аренду дома.

– А все было отнюдь не так! Мне нужно было получить все, что у Перри оставалось от того табака. Он мне сказал, где хранит эту банку, а Хинксон выбрал момент, поднялся к Перри в комнату и заменил ту банку на другую, похожую, которую дал ему я. Позже, когда я снова поехал в Лондон, я обошел в городе все главные табачные лавки, что было весьма утомительно, но целиком оправдало себя. Та самая смесь оказалась не простой; за весь декабрь месяц было продано всего три таких банки по четыре фунта. Одну купил у Фринберга и Трейе-ра лорд Эдвард Бентинк; другую Виспарт продал герцогу Суссекскому, а третью банку продал Понтс в своей лавке на Мелл-Мелл. Он продал ее некоему джентльмену, который расплатился целиком и сразу же в лавке, потом забрал банку с собой, позабыв назвать свое имя. Владелец этой лавки очень любезно описал мне это джентльмена. Это описание не только полностью совпало с ожидаемым, но и дало мне основание предположить, что этому лавочнику нетрудно будет опознать своего покупателя, если он его снова увидит. Как вы полагаете, мистер Тэвернер, для суда эта информация будет интересна или нет?

Бернард Тэвернер по-прежнему крепко сжимал край каминной доски. На его губах появилась тень улыбки.

– Интересна, но не убедительна, лорд Ворт.

– Отлично, – сказал граф. – Теперь надо перейти к вашей следующей и, к счастью, последней попытке убрать Перегрина. Должен отдать вам справедливость и потому скажу, что, я думаю, вы не стали бы прибегать к таким действиям, если бы не была объявлена точная дата женитьбы Перегрина, и вам показалось бы, что от него надо избавиться как можно быстрее. Вас очень прижало, мистер Тэвернер, и вы несколько поторопились и не подумали о том, могу ли я принимать участие в этой афере. А в действительности же, с того самого момента, когда был объявлен день свадьбы Перегрина, вы не могли сделать ни одного шага из своего дома, о котором бы мне тотчас же не доложили. Вы подозревали Хинксона, но человек, который стал вашей тенью, был совсем не Хинксон. За вами неотступно следовал куда более верный человек, которого вы знаете так же хорошо, как и меня самого. Вы ему даже как-то кинули шиллинг за то, что он подержал вам лошадь. Вы не узнаете моего грума, мистер Тэвернер, когда его увидите?