Ханна Хауэлл - Вкус ее губ

— Ладно, — наконец сказал Митчел. — Признаю, что с твоей стороны это было не предательство, как я думал раньше. Ты просто немного обманула меня.

У Моры, хотя она и обрадовалась тому, что он ее простил, его слова вызвали некоторое раздражение.

— Я не обманывала, — сказала она, не обращая внимания на то, как он прищурился. — В этом не было необходимости. Ты не задавал мне никаких вопросов, хотя я все время опасалась, что задашь.

— Потому что не смогла бы лгать?

— Я бы, может быть, и попыталась, если бы потребовалось. Но ты бы меня сразу раскусил.

— И на том спасибо, — пробормотал он и, увидев, как она поморщилась, виновато улыбнулся: — Я тебе верю. Я верю, что ты утаила правду не потому, что не доверяла мне. Я хотя и понимаю теперь причину твоего поступка, но все же мне не нравится, что ты утаила от меня правду. Однако, черт побери, разве имеет значение, почему ты так делала, если стремилась защитить интересы Каллахэнов! С моей стороны было бы черной неблагодарностью осуждать твои поступки, когда ты рисковала жизнью ради меня и моих братьев.

— Ну что ж, спасибо, что понял, — тихо промолвила она. — Извини, если я сделала что-либо не так.

— Извинение принято. А теперь перейдем к другому вопросу.

— К другому вопросу?

— Мы с тобой поженимся.

Митчел мысленно обругал себя за неумение сделать предложение в подобающей форме, но предпринимать вторую попытку было поздно. Сделать это не спеша, задать нужный вопрос в сопровождении поцелуев и нежных слов. Он смел надеяться, что изумление, которое отразилось на ее лице, вызвано неожиданностью. Но ему показалось, что он уловил испуг в ее глазах, и это его встревожило.

— Я не имею желания выходить замуж, — спокойно сказала она, усилием воли заглушив внутренний голос, который подталкивал ее броситься в объятия Митчела со словами «О да».

Митчел растерялся, но слишком много всего было поставлено на карту, чтобы отступить сразу.

— Ты вообще не хочешь выходить замуж или не хочешь выходить за меня?

— Вообще…

Он встал и подошел к столу у окна, радуясь тому, что в номер доставили бренди, которое он заказал сразу же по прибытии. Митчел подавил искушение сразить ее известием, что Дейдра здесь, скоро выйдет замуж за Тайрона и останется жить в Парадайз. Ему хотелось, чтобы Мора оставалась здесь ради него, только ради него, а не из-за кузины, единственной оставшейся в живых родственницы.

— Понятно, — задумчиво произнес он, возвращаясь к кровати со стаканчиком бренди в руке. — Я гожусь только на роль любовника.

— Какие ужасные вещи ты говоришь!

— А что еще прикажешь мне думать? Ты была девственницей. Несмотря на твое пристрастие к экстравагантному нижнему белью, ты настоящая леди до кончиков ногтей. Я соблазнил тебя. За последние несколько сотен миль пути от жара наших тел простыни на постелях буквально сгорали. Но на следующий логический шаг — женитьбу — ты не идешь.

«Перейдем к другому вопросу», «следующий логический шаг»! Мора терпеть не могла эти слова и теперь почти ненавидела Митчела за них. Они врезались в нее подобно ножам. Она все еще не оправилась после ужасной ссоры из-за документов, после всех тех выводов, к которым пришла в результате размышлений, и теперь была не в состоянии выдержать новый крутой поворот событий.

— Возможно, я не умею логически мыслить, — сказала Мора. Она чувствовала, как дрожит у нее голос.

— Мора, ты выйдешь за меня замуж. Кто знает, может, ты уже зачала от меня ребенка.

— Вот оно что. Значит, ты собираешься жениться на мне из-за ребенка, которого, возможно, я зачала?

Митчел нахмурился. Он понимал, что делает все неправильно, но его подгоняло отчаяние. Завтра она узнает, что Дейдра цела и невредима, работа завершена и Мартины окончательно потерпели поражение. Однако даже узнав, что Дейдра остается, упрямая малышка может решить вернуться к себе на ферму. Нельзя позволить ей уехать. На его слова она отреагировала непривычно резко. Мора рассердилась, это понятно. И все же Митчел чувствовал, что сможет ее успокоить. Она оскорблена еще и потому, что он так сухо, так казенно чуть ли не приказал ей выйти за него замуж. Это еще можно исправить. Хотя голос у Моры дрожал и она так неистово терзала свои руки, что он испугался, как бы она не причинила себе увечья. Ясно, что она в отчаянии.

— Конечно, женюсь, я не из тех, кто уклоняется от ответственности.

— Ответственности… — прошептала она.

— Мора, наш брак может оказаться очень удачным. Мы нравимся друг другу, уважаем друг друга и желаем друг друга.

Мора покачала головой. Мало того, что он уже сказал, теперь он еще говорит об ответственности! Она закрыла лицо руками. Чувствуя, что теряет самообладание, она пришла в ужас от того, что он может сделать или сказать, но и отступить уже не могла.

— Нет, нет и нет, — пробормотала она, понимая, что говорит это скорее себе, чем Митчелу.

— Почему, черт возьми? Почему нет? — воскликнул он, горячась.

— Я не выйду замуж за человека, который меня не любит! — истерически выкрикнула она. — Я не поступлю так, как поступила моя мать. Нет, нет и нет! Я не попадусь в эту ловушку. Я не стану одной из тех жалких бедняг, которые всю жизнь покорно ждут того, чего их мужья никогда не смогут им дать. Они попусту тратят свое время и все силы на то, чтобы заставить мужа полюбить их, и плачут ночи напролет, потому что им это не удается.

Митчел смотрел на Мору, и многое наконец открылось ему. Он понял вдруг, что именно заставило Мору скрывать свои чувства. Это были рубцы от ран, нанесенных некогда детской психике не любящими друг друга родителями. Если он правильно понял то, что она сквозь слезы и всхлипывания рассказала ему, это именно так. Он поставил на стол свой стакан. Хотя ее рассказ расстроил его, у него появился проблеск надежды. Если бы Мора была равнодушна к нему, то не говорила бы о своих опасениях. Он сел на кровать, обнял ее крепко и держал, пока она не перестала вырываться из рук.

— Расскажи мне о своих родителях, Мора, — тихо попросил он, нежно гладя ее волосы.

— Это не имеет к нам никакого отношения, — пробормотала она, постепенно успокаиваясь от его прикосновения и чувствуя смущение от недавнего взрыва.

— Имеет. То, что произошло с ними, воздвигает стену между нами, а я намерен ее сломать.

— Мама безумно любила отца, — нерешительно начала она.

— А он ее не любил?

— Не знаю. Возможно, любил по-своему. Он был шалопаем, азартным игроком и бабником. В самом начале они были счастливы, но к тому времени как я стала что-то понимать, все у них уже было из рук вон плохо. Папа приезжал домой, и мама была счастлива. Он рассказывал всякие истории о своих путешествиях, потом, прожив одну-две недели, оставлял немного денег и снова исчезал. Мама плакала. Нередко до нее доходили слухи о других женщинах. Из-за этого она тоже плакала. Она сидела у окна и ждала, не покажется ли он вдалеке, а когда день проходил и отец не появлялся, она снова принималась плакать. Вот такая жизнь, больше ее ничто не интересовало. Так и тянулись день за днем. Когда отца пристрелил один обманутый муж, заставший его в постели собственной жены, мама продолжала плакать. Мне иногда кажется, что она и умерла, изойдя слезами. Несмотря на все причиненное ей зло, она, похоже, не хотела жить в мире, где нет его.