Сюзанна Энок - Неудержимое желание

— Вы слышали, что в очередной раз сделал этот несносный человек? — С этими словами в гостиную стремительно вбежала леди Джорджиана Холли.

Люсинда Баррет и Эвелина Раддик обменялись взглядами, о значении которых Джорджиана догадалась бы, даже находясь от них на расстоянии мили. Конечно, они поняли, о ком она говорит. Как они могли не знать его, если он имел репутацию самого скверного человека во всей Англии?

— Так что же? — спросила Люсинда, тасовавшая карты.

Стряхивая с подола платья дождевые капли, Джорджиана плюхнулась на свободный стул, стоявший у карточного столика.

— Сегодня утром Элинор Блайдем со своей горничной попали под дождь. Они шли домой, когда мимо них промчался в карете этот человек, и из-под колес прямо на них обрушился целый водопад грязной воды. — Она стянула перчатки и бросила их на стол.

— И он даже не остановился? — спросила Эвелина, наливая ей чашку горячего чаю.

— Чтобы самому промокнуть? Господи, конечно нет. — Джорджиана бросила в чашку кусочек сахара и принялась энергично размешивать чай. — От этих мужчин можно с ума сойти! Если бы не было дождя, он бы остановился и предложил подвезти Элинор и ее горничную, но для большинства мужчин благородство — не то понятие, которое к чему-либо обязывает. Для них это прежде всего забота о личном комфорте.

— О денежном комфорте, — поправила Люсинда. — Не пролей чай.

Эви тоже налила себе чаю.

— Хотя вы обе рассуждаете слишком цинично, я вынуждена согласиться, что общество, кажется, прощает высокомерие, если у джентльмена есть деньги и власть. Истинное благородство совершенно исчезло. Во времена короля Артура вызвать восхищение женщины было не менее важно, чем убить дракона.

В живом воображении мисс Раддик почти все было связано с рыцарскими легендами, но сейчас она была права.

— Вот именно, — сказала Джорджиана. — Когда драконы стали важнее девиц?

— Драконы охраняют сокровища, — нашлась Люсинда, — вот почему женщины с большим приданым ценятся почти так же высоко, как и драконы.

— Но сокровищами должны быть мы сами, независимо от того, есть приданое или нет, — возразила Джорджиана. — По-моему, дело в том, что мы намного сложнее, и им легче заключать пари или играть на скачках, чем общаться с нами. Большинство мужчин не в состоянии понять женщину.

Люсинда откусила кусочек шоколадного кекса.

— Согласна. Чтобы привлечь мое внимание, недостаточно помахать передо мной мечом. — Она хихикнула.

— Люсинда! — Густо покраснев, Эви обмахнулась веером. — Ради Бога!

Джорджиана подалась вперед:

— Нет. Люси права. Джентльмен не может завоевать сердце женщины тем же способом, каким выигрывает… лодочные гонки на Темзе. Они должны знать, что здесь совсем иные правила. Например, я бы не хотела иметь дело с джентльменом, имеющим привычку разбивать женские сердца, как бы он ни был красив, богат и какой бы властью ни обладал.

— И джентльмен должен понять, в конце концов, что у леди есть свое собственное мнение.

Как бы подчеркивая свои слова, Эвелина со стуком поставила чашку.

Люсинда встала и направилась к бюро, стоявшему в другом конце комнаты.

— Мы должны это записать, — сказала она, вынимая из ящика несколько листов бумаги. Она вернулась к столу и раздала их. — Мы трое пользуемся большим влиянием, особенно среди так называемых джентльменов, к которым будут относиться эти правила.

— И мы окажем услугу другим дамам, — заметила Джорджиана, гнев которой постепенно затухал, по мере того как в голове у нее зарождался план.

— Но список правил вряд ли кому-то поможет, кроме нас самих. — Эвелина взяла у Люсинды карандаш. — Если мы составим его.

— О нет, поможет, когда мы начнем их выполнять, — возразила Джорджиана. — Я предлагаю каждой из нас выбрать какого-нибудь мужчину и научить его всему, что он должен знать, если хочет произвести впечатление на леди.

— Да. конечно. — Люсинда хлопнула рукой по столу в знак согласия.

Джорджиана, недобро посмеиваясь, начала писать.

— Мы можем опубликовать наши правила. «Уроки любви», авторы — три знатные леди. «Список правил Джорджианы:

1. Никогда не разбивать сердце женщины.

2. Всегда говорить правду, независимо от того, что, по вашему мнению, желает услышать женщина.

3. Никогда не заключать пари, если при этом замешаны чувства женщины.

4. Цветы приятны, но надо убедиться, что это любимые цветы женщины. Особенно хороши лилии».

Леди Джорджиана Холли увидела, как в бальный зал входит Дэр, и подумала: «Почему до сих пор не дымятся подошвы его сапог, если их обладатель уверенно шествует по дороге, ведущей в ад?» Дэр направился в комнату, где играли в карты. Прекрасный дьявол-искуситель. Он даже не заметил, что Элинор Блайдем повернулась к нему спиной.

— Ненавижу этого человека, — тихо пробормотала Джорджиана.

— Простите? — подскочил к ней лорд Лаксли, прыгавший вокруг нее в контрдансе.

— Ничего, милорд. Я просто подумала вслух.

— Так поделитесь со мной вашими мыслями, леди Джорджиана. — Он коснулся ее руки, повернулся и на мгновение исчез за спиной мисс Партри, выполняя следующую фигуру танца. — Ничто не доставляет мне такого удовольствия, как звук вашего нежного голоса.

«За исключением, вероятно, звона золота в моем кошельке», — вздохнула Джорджиана. Ей все здесь начинало надоедать.

— Вы слишком добры, милорд.

— По отношению к вам это невозможно.

Они снова закружились, и Джорджиана сердито посмотрела на широкую спину Дэра, прошедшего мимо и, видимо, направлявшегося курить свои черуты и выпить с негодяями-дружками. Вечер, который устраивала ее тетушка, был очень приятный, пока не появился Дэр. Джорджиана и предположить не могла, что он окажется среди приглашенных.

Танец снова свел ее с кавалером, и она одарила красивого золотоволосого барона благосклонной улыбкой. Нужно выбросить этого дьявола Дэра из головы!

— Вы очень оживлены сегодня, лорд Лаксли.

— Это вы вдохновляете меня, — с трудом переводя дух, ответил он.

Танец закончился. Пока барон доставал из жилета носовой платок, Джорджиана успела заметить Люсинду Баррет и Эвелину Раддик, стоявших у стола с закусками.

— Благодарю вас, милорд, — обратилась она к лорду Лаксли, делая реверанс, чтобы тот не смог пригласить ее прогуляться по залу. — Вы так утомили меня. Прошу прощения!

— О, я… конечно, миледи.

— Лаксли? — воскликнула, прикрываясь веером слоновой кости, Люсинда, когда к ним подошла Джорджиана. — Как это случилось?