Бертрис Смолл - Непокорная

Как раз в этот период трагически погиб его отец. Князю Алексею было всего четырнадцать лет, а в этом возрасте подростки, как известно, заводят друзей значительно старше себя. Мистер Бредбери охотно предложил мальчику свою дружбу, которая вскоре переросла в половую связь. Через год они уже дружили втроем. Англичанин и князь не чурались и женщин, Саша к ним испытывал неприязнь. Он с детства привык не доверять слабому полу. Родная мать относилась к нему прохладно. Одним словом, Саша не знал женской ласки.

Он женщин не любил. Но та, что сидела сейчас напротив, удивила его. Он ожидал истерик, однако Миранда не кричала, не билась. Он был уверен, что без наркотиков не обойтись. И вот, пожалуйста, она спокойно беседует, задает умные вопросы и не трещит без умолку.

На мгновение он проникся к ней сочувствием. А вдруг все, что она рассказала о себе, истинная правда? Наверняка так и есть! Этой сучке, Джиллиан, он сразу не поверил. Лживая бабенка…

Между тем карета катила по тряской дороге. Они подъезжали к Одессе. Город, расположенный на холмах — первоначально древнегреческое поселение, — был основан в четвертом веке нашей эры. В четырнадцатом веке татары возвели на месте поселения крепость, которую два столетия спустя захватили турки. За семнадцать лет до описываемых событий его захватили русские и построили здесь свою крепость и морской порт. Город утопал в зелени. Карета тряслась на булыжной мостовой, а Миранда с Сашей спали глубоким сном. Миранда, уверенная, что сможет выбраться из переделки, безмятежно почивала. Убежденный, что его подопечная будет вести себя благоразумно, рядом с ней похрапывал Саша. Наконец карета остановилась у ворот, ведущих в обширное поместье князя Черкесского.

— Эй, Саша, просыпайся! — закричал кто-то по-русски, и они с Мирандой одновременно открыли глаза.

— Привет, Миша! Открывай. Я привез новенькую. Ей цены нет.

— Для кого?

— Для Луки. Наконец-то Алексею Владимировичу удалось подыскать ему подходящую пару.

Привратник пристально вгляделся в Миранду и прищелкнул языком.

— Ого! А она хоть куда! Везет же этому Луке! Бабенки одна другой краше. С этой он тоже с удовольствием порезвится, хотя француженке это вряд ли понравится. Как-никак любимая жена…

— Ну, это ее проблемы. Давай открывай! Чем скорее устрою Мирашку, тем быстрее сможем приступить к делу.

— Что он говорит? — спросила Миранда и вспыхнула, сообразив, что перевод ничего хорошего не обещает.

— Восхищен твоей красотой и завидует Луке, — последовал ответ.

— Вот как? — Она секунду помолчала. — А как я буду общаться с этим вашим Лукой? Я ведь не говорю по-русски.

— Ничего, выучишь, — небрежно бросил Саша, но, увидев, как вытянулось ее лицо, и вспомнив, что князь наказывал угождать ей, поспешно добавил:

— Мирашка, Лука очень способный к языкам.

Знает русский, немецкий, поскольку две его жены — немки из Рейнской долины. И по-французски говорит отлично. Помнишь, я рассказывал о француженке? Ее зовут Миньон. Вот она его и научила.

Впрочем, не думаю, что у вас останется время на разговоры.

— Какой ты грубый! — сердито воскликнула Миранда. — Хорошо, что Лука знает французский. Я смогу ему все объяснить.

Думаю, он не станет насиловать чужую жену! Так что придется меня отпустить. А князю можешь сказать, будто я умерла. Тебе и самому не терпится вернуться в Санкт-Петербург. Вижу, как ты без него скучаешь!

На первую часть ее бурной речи он не потрудился отвечать, подумав, что нет никакого резона объяснять, что Лука — великолепный раб и будет делать то, что ему прикажут.

— Если я вернусь в Петербург и скажу князю, что ты умерла, он меня убьет, — сказал Саша просто, как о чем-то самом обыкновенном. — И будет прав, потому что доверил мне охрану самого ценного приобретения. Запомни: я служу у Алексея Владимировича с пятилетнего возраста и еще ни разу не подводил его.

Миранда отвернулась и стала смотреть в окно кареты.

Не удастся его уговорить, печально подумала она.

И все же хорошо, что рискнула! Теперь по крайней мере знает, что Саша предан князю беспредельно. Она с любопытством вглядывалась в окружающий пейзаж. За окном тянулись бескрайние поля и леса. Впереди, на зеленом холме, высоко над уровнем моря, расположилась главная усадьба, вокруг которой раскинулись золотые поля пшеницы, виноградники с еще созревающим и уже спелым виноградом, фруктовые сады. То тут, то там виднелись мирно пасущиеся коровы, овцы, козы. «Сельская пастораль! — подумала Миранда. — Исполненная какой-то бесхитростной наивности, она находится в совершенном диссонансе с жизнью обитателей поместья», — подвела она итог размышлениям.

Словно прочитав ее мысли, Саша ни с того ни с сего разразился пространным объяснением:

— На нашей ферме производится и выращивается все необходимое для жизни. Если чего-то все же не хватает, вымениваем. Ферма разделена на несколько секций. Дети, к примеру, живут в самой дальней части. Это понятно! Они не должны отвлекать женщин от основного занятия. Новорожденных сразу же изолируют от матерей. И у нас прекрасные ясли. Пять отделений. По десять грудничков в каждом. На пару младенцев положено по одной няньке. После трех лет малышей переводят в детсады. Здесь их разбивают на группы — мальчиков и девочек отдельно — по десять человек. В каждой группе по две воспитательницы. Дети спят в спальнях — в каждой десять кроваток. Обедают в общей столовой. Дети у нас что надо! Веселые, подвижные, в меру упитанные. Ну кому нужны, это тоже понятно! Невзрачные, забитые? Таких никто покупать не будет. Мальчиков — поголовно всех — кастрируют, пока они еще совсем маленькие. Из них получатся отличные евнухи. Девочкам требуется особый уход. Их растят для продажи в гаремы. Правда, некоторых иногда оставляем на развод — так сказать, для улучшения породы. Конечно, приходится строго следить, чтобы они не спаривались с братьями. Кому нужны уроды и дегенераты?

Поначалу такие нежелательные спаривания имели место, но потом ввели строгий контроль, и проблема исчезла.

Саша с гордостью рассказывал, как ведется хозяйство, чему учат детей, чтобы продать их подороже, не понимая, каким цинизмом веет от его слов. Миранда горько усмехнулась — всего два года назад она была наивнее любой десятилетней девчонки с этой фермы.

— Теперь что касается женщин, — продолжал Саша. — Их у нас около ста. Живут в домиках, по десять штук в каждом, спят по двое в спальне. У них общая столовая и комната для отдыха.

Присматривают за ними две пожилые женщины. Жизнь наших женщин спокойна и безмятежна. Ну, это понятно! Никаких забот. Рожай здоровых красивых детей, и все дела. Мужчин всего десять. Это производители.