Джорджетт Хейер - Муслин с веточками

– Видите ли, я страдала от этого всю жизнь.

– Неужели? – сказала удивленная Аманда. – Но ведь вы совсем старая! Я хочу сказать, – исправилась она поспешно, – вы же не несовершеннолетняя. Интересно, почему бы вам не сказать тем, кто вас ругает, не лезть не в свое дело.

– Боюсь, у меня недостает мужества, – печально сказала Эстер.

– Как у моей тети, – кивнула Аманда. – У нее тоже нет мужества, и она позволяет дедушке грубить ей, что выводит меня из терпения, ведь всегда можно добиться своего, только нужна решительность.

– Разве? – с сомнением произнесла Эстер.

– Да, хотя иногда, надо признать, приходится прибегать к отчаянным мерам. И никакого смысла морочить себе голову соображениями приличия, – добавила она с оттенком вызова, – потому что, мне кажется, если никогда не делать ничего, что не было бы совершенно прилично и пристойно, у тебя будет самая скверная жизнь, без приключений, без романтики, без ничего!

– Увы, это совершенная правда, – снова улыбнулась ей Эстер. – Но это не для вас, как я понимаю.

– Нет, потому что я ужасно решительная. К тому же я придумала очень хороший план кампании, и если вы свято пообещаете не пытаться его расстроить, я вам про него расскажу.

– Не думаю, что я смогла бы расстроить чьи-нибудь планы, – задумчиво сказала Эстер. – Конечно, обещаю, что не стану пытаться!

– Или расскажете всем другим? – обеспокоено спросила Аманда.

– Моей семье? О нет! Успокоенная, Аманда села рядом с ней и во второй раз в этот день изложила историю своих приключений. Леди Эстер сидела, положив руки на колени и не спуская заинтересованных глаз с оживленного личика рядом. Несколько раз она моргала, однажды от удивления издала вибрирующий смешок, но пока Аманда не добралась до конца своего повествования, никак не комментировала, а потом сказала только:

– Какая вы храбрая! Я надеюсь, вы сможете выйти замуж за вашего бригад – майора, потому что я уверена, вы просто созданы, чтобы быть женой солдата. Знаете, я думаю, ваш дедушка дал бы свое согласие, если бы только вы решились подождать еще немного.

– Я уже прождала очень долго и теперь твердо решила выйти замуж, чтобы иметь возможность сопровождать Нейла в Испанию, – заявила Аманда с упрямым видом. – Осмелюсь сказать, вы думаете, что это очень дурно с моей стороны и что я должна слушаться дедушку, и может быть, это так и есть, только мне ничего не нужно, кроме Нейла, и я не поеду смиренно домой, что бы мне ни говорили! Эти слова были изречены с вызовом, но Эстер только сказала:

– Это очень трудно – знать, как лучше всего поступать. Вы не думаете, что, может, вам стоило бы послать за Нейлом? Аманда покачала головой.

– Нет, потому что он бы отвез меня обратно к дедушке, и нельзя рассчитывать, что дедушка будет настолько благодарен, чтобы дать согласие на брак. На самом деле он вполне может подумать, что я все это подстроила вместе с Нейлом, и это будет конец! Он, конечно, сначала так и подумает, но когда обнаружит, что Нейл не больше знает, где я, он поймет, что это не так. И кроме того, так он будет беспокоиться обо мне гораздо больше, и это хорошо. Эта безжалостная речь вынудила Эстер выразить слабый протест, но он был прерван стуком в дверь. Вошла Поуви со страдальческим выражением на лице, неся платье розового шелка, перекинутое через руку. Эстер встала:

– По-моему, мы почти одного роста, и я совершенно уверена, что это платье пойдет вам куда больше, чем мне. Примерьте его и потом, если надо будет немного подогнать, Поуви это устроит. Аманда, глаза которой засверкали при виде платья, взволнованно произнесла:

– Спасибо! Вы так любезны, и именно о таком платье я мечтала. Я никогда не носила шелкового платья, потому что у моей тети самые суровые понятия и она никогда не покупала мне ничего, кроме муслина, даже когда возила меня на Ассамблеи в Бате.

– О Боже! – воскликнула Эстер, почувствовав угрызения совести. – Она совершенно права! Какое легкомыслие с моей стороны! Ну, неважно, вырез у платья не слишком большой, и я дам вам кружевную шаль накинуть на плечи. Затем она отправилась искать шаль, но прежде чем добралась до своей комнаты, услышала, что ее окликают по имени, и, повернувшись, увидела сэра Гарета, выходящего из спальни. Он сменил дорожный костюм на бриджи, шелковые чулки, жилет из муарового шелка и черный фрак, и никто, увидев, как изысканно сидит этот фрак на его плечах и как тщательно повязан его накрахмаленный галстук, не смог бы предположить, что он осуществил это преобразование с исключительной скоростью и без помощи камердинера. Он прошел через холл, произнося со своей обворожительной улыбкой:

– Я поджидаю вас в надежде перемолвиться словом до того, как мы опять отправимся вниз. Рассказало ли это глупое дитя правду о себе? Я предупредил ее, что расскажу. Как вы добры, что приняли ее без звука! Но я знал, что вы так и сделаете. Спасибо! Она ответила ему нервной улыбкой:

– О нет! Умоляю, не надо! Нет ни малейшей необходимости – я только с удовольствием… Она рассказала мне, как познакомилась с вами. Вы поступили совершенно правильно, что привезли ее сюда.

– Вы сумели узнать ее фамилию? – спросил он.

– Нет, но я и не спрашивала. Я думаю, она бы не сказала.

– Это я хорошо понимаю, но надо же найти этого ее дедушку. Боже праведный! Нельзя же позволить ей выполнить этот чудовищный план.

– Он выглядит очень рискованным, – согласилась она.

– Рискованным! Совершенная глупость! С таким лицом и знанием света не больше, чем у младенца, как может она не попасть в беду? И она доверчива, как котенок. Сказала она вам, что я ее похитил? Да, я вполне мог это сделать. Она запрыгнула в мою коляску с таким доверием, какое только можно себе представить.

– Я полагаю, она знала, что может доверять вам, – ответила Эстер. – Она, конечно, совершенно неискушена, но я думаю, неглупа. И такая смелая! После крошечной паузы он произнес:

– Да, своевольное мужество, очаровательное своенравие, которое так легко может ее погубить. Когда я впервые ее увидел, она напомнила мне – трудно сказать, чем – возможно, движением подбородка и определенным выражением глаз… – Он резко замолчал, словно пожалев о своих словах.

– Мне тоже, – спокойно ответила она. – Наверное, именно это сходство привлекло вас к ней.

– Возможно. Но не думаю, что это. Ясно было, что это дитя из приличного дома, попавшее в затруднительное положение: я не мог не поспешить на помощь.

– Боюсь, она не слишком вам благодарна, – произнесла она с мимолетной улыбкой.

– Ни чуточки! – сказал он со смехом. – Она обещала, что заставит меня пожалеть, и осмелюсь предположить, она так и сделает, ведь это сквернейшая маленькая негодница из всех когда-либо встречавшихся мне. Я полностью полагаюсь на вас! Если вы сумеете уговорить ее сказать имя дедушки…