Тамара Лей - Звезда гарема

Сжав ленту в руке, она поднялась и позвала его. Улыбка, никогда не сходившая с его лица, стала еще шире.

– Леди Александра, – нежно проговорил он, опуская копье. – Я очень признателен вам за внимание.

Склонив голову, девушка старательно привязала ленту между знаками признательности других дам – рукавом и поясом. У нее возникло ощущение, будто Люсьен неотрывно смотрит на нее. Александра нервно закрепила узел. Почему его заботит, кому она оказывает предпочтение? Сам он его не хочет.

Сэр Рексолт поднял копье и торжественно помахал им, не скрывая ликования, а затем, пришпорив коня, поехал по полю.

Оставшись стоять, Александра посмотрела на де Готье, только что проехавшего круг почета. Их взгляды встретились. Она никак не могла определить, гнев или ревность сверкали в его взоре.

Подъехав к дальнему шатру, Люсьен опустил копье, чтобы дамы могли выразить ему свою симпатию. Когда он, наконец, отъехал, на древке его оружия развевалось не менее полудюжины разноцветных вещиц.

Приблизившись к центральному шатру, Люсьен остановил коня перед Александрой, однако копья не опустил, даже когда дама, сидевшая рядом с Агнессой, подала ему знак.

Мгновенно прекратились веселые разговоры, затих шум и волна возбужденного шепота прокатилась по рядам – все, затаив дыхание смотрели на эту пару.

Забыв, что все еще стоит, девушка не отрывала глаз от рыцаря. Он ей казался самым красивым из участников турнира, несмотря на отчетливо виднеющийся шрам на щеке, выступающие скулы и твердый, жесткий рот без тени улыбки.

Втайне желая, чтобы Люсьен подал ей хоть какой-нибудь знак, поощрил ее, и она бы с радостью оторвала оба рукава, Александра нерешительно улыбнулась ему. Но в его глазах застыл холод и отчуждение.

Осознав безнадежность своего ожидания, девушка опустилась в кресло, а де Готье, отъехав от се шатра, получил на копье еще несколько разноцветных тряпиц.

Эрве и Винцент также сделали остановку у центрального шатра. Совершенно не обращая внимания на Винцента, Мелисса свой второй чулок привязала к копью Эрве.

У Винцента уже не было необходимости в предметах женского туалета – его копье походило на пугало, однако он даже не пытался скрыть свое разочарование.

– Ты видела маму? – прошептала Мелисса, когда ристалище опустело. Я думала, что она сорвет мой чулок с копья Эрве.

Александра нахмурилась.

– Он ей не нравится?

– Она его не знает.

– Как не знает?

– Он же не наследник, а ее интересуют только наследники. А Люсьен – наследник, но он же весьма ясно дал понять, что не женится на дочери Байярда, даже если получит назад свои земли.

Раздался голос герольда, призывающего рыцарей принять участие в поединке.

Затрубили трубы, и знаки внимания, которые дамы еще не успели подарить своим избранникам, плавно опустились на песок ристалища.

Появление двух рыцарей, выбранных первыми скрестить копья, вызвало глухой ропот, и изумленный шепот волной прокатился по рядам присутствующих.

Подняв голову, Александра увидела, как е разных «концов поля важные оруженосцы ведут коней, на которых восседают Люсьен и Джеймс. На какую-то долю секунды ей показалось, что сердце у нее остановилось, но затем, глотнув воздуха, девушка почувствовала, что оно бешено забилось. Без сомнения, турнир обещал быть удивительно интересным, а такое начало – встреча двух врагов, особенно после вчерашних событий, подогреет страсти публики. Однако Александра понимала, что этот поединок не предвещает ничего хорошего.

Встав друг против друга, Люсьен и Джеймс опустили забрала и приготовились к атаке. Отойдя от своих хозяев, оруженосцы сделали знак маршалу-распорядителю, и тот громко крикнул:

– Во имя Бога и нашего короля Генриха – вперед!

Не имея сил подняться, она напряглась, видя как мужчины одновременно пригнулись в седлах, подняли щиты и взяли копья на перевес.

Их столкновение было оглушительным, а звук дерева, разбивающегося о дерево, походил на раскат грома. Закрыв уши руками, девушка смотрела на коней, пытающихся удержать равновесие, и всадников, размахивающих сломанными копьями и поцарапанными щитами. Трибуны бесновались от восторга.

Хотя Мелисса и говорила ей о турнире, расписывая его во всех подробностях и рассказывая о поединках, но дочери Катарины и в голову не могло прийти, что действительность будет так ужасна.

Люсьен и Джеймс, повернув коней, поскакали на исходную позицию, где их уже ждали оруженосцы с новыми копьями. И снова рыцари мчались навстречу друг другу, и снова ничья – оба остались в седле, а копья вновь были сломаны. Была и третья попытка, закончившаяся таким же результатом. В конечном итоге решили остановиться на ничьей, однако участники этого удивительного поединка еще раз захотели попытать счастья и ринулись друг на друга, поменяв копья.

За секунду до столкновения Джеймс слегка отклонился в сторону, однако этого было достаточно, чтобы он потерял равновесие, и копье Люсьена, со всего размаху ударившее его в щит, выбило лорда Байярда из седла. Он упал на землю, чудом избежав копыт собственной лошади.

Крик Мелиссы потонул в гвалте возбужденных голосов.

«Боже, пусть это все быстрее кончится, чтобы я смогла побродить по саду, – взмолилась Александра, – чтобы смогла сунуть нос в самую скучную из книг, да что угодно, лишь бы не видеть, как взрослые мужчины ведут себя словно дикие звери».

Сестра повернулась к ней.

– Теперь отец должен дать де Готье выкуп за лошадь и вооружение.

– Сколько?

– Цену назначает победитель.

Шум на ристалище заставил девушек прекратить разговор. Они вновь устремили взгляды на поле. Встав на ноги, Джеймс направил на Люсье-а свое покрытое пылью и поцарапанное оружие. Это был молчаливый вызов.

Александра вскочила и встала рядом с сестрой.

– Разве поединок не закончен?

– Наоборот, только начинается, проговорила Мелисса, грызя ноготь на большом пальце.

Люсьен поднял забрало.

– Сначала выкуп.

На трибунах воцарилась мертвая тишина – все ожидали ответа Джеймса.

– Назови цену, – его гневный голос глухо звучал из-под шлема.

– Земли де Готье.

Лорд Байярд поднял забрало.

– Ты знаешь цену, Люсьен. За деньги ты их не купишь.

Тот взглянул на Александру и ее сводную сестру.

– Только не жена из рода Байярдов. – Будь проклято солнце, что запуталось в ее волосах, напоминая о минутах нежности и чувствах, которые, как ему казалось, он никогда больше не сможет испытать и которые вызывали в нем неукротимое желание обладать ею, и ревность, когда эта чертовка привязывала ленту к копью сэра Рексолта.

– Это твое последнее оскорбление! – закричал Джеймс, и меч его засверкал на солнце. – Спускайся с лошади, ты, ублюдок!