Линси Сэндс - Леди и рыцарь

Все это было ужасно непонятно, но более всего ее озадачило то, что она вновь оказалась в своей маленькой келье, служившей ей спальней с самого детства. На ее лице явно читалось непонимание, когда она повернулась к отцу:

– Что мы здесь делаем?

К ее изумлению, отец, его величество король Англии покраснел! Он пробормотал что-то невразумительное, за исключением одного слова, которое выскочило, словно змея из-за камня.

– В постель! – потрясение вскрикнула она. – Сейчас?

Ее отец покраснел еще больше. Его смущение по силе могло сравниться только с ее потрясением.

– Да.

– Но сейчас еще светло? Сестра Юстасия сказала, что грешно… – Она замялась, потом решительно прошептала слово «совокупляться» и снова продолжила нормальным голосом: – …пока светло.

Ее отец резко выпрямился, и смущение мгновенно сменилось раздражением:

– Да? Да к черту эту сестру Юстасию! Я добьюсь подтверждения этого брака, прежде чем уеду. Я не допущу расторжения брака. Я хочу, чтобы ты была защищена, если меня не станет, и я добьюсь этого.

– Да, но не могли бы мы подождать хотя бы до темноты?

– Нет, у меня нет времени для этого. Я должен вернуться в Шенон как можно скорее. Так что… – Он сделал неопределенный жест в сторону постели, вновь слегка смутившись. – Приготовься. А я переговорю с твоим мужем. – С этими словами он закрыл дверь, оставив ее одну.

Эрик наблюдал, как король закрыл дверь перед самым носом дочери. Он решительно расправил плечи в ожидании, когда монарх обратит на него свое внимание. Он, Шамбли, епископ, священник, аббатиса и все монахини стояли, молча слушая, как король произносил извинения и угрозы. Эрик был явно расстроен. Он подумал, что, наверное, любому отцу трудно смириться с мыслью о том, что его милой и невинной дочерью овладеет какой-то чужой мужчина. Но ведь это, в конце концов, была идея самого короля. Эрику, безусловно, не нравилось, что король постоянно грозил четвертовать его.

Вздохнув про себя, Эрик с досадой подумал, что он вечно умудряется попадать в какие-то переделки. Переживет ли он брачную ночь и, если да, как долго продержится, пока опрометчивость не приведет его к неминуемому наказанию? Сейчас выбор Делии казался привлекательнее четвертования. Даже когда ее ноги обвивали старого Гленвилла. Нет, ему следовало бы избавить себя от тревог и забот, покончив с собой. Жаль только, что он совсем не склонен к самоубийству.

Несколько минут стояла тишина, прежде чем король наконец отвернулся от закрытой двери и сурово взглянул на него. Выражение его лица вряд ли свидетельствовало о высказанных ранее симпатиях к Эрику.

– Итак, – наконец произнес король и несколько смягчил выражение лица. Он положил руки на плечи Эрика и сильно сжал их. – Розамунда – самое дорогое мое сокровище. Плод моей любви. Я вверяю ее тебе и рассчитываю, что ты будешь мягок и очень осторожен с ней.

– Конечно, ваше величество, – покорно пробормотал Эрик.

Кивнув, король повернулся к епископу Шрусбери и протянул руку. Тот мгновенно передал ему две свечи. Взяв их, Генрих зажег обе от факела, прикрепленного к стене, потом повернулся к Эрику и показал ему:

– Ты видишь отметины, которые я сделал на свечах?

Эрик кивнул. Обе они были на ширине большого пальца от основания.

– Вот столько у тебя времени, чтобы сделать дело, – заявил король и передал ему одну из свечей.

Рука Эрика невольно сомкнулась вокруг свечи, но глаза расширились от ужаса. Он снова посмотрел на отметину. До нее было не больше четверти дюйма от горевшего фитиля.

На его взгляд, это было…

– Но ведь это меньше десяти минут!

Король расстроенно кивнул:

– По правде говоря, ближе, к пяти минутам. И свеча горит, сжитая твое время. Так что лучше приступай.

Эрик в ужасе посмотрел на короля, уже видя свою голову на колу:

– Но…

– Не перечь мне, Берхарт. Ты думаешь, я бы не дал тебе больше времени, если бы оно было у меня? Она же моя дочь и заслуживает пиршеств и торжеств по случаю своей свадьбы. Возможно, когда-нибудь мы сможем устроить это для нее. Но не сегодня. – Повернувшись, он отдал вторую свечу Шрусбери, потом взял Эрика за руку. Другой рукой он распахнул дверь кельи. – Сегодня мы должны сделать все, что в наших силах. И это означает, что ты будешь нежен, заботлив и… – Генрих втолкнул Эрика, державшего свечу, в комнату. – Быстр. Мы будем ждать здесь.

Дверь захлопнулась, и Эрик поспешил защитить пламя от порыва сквозняка. Когда эта угроза миновала, шуршащий звук привлек его внимание к девушке, стоявшей у небольшой кровати.

Его невеста. Она стояла лицом к нему, все еще в своем белом платье, и вовсе не казалась испуганной или встревоженной. Нет, она выглядела странно отрешенной, даже мрачной. Эрик было задумался над этим, но в это время на руку ему упала капля расплавленного воска, напомнив, что время на исходе.

Вздохнув про себя, он обвел взглядом комнату в поисках места для свечи. Выбора особенного не было. В комнате стояли лишь кровать и комод, и они располагались вдоль одной стены, оставляя узкий проход не шире фуга. Эрик осторожно поставил свечу на комод, отметив, что уже использовал значительную часть отведенного ему времени, потом выпрямился и решительно повернулся к девушке:

– Ты еще не разделась.

Ее глаза слегка расширились.

– В этом ведь нет необходимости, да?

Эрик поморщился. Она же воспитывалась в монастыре и, конечно, знала, что церковь считает грехом, когда супружеские обязанности выполняются в обнаженном виде. Да уж, церковь умела лишить человека радости! Сейчас у него не было времени, но он пообещал себе, что позднее постарается смягчить ее взгляды, иначе задача зачать ребенка станет тяжким испытанием. Он очень хотел сына. А пока ему нужно раздеться, хотя бы частично – вряд ли ей понравится соприкосновение холодных доспехов.

Он снял плащ, положил его на комод и выпрямился, чтобы расстегнуть кольчугу, когда она, явно приняв его действия как сигнал, вдруг вскарабкалась на постель. Эрик снял тяжелую кольчугу и замер с ней в руке при виде Розамунды. Она расположилась посередине постели, стоя на четвереньках; ее обтянутая белой тканью аппетитная попка была задрана кверху. Что это она такое делает? Эрик мгновение смотрел на нее, но, когда она не шевельнулась, он, растерянно переминаясь с ноги на ногу, спросил:

– Э… что-нибудь не так, миледи?

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него.

– Не так, милорд?

– Ну… – Он нервно засмеялся и указал на нее. – Ваша поза. Что вы делаете?

– Жду, чтобы доставить вам удовольствие, милорд, – спокойно ответила она.

Эрик слегка прищурился, услышав это.

– Удовольствие? – осторожно переспросил он.

– Да. Сестра Юстасия все объяснила мне, – заверила она его, потом отвернулась и снова стала ждать, продолжая стоять на четвереньках.