Джейн Фэйзер - Безжалостное обольщение

К записке требовались бутоньерка и гонец. Стук в дверь возвестил прибытие юнги, который принес поднос с завтраком. Плававший первый год, он смотрел на своего капитана как на легендарного героя. Выслушав указания хозяина и взяв монету на цветы, юнга стремглав бросился с письмом к дому Латуров на Ройял-стрит.

Элен и сестры сидели в патио, попивая кофе с молоком и пирожными из рисовой муки. Элиза с интересом смотрела на сложенный листок бумаги и маленький букетик фиалок, преподнесенные ей на серебряном подносе.

— Это почерк не Лоренцо, — заметила она, отстраняя руку с листком так, чтобы на него падало больше света.

— Открой же, — потребовала Женевьева с некоторым нетерпением. — Ты все равно не сможешь угадать, кто автор, пока не прочтешь.

— Но это же часть игры, — возразила Элиза. — В тебе нет никакой романтики, Женевьева. Подозреваю, что когда ты начнешь получать любовные записки, то станешь критиковать слог, композицию и почерк вместо того, чтобы радоваться и отвечать на них.

— Разумеется, стану, если эти записки будут такими же глупо-сентиментальными, как те, что получаешь ты, — парировала младшая сестра.

— Меня не оставляет сомнение, Элиза: подобает ли тебе получать любовные записки от кого-либо, кроме Лоренцо? — тихо прошелестела Элен.

Это было не чем иным, как робкой попыткой исполнить обязанности мачехи, но, увы, как и все подобные попытки Элен, эта тоже закончилась полным провалом. Элиза лишь сделала неопределенный жест рукой, после чего сосредоточилась на записке.

— Ну разве они не прелестны? — Ее носик утонул в душистом букетике.

Женевьева раздраженно покачала головой: такими темпами Элиза выяснит личность своего воздыхателя не раньше, чем к середине следующей недели. Но наконец старшая сестра взломала печать, развернула листок и издала сдавленный вздох, увидев размашистую подпись под довольно смелым текстом.

— Ну, скажи скорее, кто это? — Женевьева нетерпеливо захлопала в ладоши.

Элиза слегка зарумянилась. Сестры ни единым словом не обмолвились о встрече в саду накануне вечером, и старшая была уверена, что младшая никогда не проговорится об этом при Элен или при ком бы то ни было другом, не скажет никому даже по секрету. Тем не менее Элиза с некоторым смущением пробормотала:

— Это месье Делакруа.

Женевьева подняла брови. Сей джентльмен воистину не теряет времени, преследуя свою цель! «Правда, до сих пор точно не известно, какова эта цель, — напомнила себе Женевьева. — И, ссорясь с Элизой, я едва ли имею шанс это узнать».

— О Боже! — затрепетала молодая мачеха. — Это в высшей степени неприлично, Элиза. Не думаю, что тебе следует принимать письмо и цветы.

— Конечно, вы правы, дорогая Элен, — успокоила ее Элиза. — Я проигнорирую их. Это весьма бесцеремонно с его стороны.

Если Элен ей удалось обмануть, то Женевьеву, конечно же, нет. Та видела старательно скрываемое волнение сестры, заметила легкое дрожание ее пальцев, когда Элиза складывала письмо, а затем, вместо того чтобы отбросить его как непристойное послание дерзкого поклонника, сунула в шкатулку с рукоделием. — Женевьева ничего не сказала, но решила не спускать глаз с сестры, и, когда Элиза после дневного сна спустилась по лестнице в платье из воздушного бледного муслина и соломенной шляпке, кокетливо, если не вызывающе сидящей на ее рыжеватых кудрях, тоже появилась на пороге гостиной и словно бы невзначай поинтересовалась:

— Ты куда-то собралась? Там жарко, как в преисподней.

— Как ты вульгарна, — упрекнула ее Элиза, натягивая отороченные кружевом митенки. — Мне надо за покупками.

— О, тогда я с тобой. — Женевьева метнулась к лестнице. — Только возьму шляпку, это займет всего минуту.

— Ты же не любишь ходить за покупками, — сердито возразила Элиза. — И ты только что сказала, что па улице слишком жарко. Почему тебе вдруг вздумалось составить мне компанию?

Уже поставив ногу па ступеньку, Женевьева застыла и состроила обиженную гримасу:

— Ах, значит, тебе моя компания не нравится? Элиза задабривающе улыбнулась:

— Ну конечно, правится, но… — Она колебалась, смущенно кусая губы. — Я знаю, что это не совсем прилично, но, возможно, я случайно встречусь с Лоренцо в соборе Святого Людовика, если постою там несколько минут, преклонив колени в молитве.

Женевьева с насмешливым упреком поцокала языком:

— Ай-яй-яй, Элиза, а ты плутовка! Я и не подозревала. — «И более хитрая плутовка, чем я когда-либо думала», — добавила она про себя.

Элиза всегда поражала крайним простодушием, но сейчас ее смущенный довольный смешок был исполнен мастерски и мог обмануть кого угодно, только не Женевьеву.

— Ну, в таком случае я буду лишней, и поскольку мне совсем не хочется тратить послеполуденные часы на благочестивые молитвы в этом мрачном мавзолее, пока ты будешь шептаться со своим женихом, то я остаюсь и буду бить баклуши, — весело прощебетала Женевьева.

Она взбежала по лестнице, позволив облегченно вздохнувшей сестре улизнуть из дома в сопровождении лишь Табиты, которая нянчила обеих девочек с младенчества и которой в голову бы не пришло спросить, что Элиза собирается делать.

Прибежав к себе в комнату, Женевьева нашла соломенную шляпку с широкими полями и вуалью. Если она собирается ходить по улицам без провожатого, лучше не афишировать себя. Для длинной мантильи было слишком жарко, а вот шелковая шаль с бахромой будет отлично скрывать ее миниатюрную фигурку. Женевьева проворно пересекла патио и выскользнула через боковые ворота на подъездную аллею.

Дом все еще был погружен в послеполуденную дрему, лишь на кухне приступали к приготовлению ужина. Даже в конюшнях было тихо, Заккариус храпел в тени, прикрыв глаза шляпой. Хозяин был в конторе на набережной, Николас тоже, Элен еще не вставала.

На улице Женевьева огляделась, пытаясь понять, в каком направлении удалилась Элиза. К центру города, разумеется! Догадка оказалась верной. У высоких стен монастыря урсулинок она увидела Элизу и Табиту, направляющихся к Чартрес-стрит. Значит, Элиза снова идет к бирже Масперо?

Месье Делакруа говорил, что и сам проводит там немало времени, ведь у него контора в этом доме. Но сестра с Табитой быстро миновали биржу, где в этот день было тихо, даже двери закрыты, и остановились у входа в магазин — безобидную на вид лавчонку торговца тканями.

Женевьева знала этот магазин. Именно в нем все креольские дамы покупали изысканные ткани на платья. Было также хорошо известно, хотя никто никогда об этом не упоминал, что снабжает лавку товаром Доминик Делакруа со своими разбойниками. Дверь, выходившая прямо на тротуар, была открыта, но Элизы в магазине не оказалось.