Джейн Фэйзер - Почти невинна

— Садись же, парень! — воскликнул герцог, видя, что Эдмунд пошатнулся и схватился за край резного дубового стола. — Кровь Христова, да ты едва оправился!

Эдмунд бессильно рухнул на стул, слишком слабый и больной, чтобы заботиться о столь непростительном нарушении этикета. Ланкастер собственноручно наполнил драгоценные кубки и подтолкнул один Эдмунду.

— Пей, а то у тебя кровь совсем жидкой стала. — Он подождал, пока Эдмунд осушит кубок и на впалые щеки вернется легкий румянец, и только потом заметил: — Пора узнать об опасности, грозящей тебе и моей дочери. Мы с лордом Жерве думали отвести беду без вашего ведома, но, похоже, этому не суждено было сбыться.

Эдмунд, не перебивая, слушал, как Джон Гонт рассказывал о миссии де Борегаров, по доброй воле ставших шпионами французского короля, об их намерении вырвать владения де Брессе из-под влияния Англии и вернуть Франции. Но ни слова не было сказано о неудавшемся покушении, кровавой сцене в крепости Каркасон и обстоятельствах рождения девочки, от чьей жизни зависела преданность де Брессе английскому королю. Эдмунду стало известно только о семье, безусловно преданной Франции, глава которой пришел в ярость, узнав, что одну из них, Магдалену Ланкастер, можно использовать против Франции, и о решимости Борегаров разрушить планы герцога любыми, по большей части нечестными, средствами.

— Так что ты должен быть настороже, — заключил Ланкастер, вставая. — Поедешь во Францию — возьми отряд побольше для защиты от возможного нападения, открытого или из засады. Сейчас лорд де Жерве охраняет Магдалену и твои владения. Когда ты окажешься там, он сможет вернуться ко мне на службу.

Герцог снова дернул себя за бороду.

— Я нуждаюсь в нем и его советах. Крестьяне становятся непокорными, а проклятые лолларды (Последователи религиозного реформатора Джона Уиклифа, активно выступавшие против папства, церковного землевладения и социального неравенства. Подвергались жестоким преследованиям.) пользуются любой возможностью, чтобы затеять смуту. Дошло до того, что король и его министры не имеют ни минуты покоя из-за воя наглой черни.

— Я немедленно соберу войско, господин мой герцог, — пообещал Эдмунд, тоже поднимаясь. Но ноги по-прежнему дрожали, а глаза заволокло дымкой. — Из своих вассалов.

— И реквизируй моим именем все корабли, которые тебе понадобятся, — велел Ланкастер, отмахиваясь с беспечностью принца от всех возможных претензий владельцев торговых судов. — Надеюсь уже через три недели проводить тебя в путь.

Но утром Эдмунд проснулся, снедаемый лихорадкой, той, которая терзала его в первые дни выздоровления. Он провалялся на одре болезни еще месяц, а когда наконец оправился, оказалось, что началась весна, а вместе с ней частые для этого сезона штормы и наводнения, державшие все корабли в гавани. Только в конце апреля удалось собрать силы, достаточные для путешествия во Францию.

Теплым апрельским утром полуодетая Магдалена стояла у окна спальни, рассеянно гладя твердую округлость живота. Сегодня ребенок отчего-то притих по сравнению со вчерашним днем, и она еще удивлялась этому обстоятельству, когда из нее с легким шумом исторгся поток воды.

Магдалена, не веря глазам, уставилась на лужу у своих ног.

— Эрин! Эрин!!! — почти взвизгнула она.

— Что случилось, госпожа? — спросила служанка, выбегая из гардеробной, где раскладывала груды белья, только что принесенные из прачечной.

— Смотри! — вскрикнула побелевшая Магдалена, показывая на пол. — Это вылилось из меня!

— Ничего страшного, госпожа, — спокойно ответствовала служанка. — Дитя просится на свет.

— Слишком рано! И откуда эта вода?

— Восьмимесячный ребенок. Ничего особенного. Обычно такие выживают. А схватки начались?

Магдалена, все еще ошеломленная, но несколько ободренная объяснениями Эрин, покачала

головой:

— Только вода.

— Рано или поздно это должно было случиться. Иначе ребенок просто не сможет родиться.

— Но почему?

Эрин пожала плечами. Причин она не знала. Так бывает. Вот и все. Она так часто помогала при родах, что могла заменить даже повивальную бабку, если, разумеется, все шло как полагается. Кроме того, в замке были и другие, куда более опытные женщины.

— Я все же пришлю повитуху, госпожа, — решила она. — А вам лучше лечь. Я принесу полотенца, чтобы было удобнее.

Магдалена неохотно легла, отдавшись в руки Эрин. Что поделать, служанка по крайней мере знает, как поступить. Сама она, воспитанная старой девой леди Элинор, была совершенно невежественна в подобных вопросах, если не считать ничтожных сведений о родах и связанных с ними трудностях. Леди Элинор в этом мало чем отличалась от подопечной, а другой женщины ее положения в замке не было.

Только сейчас она сообразила, что, вместо того чтобы все восемь месяцев витать в облаках грез и любовных фантазий, следовало подробнее расспросить Эрин и Марджери, которые куда лучше ее разбирались в таких вещах.

— Расскажи, что будет, — потребовала она, подкладывая под спину подушки, поскольку лечь казалось невозможным.

Эрин озадаченно потерла нос.

— Ну… начинаются боли, госпожа, а потом появляется ребенок.

— Сильные боли?

Эрин не хотела пугать госпожу, но и лгать не было смысла.

— У некоторых женщин сильнее, чем у остальных.

— Намного? — допрашивала Магдалена.

— Кажется, да, госпожа.

— Хотела бы я, чтобы господин был здесь.

— Роды — работа женская, госпожа, — возразила Эрин, направляясь к двери. — Схожу-ка я за повитухой.

Дверь за ней закрылась, и Магдалена, глядя на пляшущий на одеяле солнечный зайчик, снова коснулась живота, гадая, что происходит внутри. Может, роды и женская работа, но ее утешала бы мысль о присутствии Гая в замке. Он вместе со своими рыцарями отправился на турнир в Компьене, устраиваемый под покровительством герцога Бургундского. Прежде она сопровождала бы его в предвкушении трехдневного веселья и пиров, но в ее состоянии путешествовать было невозможно. Обоим даже в голову не пришло, что время вот-вот настанет, а следовательно, и ему вряд ли стоило уезжать.

Эрин и Марджери привели повитуху, старую женщину с узловатыми пальцами, седеющими волосами, небрежно прикрытыми грязным платком, и противным визгливо-ноющим голосом. Магдалена невзлюбила ее с первого взгляда.

— Я бы хотела, чтобы остались только Эрин и Марджери, — прошептала она, сжимаясь. — В ваших заботах нет нужды, милая дама.

— Не стоит бояться, госпожа, — проныла старуха, откидывая покрывало. — Я приводила многих детей в этот мир… и провожала в иной. Да и матерей тоже, — добавила она, ощупывая живот Магдалены, прежде чем перейти к более тщательному обследованию.