Джейн Фэйзер - Серебряная роза

— Возьмите леди Ариэль! — бросил он первому подбежавшему к нему слуге. — Отнесите госпожу в ее комнату.

Спешившись, он поспешил в замок вслед за слугами, торопясь изо всех сил и проклиная свою немощь, не позволявшую ему самому нести свою жену.

— Посадите ее в качалку перед огнем. Пошлите за этой служанкой, как ее там зовут… Дорис. Пусть принесут горячей воды, ванну и побольше дров для камина. Да, и еще грелок.

Отдавая приказания, он сам успел подбросить дров в огонь и рявкнул через плечо:

— Поторопитесь!

Слуга опустил свою ношу в кресло-качалку и опрометью выбежал из комнаты. Ариэль съежилась на кресле в куртке мужа. Промокшая кофточка липла к ее коже, с волос бежали на спину струйки воды. Она не чувствовала ни ног, ни рук, холод пробирал ее до костей.

Саймон стянул с жены сапожки и чулки. Ноги ее стали белыми как пергамент. Он принялся энергично растирать их.

— О, сэр, что случилось? — вбежала в комнату Дорис, держа в руках грелку с угольями для постели. — Сэмюэль сказал, что-то стряслось с леди Ариэль.

— Она упала в реку. Помогите мне снять с нее одежду. Спрятав грелку под одеяло, Дорис поспешила ему на помощь.

— О милорд, леди Ариэль всегда бывает плохо, когда она простужается, — причитала служанка, обрывая пуговицы с нижней кофточки Ариэль в отчаянных стараниях побыстрее раздеть ее. — У нее слабые легкие, и, если ей случалось простыть, она болела неделями.

— Не болтай вздора Дорис, — произнесла Ариэль, стараясь не стучать зубы. — Как только я согреюсь, все будет в порядке.

Появились две служанки, сгибаясь под тяжестью медной ванны и нескольких огромных кувшинов с горячей водой.

— Сейчас, мы принесем еще горячей воды, миледи, — произнесла младшая из них, приседая в книксене.

— А миссис Гертруда уже греет камень для грелки, — добавила другая, наливая горячую воду в ванну.

Саймон и Дорис между тем уже сняли с Ариэль промокшую одежду. Саймон хмуро заметил, что ее кожа покраснела от холода. Ему приходилось видеть людей, проваливавшихся под лед в зимних сражениях, и он хорошо знал, что могут сделать с человеком обморожение и лихорадка.

— Садись в воду, милая, — подтолкнул он ее к ванне.

— Но ведь я тогда покроюсь волдырями! — возразила Ариэль. — Горячая вода сожжет холодную кожу.

— В этом случае можно и нужно сделать это.

С этими словами Саймон поднял жену на руки и опустил в воду. Ариэль вскрикнула, когда горячая вода обняла ее.

— Пузыри лучше, чем лихорадка, — произнес он. — Сиди спокойно, ради Бога!

Если бы у Ариэль оставались какие-нибудь физические и духовные силы, она, возможно, пустилась бы в спор по этому поводу. Она знала, что права, а Саймон не прав, но у нее не было сил сопротивляться, когда муж опустил ее в воду. Несмотря на тепло, которое чувствовала ее кожа, озноб не проходил. Холод сидел глубоко внутри нее, и горячая вода в ванне ничего не могла сделать с ним.

Саймон, изо всех сил скрывая тревогу, опустился на колени перед ванной и принялся растирать жену мочалкой, отчаянно пытаясь как-нибудь справиться с ознобом. Служанки заворачивали во фланелевые полотенца принесенные с кухни горячие камни и укладывали их в кровать. Дорис толстым полотенцем сушила волосы Ариэль. От горячей воды в ванне поднимался пар, огонь в камине пылал, как огромный костер, по лицам всех людей, бывших в комнате, стекали струйки пота, а Ариэль продолжала бить дрожь.

Поставив молодую женщину на ноги, Саймон и Дорис принялись вытирать ее.

— Ей надо ночную сорочку или халат, — велел Саймон. Дорис протянула плотный халат из домотканой шерсти.

— Терпеть не могу этот халат. От него всегда только чешешься, — стуча зубами, возразила Ариэль.

Но никто не обратил на ее слова ни малейшего внимания, и через пару минут она уже лежала в постели, обложенная грелками, укрытая толстым одеялом и множеством пледов поверх одеяла. Но она все еще дрожала, на щеках уже пылал багровый румянец. Саймон положил ладонь ей на лоб.

— Ты столько раз лечила других людей, Ариэль! Скажи, что мы должны сделать для тебя?

Она покачала головой.

— Ничего. Это пройдет, как только я согреюсь. В воде я пробыла совсем недолго.

— Увы, довольно долго, — коротко бросил он. — Должно же быть какое-нибудь средство…

Увидев, что ее глаза закрыты, он оборвал начатую фразу. Раздался стук в дверь, и на пороге комнаты появился Джек Чанси.

— Я подумал, что леди Хоуксмур захочет узнать: ее кобыла уже в стойле. Конюх позаботится о ней. Он просил передать леди Ариэль, что уже обмыл ее раны и теперь присыплет их средством от заражения.

— Скажите ему, чтобы он сначала прижег их, — раздался осипший голос Ариэль. — Лучше всего порошком серы. Это совершенно необходимо: на птичьих когтях всегда много грязи.

Она пробормотала еще несколько слов, которые показались ее слушателям похожими на выражения рабочих с судоверфи, но тут же громко закашлялась.

— Я принес твой нож, Саймон, — запинаясь, произнес Джек, глядя на хмурое лицо друга, который бережно укладывал голову Ариэль, повыше и поудобнее взбивая подушки. — Я же знаю, как много он для тебя значит.

С этими словами лорд Чанси протянул другу нож.

Саймон, на секунду отвернувшись от кровати и благодарно кивнув, взял его. Джек вытер клинок, но на нем еще оставалось несколько капель засохшей крови сокола. Это был нож его отца. Саймон вложил его в ножны, висевшие на широком поясе с украшенной драгоценными камнями пряжкой; пояс тоже принадлежал когда-то его отцу.

Ариэль, лежа на высоко взбитых подушках, повернула голову. Кашель прекратился, но на ее бледном лице по-прежнему пылал нездоровый румянец, а глаза почти скрылись под опухшими веками.

— Джек, вы не забудете сказать Эдгару про серу?

— Разумеется, леди Ариэль.

Она через силу улыбнулась: — Стоит ли нам быть столь церемонными, сэр? Джек улыбнулся:

— Ни в коем случае, если вы этого хотите.

— Хочу, — произнесла Ариэль и отвернула голову в безнадежной попытке справиться с новым приступом кашля.

— Я скажу Равенспирам, что вас не будет за ужином, — без всякой необходимости сказал Джек, выходя из комнаты.

Саймон подождал, пока у жены утихнет приступ кашля, потом спросил:

— Скажи мне, что я могу сделать для тебя, дорогая. Ведь если ты лечила других людей, то должна знать, как помочь себе самой.

— Эфедра… но у меня ее нет.

Он положил руку на ее лоб, ощутив жар кожи.

— А где ее можно достать? — терпеливо спросил он.

— У Сары… но она…

Остаток слов потонул в новом приступе кашля.

— Я принесла согретые фланелевые простыни, милорд, — сказала Дорис, без стука входя в комнату. — Они смочены камфарой. Леди Ариэль применяет их при болях в груди. На прошлую Пасху она таким образом вылечила миссис Гертруду.