Линси Сэндс - Леди и рыцарь

«Сестра Юстасия все объяснила мне». Эрик нахмурился при этих словах, потом положил кольчугу на комод и выпрямился. Некоторое время он стоял, рассматривая девушку, потом откашлялся, что снова заставило Розамунду обернуться.

– А что именно объяснила сестра Юстасия, миледи?

Ее брови слегка приподнялись:

– Она объяснила мне все о постели. О том, что это похоже на Ангуса и Мод.

– Ангуса и Мод? – Его слух уцепился за мужское имя. – Что это еще за Ангус, черт возьми?

– Наш бык.

– Ваш бык, – тупо повторил он. – А Мод – это…

– Наша корова.

– Ну конечно, – тихо произнес он, постепенно начиная понимать и приходя в ужас. – И сестра Юстасия сказала вам, что это…

– То же самое, – спокойно продолжила она и добавила: – Вы залезете на меня, вставите ваш «огурец»…

– «Огурец»? – Голос Эрика дрогнул на этом слове, и она смущенно вспыхнула.

– Ну тогда… эту «штуку», как у быка, – мгновенно Поправила она себя и закусила губу, когда он внезапно опустился на край узкой кровати, беспомощно обхватив голову руками.

– Я погиб, – услышала она его бормотание. – Моя голова непременно украсит Вестминстер.

Нахмурившись при виде его переживаний, Розамунда села на пятки и растерянно посмотрела на него:

– Милорд?

– Мне следовало жениться на Делии, – продолжил он. – Пусть мне и наставили рога, но лучше быть рогоносцем, чем без головы.

– Кто такая Делия? – спросила Розамунда с раздражением.

– Моя нареченная и причина моей несомненной смерти, – спокойно ответил он и почти непринужденно добавил: – Если бы она не изменила мне, я бы не попал в такую переделку. Черт, если бы она была умнее и хотя бы скрыла свою измену, я бы сейчас не оказался перед угрозой остаться без головы.

– Вы помолвлены? – растерянно спросила Розамунда.

– Да, то есть был, но потом застал ее в конюшне с Гленвиллом, разорвал помолвку и послал гонца сообщить об этом отцу, а сам поехал в Шамбли, чтобы напиться. Шамбли, конечно, ближе к Берхарту, чем дом Ростена. Понимаете, если бы отец Шамбли построил свой чертов замок чуть дальше, то в этой переделке вместо меня оказался бы Ростен.

– Понимаю, – осторожно ответила Розамунда, гадая, не выдал ли ее отец замуж за безумца.

– Слишком много разговоров! – Розамунда и Эрик вздрогнули, услышав этот крик из-за двери и продолжение тирады короля: – Я хочу действий! Я получу доказательство того, что этот брак невозможно опротестовать!

– Они ждут за дверью? – в изумлении прошептала Розамунда.

Эрик ничего не мог с собой поделать и захохотал. В его смехе ясно были слышны истерические нотки. Разве можно было бы придумать более сложную ситуацию?

– Берхарт!

Суровое предупреждение в голосе короля пробилось через истерику Эрика. Он резко встал, снял тунику и бросил ее на кольчугу, размышляя, как лучше действовать дальше. Он был так занят своими мыслями, что не заметил одобрения на лице невесты, когда она рассматривала его широкую мускулистую грудь и плоский живот. Но он увидел, как на ее лице внезапно появилось разочарование, когда он наконец разделся.

– Что такое? – растерянно спросил он.

– Ну… – заколебалась Розамунда, потом шепотом призналась: – Я просто удивлена. Ваш «огурец» совсем не такой большой, как у Ангуса.

Эрик напрягся при этих словах, чувствуя, как в нем поднимается раздражение, хотя он прекрасно понимал, что никакой мужской «огурец» не может быть таким же большим, как у быка. Он резко выпрямился и прорычал:

– Он достаточно большой для того; чтобы сделать то, что положено!

– Да, конечно, – поспешила успокоить его Розамунда.

– И его не называют «огурцом», – раздраженно добавил он. Его гордость была задета настолько, что ему было все равно, слышат его за дверью или нет. – Или «штукой».

– А как тогда это называется?

– По-разному, – пробормотал он, выбирая самое привлекательное для своего уха. – Некоторые называют его «петушком».

– Нет. – Бросив быстрый взгляд на обсуждаемый предмет, она твердо покачала головой.

– Нет? – нахмурился он.

– Петушок – это курица мужского пола. А это совсем не похоже на петуха.

Его губы дернулись, но не издали ни звука, а лицо сначала приобрело приятный оттенок шартреза, потом побагровело, и он рявкнул:

– Ну, тогда мужское достоинство!

Розамунда вновь с сомнением посмотрела на обсуждаемый предмет. Он казался слишком маленьким и сморщенным, чтобы кто-то мог захотеть выражать им свою мужественность, но Эрик явно очень серьезно относился к этой теме, поэтому она сочла благоразумным оставить свое мнение при себе. Но все равно «он» был гораздо меньше, чем говорила Юстасия, и Розамунда испугалась, что Эрик не сможет выполнить свой долг надлежащим образом. С другой стороны, все может оказаться не таким болезненным, как она ожидала. Воспрянув духом, Розамунда улыбнулась Эрику и вновь встала на четвереньки, готовая принять его.

– Ну, хорошо. Я готова. Вы можете вставить ваш «огу…» э… достоинство и покрутить им.

– Покрутить?

– Чем вы там занимаетесь? Обмениваетесь рецептами? – проревел король Генрих, и дверь закачалась под его ударом. – Прекратите все эти разговоры и приступайте к делу!

Нетерпение отца заставило Розамунду поморщиться и посмотреть на новоиспеченного мужа.

– Так объяснила сестра Юстасия, – нетерпеливо прошептала она и добавила: – Хотя я бы сказала, что Ангус просто двигался вперед и назад.

Эрик изумленно посмотрел на нее и растерянно опустился на кровать. Боже милостивый, во что же он втравил себя? Никогда он не мог предположить, что брачная ночь окажется таким тяжелым испытанием. И, видит Бог, сейчас он был уверен, что и не сумеет. Она, конечно, прелестная женщина, но ее голова забита самыми странными вещами. Нет, подумайте только: «вставить и покрутить»!

Посмотрев на его расстроенное лицо, Розамунда вздохнула и спросила:

– Что-нибудь не так, милорд?

– Да, – тяжело сказал он. – У вас, похоже, совершенно неправильное представление обо всем этом.

Изогнув брови, она снова повернулась к нему и решительно покачала головой:

– Нет, милорд. Юстасия говорила совершенно ясно.

– Ну что ж, Юстасия ошибалась. Мужчины делают это не, так, как быки.

– Нет?

– Нет.

– Вы ошибаетесь, милорд. Я видела много животных, когда они этим занимались…

– Занимались этим?

– Ну да. И все они, похоже, делают это одинаково – и кошки, и свиньи, и лошади, и быки. Можете поверить мне, милорд.

Эрик лишь мрачно уставился на нее. Просто невозможно переубедить ее с этими представлениями о животных.

Единственный способ – показать. С этой мыслью Эрик подвинулся к ней, взял за руки и притянул к себе.

Розамунда удивленно ахнула, потом напряглась, когда его губы прикоснулись к ее губам. Она начала сопротивляться, попробовала что-то возмущенно сказать, но обнаружила, что язык Эрика проник в ее рот. Розамунда попыталась его вытолкнуть. Отвернувшись, она наконец сумела вырваться из его рук и воскликнуть: