Сюзанна Энок - Не устоять!

— О, так тебе надо познакомиться с его светлостью, — сухо заметил Рейф, не в силах объяснить, что ему всегда нравилось прежде всего делать дело, увлекал процесс — цель особой роли не играла. Когда цель была достигнута, остальное утрачивало интерес и он начинал искать для себя что-нибудь новенькое.

В Фортон-Холле, однако, все было иначе. Чем ближе к завершению было западное крыло, тем больше оно ему нравилось. Рейфу хотелось поскорее достроить дом и, зная, что все это создал он, начать жить за этими стенами и окнами.

— Мне бы хотелось познакомиться с его светлостью и попытаться кое в чем его просветить.

— Непосильный труд, — хмыкнул Рейф. — Последствия могут оказаться печальными для всех. Лучше не рисковать, тем более что у нас сейчас полоса удачи — неделя прошла без единого происшествия. — Он поднес руку Фелисити к губам и с нежностью поцеловал тыльную сторону ладони. — Осталась всего неделя.

Кровь прилила к щекам Фелисити.

— Бикс еще долго здесь пробудет?

— Полагаю, самое большее пару недель. Его светлость возвращается в родные пенаты и желает привести дела в порядок, прежде чем они отправятся зимовать в замок Хайброу.

— Я буду скучать, — улыбнулась Фелисити и переплела свои пальцы с пальцами Рейфа. — Я почти уверена, что ему здесь все больше нравится..

— Бикс по-прежнему отказывается принять здесь должность; он сказал, что я как хозяин слишком непредсказуем.

Лис убрала у него со лба прядь волос.

— А мне чем дальше, тем больше нравится твоя непредсказуемость. Солнце уже начало опускаться за деревья, края редких облаков, что висели над горизонтом, загорелись сначала розовым, а потом малиновым. Молодые люди залюбовались мягкой игрой красок на вечернем небе.

— В Африке закаты такие же красивые? — вдруг спросила Фелисити.

Рейф вздрогнул, очнувшись от задумчивости.

— Что? А, вот ты о чем… Они там совсем другие. От земли волнами поднимается жар. — Он показал рукой, как это происходит. — Чем ниже садится солнце, тем сильнее впечатление, что горизонт дрожит и расплывается, как живой. Завораживающее зрелище, скажу тебе.

Она осторожно высвободила свою руку и направилась к дому, бросив на ходу:

— Жаль, что закаты в Чешире могут порадовать глаз всего лишь бледной игрой цвета.

Рейф смотрел, как она уходит, чувствуя душевную усталость от недопонимания между ними. Устал он и от того, что любой его рассказ о чем-нибудь более далеком, чем Пелфорд, неизбежно расстраивал Фелисити, даже тогда, когда она сама заводила об этом разговор, как бы проверяя, в чем его интерес.

— Лис, перестань, пожалуйста.

Она остановилась и резко повернулась к нему:

— А ты перестань без конца повторять, что во всех других местах лучше, чем в Фортон-Холле!

Рейф сердито сощурился.

— Перестану тогда, когда ты сама перестанешь считать Фортон-Холл пупом земли!

Фелисити онемела от возмущения, раскрыла было рот, но не нашлась что ответить и, махнув юбками, молча устремилась к усадьбе. Рейф смотрел ей вслед, разрываясь между желанием, хорошенько тряхнув, привести ее в чувство и желанием схватить ее в охапку и целовать до тех пор, пока все глупости и мучительные тревоги не вылетят у нее из головы. Болван. Слушал вполуха, когда Куин пытался объяснить ему, что такое любовь… А по всему выходило, что в любви он разбирался хуже некуда.

Рейф знал, что, конечно, любит Фелисити; одна мысль о том, что он ее больше никогда не увидит, приводила его в панику. Но он должен был полюбить и поместье Фортон-Холл — хотя бы для того, чтобы терпеливо находиться и его тени. Он чувствовал себя так, как если бы знал каждый кирпич, каждую доску и каждый мазок краски в этом доме. Усадьба уже принадлежала ему; Фортон-Холл становился теперь частью его самого, частью его жизни.

Рейф вздохнул и побрел к западному крылу, чтобы еще раз оглядеть его, пока совсем не стемнело. С того дня, когда обрушился весь каркас здания, он жил в постоянном страхе повторения беды, несмотря на то что несчастные случаи прекратились.

Вдруг краем глаза он уловил в сумерках некое движение и замер на месте, пытаясь разглядеть, что бы это могло быть. Снова что-то задвигалось между стойками каркаса. Это могла быть случайно забредшая сюда лисица или олень, только вот шум, который стоял здесь все дни напролет, давно уже распугал всех диких зверей в округе.

И тут он увидел оранжевый отблеск. Выругавшись про себя, Рейф, крадучись, рванулся вперед. В доме были Фелисити и Мэй. Если дом сгорит, они сгорят вместе с ним!

Негодяй понял, что его заметили, в самый последний момент, когда Рейф бросился на него, успев в полутьме разглядеть, что это Гиллингем из Честера… Он безжалостно сбил поджигателя с ног, и мужчины, сцепившись, покатились по земле. Они ударились о ближайшую опору, под которой стояло полное ведро керосина. От удара ведро опрокинулось и его содержимое расплескалось вокруг. Одна-единственная искра — и пожар не остановить.

Гиллингем извернулся и лягнул Рейфа ногой. Рейф зашипел от боли, но тем не менее ему хватило сил нанести сокрушительный удар в солнечное сплетение противника. Тот скрючился и с утробным всхлипом повалился в пыль. Рейф, задыхаясь от немыслимой ярости, схватил Гиллингема за ворот рубахи и рванул на себя.

— Зачем? — взревел он.

В ответ Гиллингем плюнул в него.

Рейф еще раз огрел его кулаком, на сей раз по лицу. Тот опять полетел на землю, но вновь был схвачен за ворот.

— Зачем?!

— Нужны монеты, — прохрипел наконец Гиллингем.

— Монеты? Кто платил?

— Пошел к чертям!

— За это я тебя вздерну, Богом клянусь, на первом попавшемся суку!

Гиллингем вдруг бросил взгляд ему за спину, и Рейф резко обернулся, готовый к новому нападению. В нос ударил дымный запах горящего дерева. Огонь жадно лизал одну из боковых балок. Если он доберется до крыши или если искры долетят до разлитого керосина, все — в буквальном смысле все! — погибнет безвозвратно, Фортон-Холлу конец! Рейф сдернул сюртук и принялся яростно сбивать пламя. Когда он наконец отступил, кашляя и вытирая слезящиеся от дыма глаза, но справившись с огнем, оказалось, что Гиллингем сбежал. Чтобы не рисковать, Рейф накачал у конюшни несколько ведер воды и хорошенько залил место поджога.

Хотя все завершилось благополучно, ярости и возмущения у него в душе лишь прибавилось. Кто-то не пожалел денег, чтобы спалить усадьбу Фортон-Холл дотла. Теперь и все происшествия увязались в одну цепочку. Каждое несчастье не обходилось без работников из Честера. Он знал только одного человека, который был бы счастлив, если бы Рейф уехал из Чешира, и который был достаточно богат, чтобы ради этого не пожалеть денег.

— Дирхерст… — оскалился в темноте Рейф.