Тамара Лей - Звезда гарема

На трибунах воцарилась выжидательная тишина, которую нарушил священник.

– Вы объясняете ее грехи простым незнанием, а ваша дочь повисла на мужчине, который не является се мужем.

– Она напугана, лорд епископ. Это первый турнир в ее жизни и, без сомнения, девушка просто потрясена.

– Мне кажется, что вы не понимаете серьезности ситуации, – упрекнул священник Байярда. – Ваша дочь может предстать перед судом церкви, как еретичка. Она...

– Несомненно, – непринужденно вмешался Люсьен, – вы также были потрясены зрелищем кровопролития, что в такой ситуации никак не может быть одобрено церковью. И только по этой причине вы не протестовали. Я прав?

Эти слова являлись не завуалированной угрозой, и священник мудро решил не возражать. Все напряженно молчали. Церковник попытался оправдаться:

– Но я... она...

– Ничего серьезного не произошло, – сделал заключение Люсьен. – Хотя мне кажется, что леди Александра больше не будет посещать турниры.

– Да, – согласился Джеймс, – и так будет лучше.

– Ладно, – неохотно согласился священник, – дело закончено.

– А как нападение на меня? – выкрикнула Агнесса. – Посмотрите на мою шею, к обеду на ней появятся синяки. Я требую наказания.

Что Джеймс шепнул ей на ухо, знали только он и она, тем не менее женщина замолчала.

Де Готье повернул Александру лицом к лестнице, вывел ее из шатра и повел к стенам замка.

Их нагнал лорд Байярд.

– Я отведу ее.

Подняв голову, девушка посмотрела на разбитое лицо и окровавленную фигуру отца. Он больше не походил на разъяренного воина, Джеймс выглядел усталым, изможденным и очень постаревшим.

Не говоря ни слова, Люсьен обошел его и повел Александру от ристалища. Он хотел как можно дальше увести ее, чтобы выполнить тот план, который наметил. Хотя де Готье верил, что она еще любит его, ему вовсе не хотелось, чтобы девушка видела, каким зверем он может стать через несколько дней, чтобы получить то, что ему нужно.

– Ты не слышал меня, де Готье?

С ристалища донесся громкий голос маршала-распорядителя, считавшего выигранные каждым участником поединки. Дважды он объявил победителем Люсьена – один раз в конном состязании, второй – в пешем бою.

Все еще не до конца придя в себя, Александра с трудом понимала, о чем идет речь, но когда смысл слов дошел до нее, она почувствовала приступ острого отвращения. Да, Люсьен победил, завоевав возможность выкупить свои земли у ее отца, но какой ценой!

– Выкуп за твою лошадь и доспехи будет непомерно высок, – произнес де Готье, продолжая идти по подъемному мосту.

Джеймс шел, чуть поотстав от него.

– Я так и думал, но не такой высокий, чтобы вернуть поместье.

Де Готье горько улыбнулся, его рука крепче сжала талию девушки.

– Это только начало, но будь уверен, к концу турнира я заработаю достаточно, чтобы выкупить все мои земли.

– Какой глупец поставит на тебя?

Так можно было подумать о нем совсем недавно, когда он находился в рабстве, там, на галерах, без всякой надежды на то, чтобы выжить и сохранить хоть малую частицу своей человеческой души. Шансы его были равны нулю, но он выжил Никто не верит, что он может вернуть свое имущество сейчас, не надеется на то, что у него хватит мужества бороться до конца. Да, хватит, так он решил, и эти несколько дней покажут, кто же из них прав.

Оставшийся отрезок пути до комнаты Александры они проделали в полном молчании.

Очутившись в знакомой комнате, девушка неохотно отпустила руку Люсьена. Опустившись на кровать, она сжалась в комочек и уставилась на двух мужчин, стоящих перед ней. Люсьен выглядел столь же плачевно, как и ее отец. На его нагрудной пластине красовалась огромная вмятина, дублет на плечах нуждался в починке, одежда была испачкана кровью. Александра только вздохнула.

Джеймс подошел к кровати и укрыл ее покрывалом.

– Ты заболела?

– Нет, не заболела, – ответил за нее Люсьен, – она просто потрясена случившимся.

Отец ласково дотронулся до ее щеки.

– Это правда?

– Я прекрасно себя чувствую, – ответила дочь, укоряя себя за то, что маленькая испуганная девчонка вновь проснулась в ней.

– Не берите ее больше на турниры, – произнес де Готье и повернулся, чтобы уйти.

– Люсьен, – окликнул его лорд Байярд. Тот остановился у двери.

– Да?

– Я еще не поблагодарил тебя за вмешательство в разговор с епископом. Знай, что я очень признателен тебе.

– Я сделал это ради нее, а не для тебя.

– Это понятно.

Стремясь как можно быстрее вернуться на ристалище, где решалась судьба де Готье, Люсьен нетерпеливо толкнул дверь.

– Я ухожу.

– Почему ты не хочешь упростить себе жизнь? – спросил Джеймс. – Женись на моей дочери и во всем остальном отпадет нужда.

Его соперник по турниру взглянул на Александру.

– Ты предлагаешь ее?

Девушка почувствовала себя так, будто в нее попала молния – предшественница грозы. Неужели Люсьен действительно спросил это всерьез?

Джеймс согласно кивнул.

– Хотя я не хочу расставаться с ней сейчас, но если это принесет мир, я сделаю это.

– Нет, Джеймс, – проговорил Люсьен, не выразив никаких эмоций. – Я скорее пролью кровь, чем женюсь на Байярд, чтобы вернуть наши земли. – С этими словами он исчез в коридоре.

Александра уставилась на то место, где еще секунду назад стоял Люсьен. Она поняла, почему так была оскорблена Мелисса, и испытала непреодолимое желание догнать его и ответить ругательствами на английском и на арабском языках. Однако она крепко сжала в руках одеяло и молча прокляла де Готье.

– Ты ведь любишь его, да? – спросил Джеймс. Дочь изумленно взглянула на отца. Как он мог догадаться? Неужели это так заметно по ее лицу? Если так, то Люсьен это знает наверняка. Девушка почувствовала себя еще более униженной.

– Почему ты боишься епископа? – решила сменить тему разговора Александра.

Не думая о том, что может испачкать простыню, Джеймс уселся на кровать.

– Тайна, да? Ну ладно, храни ее, но не думай, что можешь меня обмануть, дочь Катарины. – Он похлопал ее по руке.

– А что с епископом?

Лицо лорда исказила кривая усмешка.

– Если только священник сочтет тебя...

– Что? Кем? Скажи мне! – перебила она отца.

– Еретичкой, исповедующей ислам... Александра вскочила на ноги, отбросив в сторону одеяло.

– Но ты же знаешь, что это не так. Я христианка и в некотором смысле гораздо больше, чем он.

– А это не имеет значения. Многие приверженцы истинной веры, чье преступление заключалось лишь в том, что они отличались от других, жестоко преследовались и даже были приговорены к смертной казни. Ты должна подавлять в себе все арабское, чтобы не возродить его подозрений.

– Но это же несправедливо.

– Да, несправедливо, но такой человек епископ Арми. Он весьма влиятельное лицо среди служителей церкви и очень вспыльчив.