Кэрол Финч - Однажды в лунную полночь

Робко вернув свою ладонь на прежнее место, Микаэла услышала, как Люсьен застонал; вдруг ей вспомнилось: такой же стон она слышала, лежа под его кроватью. Теперь ее очередь кричать от восторга. Но едва она повела рукой, как он мягко опрокинул ее на спину.

— Все, больше не могу, — выдохнул Люсьен. — Мочи нет, как я хочу тебя.

Когда он коленом раздвинул ей ноги, Микаэла вцепилась в него, готовая насытить страсть, горящую в его глазах, и тут же ее пронзила острая боль. Она уперлась ему ладонями в грудь, пытаясь вывернуться, а затем прикусила губу, чтобы не закричать. Люсьен вошел еще глубже, сметая последние преграды ее невинности, и на мгновение застыл, давая ей время привыкнуть к нему. Микаэле казалось, что он вбирает в себя все ее существо, лишает силы, воли, даже самого сознания.

Вскоре ласковая скороговорка Люсьена начала оказывать на нее ожидаемое воздействие, и в конце концов Микаэла расслабилась, привыкая к тому, что, оказывается, и называют любовью. Люсьен слегка замедлил движения, и боль тут же сменилась томительным ожиданием.

Нежность Люсьена глубоко тронула Микаэлу. Она поняла, что в груди этого холодного на вид соблазнителя бьется доброе любящее сердце, а вовсе не сердце похотливого животного. Почувствовав это, Микаэла отдалась наслаждению, она задвигалась в одном ритме с Люсьеном, ощущая себя уже не слабой жертвой, но достойным партнером.

Внезапно ее охватил невыносимый жар, она перестала дышать, и душа ее словно потерялась в пространстве. Тишину разорвал сдавленный крик — это Люсьен, откликаясь на ее потаенное желание, словно насквозь пронзил ее тело. Ничего подобного Микаэла даже вообразить не могла. Люсьен вцепился ей в плечи, и она ощутила, как всего его сотрясла крупная дрожь, а затем то же произошло и с ней самой.

Когда все кончилось, Микаэла улыбнулась. Какой же дурой она была, веря в бессмысленную чушь о пыточных камерах и криках истязаемых! Можно представить себе, как Люсьен смеялся про себя над ее наивностью. Она я представления не имела, о чем говорила тогда.

— Я сделал что-нибудь смешное? — тихо спросил Люсьен.

— Да нет, это я над собой смеюсь, — призналась Микаэла. — Когда окажусь под кроватью в следующий раз, для меня уже не будет секретом, что происходит в самой кровати…

Внезапно Микаэла замолчала: мысль о том, что Люсьен до нее делил ложе с десятками разных женщин, была непереносима для ее гордости. Она прекрасно понимала, что не имеет права на ревность: предложенная Люсьеном сделка не предполагала ни любви, ни верности, и ей лишь суждено стать очередным его трофеем в обширном списке таких же побед. В своем романтическом порыве она совершенно забыла, что человек, только что лишивший ее невинности, просто возвращает себе утраченное наследство.

— Микаэла! — Он заставил ее посмотреть себе прямо в глаза. — Что-нибудь не так?

— Нет-нет, все в порядке, — торопливо откликнулась она. — Надо полагать, теперь я обязана поблагодарить вас за науку по части любви?

— Не стоит портить эти неповторимые минуты, — ласково сказал Люсьен.

— Неповторимые? Пари могу держать, вы давно потеряли счет таким «неповторимым» моментам. И что, собственно, может быть особенного для вас в этой ночи? Да и мне что от нее останется?

Микаэла чувствовала себя до крайности униженной — у нее даже возникло желание отколотить обидчика за то, что он заставил ее сдаться. Конечно, это глупо, но, черт возьми, не себя же ей в конце концов винить в том, что произошло всего несколько минут назад.

Заметив слезы в глазах Микаэлы, Люсьен печально вздохнул. Эта очаровательная девственница только что заставила его испытать непередаваемое чувство наслаждения, и, конечно же, ему хотелось прийти к ней таким же чистым и нетронутым, какой она попала к нему в объятия. Теперь она ни за что не поверит, что для него это не просто еще одно любовное приключение. Его юная жена слишком неопытна, чтобы понять: мужчина, которому надо просто удовлетворить свою похоть, мало что может дать женщине.

Впервые за многие годы Люсьену не хотелось сразу встать и уйти. Пусть даже хитрые уловки деда воздвигли между ними стену, Люсьен уже не мог просто так отпустить эту женщину.

— Ты заблуждаешься, для меня это тоже было нечто неповторимое, — прошептал он. — Быть может, когда-нибудь тебе удастся это понять. И как бы то ни было, ты моя жена навсегда.

Микаэла недоверчиво хмыкнула и отодвинулась на свою половину кровати. Люсьен лишил ее невинности, но идиоткой-то он ее не сделал!

— Пусть так, но нам пора вернуться к реальности, — заявила она. — Начиная с завтрашнего дня я возвращаюсь к своей жизни, а ты — к своей.

— Мики…

— Ты сам установил эти правила, ну так и учись жить по ним. И еще — получив от меня то, чего никто не получал, требовать большего ты не имеешь права.

Люсьен откинулся на подушку и угрюмо посмотрел в потолок. Ему оставалось только проклинать деда за всю эту интригу, но что сделано, то сделано, и надо жить дальше. К тому же во всем есть своя положительная сторона — теперь перед ним все пути открыты.

Вот только откуда это ощущение, что расстаться с Микаэлой ему будет совсем не так просто, как казалось поначалу? У Люсьена была впереди почти вся ночь, чтобы найти ответ на этот вопрос, ибо Микаэла, скатав одеяло, положила его посередине кровати, ясно давая понять, что не собирается выходить за пределы, с самого начала установленные Люсьеном.

Заложив руки за спину и слегка опустив плечи, Адриан Сафер расхаживал по своему кабинету, время от времени останавливаясь, чтобы сделать глоток утреннего кофе. Он проделывал это уже в течение часа, начиная с того самого момента, когда Грета сказала, что за завтраком Микаэлы не будет, поскольку ее нигде не могут найти. Адриан тут же отправил людей на поиски, хотя уже более или менее представлял себе, что случилось. Черт бы побрал этого беспутного балбеса! Еще вчера, когда Люсьен выскочил от него как ошпаренный, можно бы понять: он явно что-то задумал.

Адриан успел перебрать в голове с десяток вариантов, пока наконец не увидел подъехавший к дому экипаж. Сузив глаза, он наблюдал за тем, как из него сначала вышел Люсьен, а вслед за ним, опираясь на его протянутую руку, Микаэла. Интересно, что теперь у этого негодника на уме?

Бормоча под нос все известные ему ругательства, Адриан вышел в холл и распахнул входную дверь.

— Ну, как настроение, детка? — Он участливо посмотрел на Микаэлу, выискивая на ее лице следы возможного насилия, а затем повернулся к внуку: — Если ты хоть чем-нибудь обидел эту девушку, клянусь, тебе придется дорого за это заплатить!

— Я всего лишь привез домой жену, перед тем как отплыть в Вест-Индию, — с трудом скрывая торжество, сообщил Люсьен.