Джейн Фэйзер - Любовь на всю жизнь

Ее вдруг бросило в жар от воспоминаний. Она почти ощущала запах Энтони и чувствовала его прикосновения. Поспешно натянув через голову простенькое ситцевое платье, которое ей принесла Порция, Оливия одернула его и застегнула и уже через мгновение полностью взяла себя в руки.

— Ты принесла туфли?

— Нет, забыла. Ничего, сапоги под юбкой не видны. Нужно только пробраться в дом.

— Спасибо, — отозвалась Оливия и бросила штаны и камзол в корзину. — Потом я спущусь к вам на лужайку.

Она быстрым шагом двинулась к дому. Фиби проводила ее укоризненным взглядом. Проскользнув в боковую дверь, Оливия низко опустила голову при виде горничной и торопливо поднялась к себе.

Исключительно из любопытства она взглянула на себя в маленькое зеркало. Вид действительно ужасный: волосы сильно всклокочены, все в песке и грязи…

Теперь, когда она оказалась в безопасности, на нее навалилась смертельная усталость. Оливия не в силах была шевельнуть ни рукой, ни ногой. Она опустилась на кровать, чтобы снять сапоги, пинком отбросила их в сторону, а затем безвольно повалилась на спину. Пожалуй, нужно несколько минут полежать здесь в тишине и покое и обдумать свои дальнейшие шаги.

Незаметно для себя Оливия заснула; ноги ее свешивались с края кровати, а голова покоилась на одеяле.

Проснувшись, Оливия дико испугалась. Боже, сколько же она проспала? Выглянув в окно, девушка с ужасом обнаружила, что день уже клонился к вечеру. С лужайки под окном по-прежнему доносились детские голоса.

Она села. Глаза ее слипались, руки и ноги стали ватными, как после болезни. Сколько же времени она потеряла?

С трудом встав с кровати, Оливия заковыляла к окну. Картина на лужайке почти не изменилась, только тени теперь стали длиннее. Дети по-прежнему играли в воде, Фиби и Порция все так же сидели под деревом. Ни Кейто, ни, Руфуса нигде не было видно.

Оливия плеснула холодной водой себе в лицо и возобновила сражение с волосами. Ей удалось вычесать песок и заплести всклокоченные волосы, вычистить грязь из-под ногтей и вымыть испачканные ноги. Что ж, вид у нее теперь более-менее приличный. Взяв книгу и пытаясь вести себя как обычно, Оливия спустилась вниз и вышла на лужайку.

— Наконец-то ты проснулась. — Фиби бросила на нее испытующий взгляд, заворачивая искупавшегося в пруду Николаев в полотенце. — Ты так крепко спала, что мы не стали тебя будить.

— Мы сказали Кейто, что ты до поздней ночи сидела над книгами и очень устала, — подхватила Порция.

— Спасибо, — поблагодарила Оливия. — Он беспокоился?

— Похоже, нет. Кажется, он уже привык.

— Пожалуй, — согласилась Оливия.

— Я не буду спрашивать, в чем дело, — продолжила Фиби.

— Что не видит глаз, о том не скорбит сердце, — с легкой улыбкой заметила Порция.

— Совершенно верно, — отозвалась Оливия, опускаясь на траву рядом с ними.

Она открыла книгу. Голова ее сейчас была ясной, остатки сна рассеялись. Похоже, солнце скоро сядет. Впрочем, Энтони не собирался ничего предпринимать до темноты. Он же приказал Адаму проследить, чтобы фрегат был в бухте к десяти часам.

Да, но Руфус собирался привести на мыс отряд солдат и поставить пушки, чтобы снести мачты «Танцующего ветра». Пока Энтони будет занят своей теперь уже бессмысленной попыткой спасти короля, судно потопят. Хозяин вернется на берег и попадет в засаду.

Оливия не отрывала глаз от книги и регулярно переворачивала страницы, хотя не прочитала ни слова, лихорадочно размышляя и перебирая различные варианты. Ага, наверняка Баркеры знают, есть ли возможность предупредить «Танцующий ветер» и не дать фрегату попасть в ловушку. С помощью флага на часовне — жаль, что ночью он не виден, — можно было бы кого-нибудь вызвать с судна, но сейчас надо найти другой быстрый способ послать сообщение. Должен же существовать еще какой-нибудь сигнал! Если Майк здесь, то он, конечно же, знает об этом.

В голове Оливии промелькнули ужасные картины: солдаты с пиками и мушкетами, выстрел пушки и треск падающей мачты.

Она закрыла глаза и вновь оказалась с Энтони в его маленькой шлюпке. Ей чудился скрип песка под днищем лодки; она видела, как он босой прыгает на песок и вытаскивает лодку на берег. Он смеется, на загорелом лице сверкают белые зубы. Прядь волос цвета золотой гинеи падает ему на глаза, и он тотчас отбрасывает ее назад.

Оливия видела его. Чувствовала его запах. Воспоминания были такими живыми, такими сильными, что у нее закружилась голова.

— Оливия? Оливия!

Настойчивый голос Порции нарушил ее блаженное состояние.

— Простите меня. Я замечталась.

— Без сомнения, милая. Я уж подумала, что ты заснула. Пора ужинать.

Оливия увидела сбежавшихся к детям нянек и удивилась, почему она не слышала ни того, как их звали, ни самого их приближения. Воздух между тем наполнился протестующими криками детей.

— Мы собираемся ужинать на кухне, — объявил Люк. — Мы не будем есть в детской.

— Конечно, конечно, — с готовностью огласилась Порция. — Но только не надоедайте миссис Биссет. Наш ужин зависит от ее хорошего настроения.

— Мы не будем ей надоедать. Она нас любит! — взволнованно заявил Тони. — Она бы хотела, чтобы мы были ее детьми. Она так сказала.

Мальчики убежали, толкая друг друга, то и дело падая на траву и снова вскакивая.

— Она и правда их любит, — сказала Фиби, отряхивая юбку.

— Все их любят. Они так похожи на Руфуса! — В голосе Порции звучала гордость.

— Думаю, мне надо переодеться перед ужином. Похоже, Николае положил мне на юбку пряник. — Фиби нахмурилась. Затем она бросила быстрый взгляд на Оливию.

Та захлопнула книгу и вскочила на ноги.

— Отец дома?

— Нет, они с Руфусом после обеда вернулись в замок.

— Тогда я ухожу, — сказала Оливия. — У меня дела. Порция и Фиби обменялись многозначительными взглядами.

— Тебе не мешало бы поесть, — практично заметила Фиби.

Оливия сообразила, что, с тех пор как она позавтракала в «Чайке» в Вентноре, прошло довольно много времени.

— Я возьму с собой хлеба и сыра. Я тороплюсь.

— Ты вернешься к утру?

Оливия с грустью посмотрела на подруг. Этой ночью она сделает для пирата все, что в ее силах, а потом он так или иначе должен исчезнуть.

— Надеюсь, — ответила она.

Оливия взяла с накрытого для ужина стола хлеб, сыр, холодную говядину и яблоко, а затем вышла из дома через боковую дверь.

Потихоньку уминая еду, она прошла к конюшне, как бы, между прочим, нырнула в кладовую и сняла со стены веревочный повод. Спрятав его у себя под юбкой, она так же беспечно вышла, озадачив своим поведением конюхов, которые играли в бабки на перевернутой бочке для воды.

Оливия направлялась к пастбищу, где в теплые летние ночи оставляли пастись лошадей. Ее пестрая кобыла мирно щипала траву у ограды.