Ханна Хауэлл - Жених-горец

— Она, по-моему, делала все, что могла. Обычно мужчины думают, что если девушка залезла к ним в постель, значит, они красивы, или умны, или мужественны, или хорошие любовники, наконец. Женщины же, заманив мужчину в свои объятия, считают себя красивыми, желанными, может, даже любимыми. Леди Анабель относилась к этому по-другому — она была уверена в том, что она — сильна, а мужчина — слабый глупец, сила воли и разум которого заключены в его мужском органе. Читая ее записи, я все больше убеждался в одном: каждого мужчину, который был с ней близок, Анабель считала слабовольным. Особое удовольствие она получала, заставляя твоих людей, Дэрмот, изменять тебе, становиться предателями. Обманывать своего лэрда в ее объятиях. А когда ей не удалось совратить ни одного из твоих братьев, она посчитала это величайшим оскорблением, даже унижением. И еще она ненавидела леди Джиллианну.

— Наверное, потому, что Джиллианна слишком ясно видела, что собой представляла Анабель на самом деле.

— Да, я тоже так думаю. Временами мне казалось, что твоя покойная жена избрала себе путь кровной мести. Но так как мы сейчас знаем, что большинство мужчин прыгали к ней в постель лишь для того, чтобы удовлетворить свое плотское желание, то понимаем, насколько леди Анабель заблуждалась, полагая, что не просто давала мужчине то, что он хотел, а добивалась чего-то от него. Странная все-таки она была женщина.

— И я уверен, ее юная любовница не многим от нее отличалась — или отличается.

— Точно. Читая записи твоей жены, я все больше убеждался в том, что эта женщина — именно та, кого мы ищем.

— Но если ты нашел намек на то, кто она или где находится, то мне об этом не хочешь сказать, да?

Сигимор покачал головой:

— Не говорю, потому что сам не уверен. Мне нужно поговорить с Лайамом. А если я расскажу тебе о своих подозрениях сейчас, толку все равно не будет. В тебе возродится надежда, а она может оказаться ложной.

Дэрмот не думал, что его надежды могут «возродиться», но спорить с Сигимором не стал. Он очень старался относиться критически к своим надеждам, но это у него плохо получалось. Его инстинкт твердил, что в скором времени он найдет ответы на все свои вопросы — обретет то, что так долго искал. И Дэрмот не был уверен, что сможет пережить еще одно разочарование.

Гнев, горечь и страх и так слишком долго управляли его жизнью. Гнев и горечь ушли, время залечило те раны, что оставила в его душе Анабель. Илза тоже немало поспособствовала его исцелению, но он слишком поздно понял это. Но страх все еще не отпускал его: и недостающие воспоминания, и неизвестный враг — все это подпитывало этот страх, позволяя ему расти и терзать его сердце. Когда враг угрожал ему одному, он отвечал только за себя. Но теперь, когда он — или она? — попытался убить его жену и показал всем, что жизнь детей его тоже нисколько не беспокоит, — это пугаю его по-настоящему. Дэрмот очень хотел поскорее отделаться от этого проклятого недруга, очиститься от страха и опасений, сделать жизнь своей семьи безоблачной и счастливой. Но это случится лишь тогда, когда закончится эта опасная игра. Дэрмот обернулся и посмотрел назад, на оставшийся позади замок. Когда он будет снова въезжать в эти ворота, то сделает это как человек, вернувший все свои воспоминания, но уже очистившийся от них.

— Вы думаете, ему удастся выяснить правду? — спросила Фрейзер, садясь рядом с Илзой, которая занимала почетное место во главе стола в главном зале.

Илза посмотрела на Фрейзер, Гейл и Гленду. Женщины с наслаждением ели поданные на обед блюда, но на их лицах отчетливо было написано любопытство. Она позвала их сегодня, чтобы устроить «военный совет», как она называла его про себя. Сейчас, когда Нэнти занимался с четырьмя старшими детьми, а Дженни приглядывала за четырьмя младшими, время для сбора было самое подходящее.

— Да, думаю, удастся, — ответила Илза. — До того как воспоминания начали возвращаться к нему после падения со скалы, в голове у Дэрмота царила сплошная сумятица. Но теперь он понемногу вспоминает все — достаточно одного слова или фразы, и некоторые воспоминания возвращаются к нему. И теперь он едет туда, откуда все это началось. Однако правда, которую он ищет, может не дать ему всех нужных ответов.

— Вы имеете в виду, что он может так и не узнать, кто его враг?

— Такая вероятность существует, но я все же думаю, что она очень мала. Уже столько времени таинственный враг вторгается в нашу жизнь, подобно призраку — невидимый, коварный… И пробелы в памяти Дэрмота до сих пор были этому врагу на руку. И еще, мне кажется, тогда, год назад, его избили, потому что он слишком близко подобрался к правде. Но волнует меня не это, а то, почему после того случая так долго вообще ничего не происходило?

— А зачем его убивать, если он и так ничего не помнит? — спросила Гейл, но потом нахмурилась. — Нет, все это бессмысленно, ведь еще до этого на лэрда было совершено несколько покушений.

— Да, с тех пор как умерла Анабель, Дэрмот стал каким-то слишком уж невезучим человеком, — задумчиво произнесла Илза.

— Вы думаете, что все началось именно после ее смерти?

— Да. Я решила поспрашивать об этом, чтобы узнать, когда начались его несчастья. И узнала. Но не из-за этого я позвала вас сегодня. Не об этом хотела поговорить.

— Нет? Вы не хотите узнать, почему все это началось?

— Хочу, конечно. И чувствую, что это знание очень поможет мне. Но на самом деле только Дэрмот сможет найти ответы на свои вопросы, потому что все они скрываются в той части воспоминаний, которую он утратил.

— Так почему же вы собрали нас?

Илза сложила руки на столе и по очереди посмотрела на сидящих с ней за столом женщин.

— Пока мужчины ищут ответ на вопросы «кто» и «почему», наша задача, я считаю, выяснить — кто предатель. Мне кажется, что это нам под силу уже сейчас, хотя мы и не знаем «кто» и «почему».

Фрейзер кивнула:

— Под силу. Чтобы выяснить, что человек совершил предательство, вовсе не обязательно знать, почему он это сделал.

— А это не может быть опасным? — осторожно спросила Гейл.

— Меня отравили прямо в моем доме, в моей собственной комнате, — горячо заговорила Илза. — Что может быть опаснее этого?

— Вы правы. И все же я думаю, что предателя уже ищет Нэнти.

— Если мы займемся тем же, хуже не будет. Дело в том, что раз Нэнти — брат лэрда, многие люди побоятся открыто говорить с ним, а это не очень-то хорошо, когда пытаешься разузнать что-то. Жестокого дядюшку Дэрмота совсем не любили его люди. Вскоре после того, как мой муж стал здесь лэрдом, он женился на Анабель, а это лишь усилило смятение, недоверие и тревогу жителей. И они до сих пор настороженно относятся к своему лэрду. Боюсь, что Дэрмот в последнее время был очень несчастлив и вел себя весьма беспокойно и подозрительно, что отнюдь не способствует доверию его людей.