Гэлен Фоули - Дочь пирата

Это чувство ускользало от него. Оно витало где-то рядом, но было неуловимо.

«Я схожу с ума. Я ею опутан, заворожен. Я не могу вечно от нее скрываться».

«Расскажи ей. Расскажи ей все, — подсказывало ему сердце. — Доверься ей».

Мысль эта была слишком страшной. Дариус вновь вскочил на коня и поскакал, чертя бесконечные круги по своей клетке.

Джулия проснулась. Юноша спал рядом с ней. Тусклое мерцание свечи колыхалось, воскрешая в ее памяти картины прошедшей ночи. Она знала, что теперь вкус шоколадной карамели будет всегда напоминать ей об этом юном любовнике. Странной была эта неделя.

Джулия заперлась в своих комнатах, сказавшись больной, чтобы скрыть от всех свое разбитое лицо. Единственным, кого она впускала, был принц Рафаэль. С какой стати отказывать ему? Он являлся каждый день якобы для того, чтобы поднимать ей настроение. Джулия прекрасно понимала, чем это закончится, но, к ее чуть ироничному удивлению, Рафаэль действительно захотел сначала лучше узнать графиню. У Джулии возникло гнетущее чувство, что Рэйф решил спасти ее.

Всю неделю эти визиты были вполне невинны. Джулия ждала, что, когда синяки побледнеют, она выпутается из этой истории. Каждый миг присутствия Рэйфа она расценивала как удар по Дариусу Сантьяго. Каждый день они усаживались в ее крохотной гостиной играть в шахматы, и юноша расспрашивал Джулию о ней и ее жизни. От большинства его вопросов она ловко уклонялась. Видимо, он догадался о ее денежных трудностях, потому что, ни о чем не спрашивая, дал графине огромную сумму, заметив лишь с добросердечной простотой, что счастлив помочь другу в беде.

Конечно, полная сумма долгов Джулии в три раза превышала его щедрый дар, но этого она ему не сообщила. Напротив, графиня отчаянно желала, чтобы принц поумнел и прекратил визиты к ней.

Опухоль на лице Джулии спадала. Наконец вчера днем Рафаэль появился на пороге с коробкой шоколада. Они ели шоколад, играли в шахматы, и вдруг он перегнулся через столик и поцеловал Джулию. Всего один поцелуй… А потом Рэйф улыбнулся своей сдержанной улыбкой, которая почти растопила давно оледеневшее сердце графини.

Тем же вечером она появилась в королевской гостиной, замаскировав следы синяка искусно наложенной косметикой. Принц пришел туда получасом позже, и как-то получилось, что около одиннадцати Джулия оказалась в комнатах Рэйфа. С ним вместе.

Энтузиазм его был беспределен, энергия и сексуальный жар поразительны, но прикосновения почтительны, почти благоговейны. Нежность, с которой Рэйф ласкал Джулию, ласкал ее грудь, умиляла ее. Он не привык осязать женское тело. Принц отличался от всех других мужчин, которых она знала.

Сначала они занимались любовью, сидя на краешке его громадной резной кровати, но вскоре Джулия тихо рассмеялась и поцелуями рассеяла его смущение. А ведь все дело было в том, что в первый раз принц кончил почти мгновенно. Во второй раз графиня села на него верхом и ласково заставила сдерживаться, обучая Рэйфа самоконтролю. Он оказался способным учеником.

«Очень способным», — размышляла Джулия, пробегая пальцами по его теплой бархатистой спине, потому что в третий раз Рафаэль довел ее до экстаза такой нежностью, какой она не испытывала уже много лет, а возможно, и никогда.

Ей это вовсе не понравилось. А то, как держал Джулию после близости, окончательно встревожило ее. Господи Боже! Ведь ему только девятнадцать! А ей двадцать семь. Однажды он станет королем! Она же давно поистрепалась физически и душевно. Джулия ложилась в постель со множеством мужчин, но только этот мальчик с его поцелованными солнцем волосами и беспечной улыбкой коснулся ее сердца. Джулия сомневалась, простит ли его за это.

Раньше или позже, но об их связи узнает королева. И не было врага злее, чем Аллегра ди Фиори, если дело касалось ее мальчика. К счастью, ее величество в настоящий момент была поглощена новорожденным сыном, скандалом с дочерью и угрозой войны с французами. Однако со временем она обнаружит, что происходит, и что делать Джулии тогда? Графиню попросят уехать, а куда ей уезжать? Как глупо было со стороны Джулии позволить этому ребенку соблазнить себя! Она объясняла это только тем, что Рэйф нашел ее в минуту слабости: надежды были разрушены, кредиторы загнали графиню в угол, а лицо было разбито в кровь.

Сейчас любимый королевский сынок спал на ней, как наигравшийся щенок, и не шевельнулся, когда Джулия ткнула его в мускулистое плечо и осторожно скатила с себя.

Тихо поднявшись, она надела чулки и подвязки. Часы показывали половину двенадцатого. Что ж, они долго бодрствовали. В эту минуту ее внимание привлек гигантский стол Рэйфа, заваленный бумагами. Осторожно оглянувшись и удостоверившись в том, что принц спит, Джулия приблизилась к письменному столу и стала бесшумно открывать один за другим ящики и просматривать их содержимое.

Кто знает, что она там найдет? Опыт научил ее, что иногда попадается нечто полезное. Она сомневалась, что у мальчика есть серьезные тайны, и действовала скорее по привычке.

Но истинное золото лежало прямо перед ней, на столе, и буквально молило, чтобы его прибрали к рукам. Машинально развернув большой скрученный свиток, Джулия снова посмотрела на кронпринца, но он все еще не проснулся. Мощное загорелое тело Рафаэля вольно раскинулось на постели, прекрасное лицо во сне казалось ангельским.

Внимательно рассматривая пергамент, Джулия поначалу решила, что это какой-то школьный чертеж. Но затем поняла, что держит в руках прекрасно исполненную секретную карту подземных ходов ди Фиори. Сердце ее бешено забилось.

Существовал миф, будто основатель династии, король Бонифацио Черный, приказал устроить под всем островом подземные ходы, чтобы королевская семья могла ими воспользоваться в случае вторжения или иной крайности. На протяжении семисот лет никто, кроме членов королевского дома, не допускался к этой тайне, за исключением разве что Испанца, которого Джулия ненавидела, как самого дьявола.

Глаза ее скользили по линиям подробнейшего чертежа. «Глупый мальчик. Как ты мог оставить такое там, где я это найду?!» Глаза ей жгли слезы. Она еще раз обернулась на спящего юного Адониса [5].

Французы стояли на якоре у залива. «Джулия, положи это на место, — тихо шептала ей совесть. — Передав это французам, ты лишишь мальчика будущего… а возможно, и жизни».

Подобное предательство навсегда убьет в нем нежность и доброту.

Но сила привычки была слишком велика. Она станет богатой! Сможет отправиться куда пожелает. Никогда больше не будет зависеть от самых ненадежных существ на свете — мужчин. Мальчику придется выплыть или погибнуть. Мир — это дикий лес, а его уютная безмятежная жизнь — просто иллюзия. Джулия увидела, что преподносит Рафаэлю самый ценный урок, какой только возможен.