Надин Миллер - Сватовство по ошибке

Взгляд Тристана Тибальта, словно магнитом притягивало к огромному черному похоронному венку, прибитому к воротам особняка Уинтерхэвен.

– Итак, этот старый развратник, который был моим отцом, действительно мертв, – произнес он, натягивая поводья усталой лошаденки, на которой ему пришлось под ледяным дождем тащиться из Дувра.

Тристан покачал головой. Старый распутник Дикки Рэмсден, четвертый граф Рэнда, наконец протянул ноги, и его смерть не вызывала в душе молодого человека никаких чувств, кроме уверенности, что в аду станет жарче, когда в нем поселится новый жилец.

Последние лучи короткого зимнего дня скупо освещали портик трехэтажного каменного особняка, который Тристан называл своим домом до того дня, как ему исполнилось двадцать два года. Даже ряды узких окон выглядели угрюмо и непривлекательно… Казалось, будто его обитатели уже не надеялись дождаться гостя.

Перед взором Тристана вновь предстало загадочное письмо, которое он получил от своей единокровной сестры. В нем сообщалось, что граф покинул земную юдоль. "Пожалуйста, приезжай, – умоляли едва различимые каракули Кэролайн. – Отца убили во время ссоры в игорном доме, и мы в отчаянном положении". Эти строки повергли Тристана в недоумение. Кончина старого графа могла принести его исстрадавшимся жене и детям только облегчение. Все проблемы, которые возникали у Рэмсденов, включая и незаконнорожденность Тристана, были следствием невоздержанности графа. Возможно, теперь, благодаря его осторожному, уравновешенному сыну Гарту, пятому графу, жизнь в Уинтерхэвене наладится.

Тристан задумчиво нахмурился. У него было сильное подозрение, что отчаянная мольба Кэрри о помощи – это всего лишь следствие ее излишней впечатлительности. Она всегда была склонна, при малейшем затруднении впадать в панику. И все же с ее запиской надо было считаться. Ведь это была первая весточка, которую Тристан получил из дому за те шесть лет, которые прожил на континенте, и с пылкостью, свойственной человеку его возраста и темперамента, он жадно вчитывался в каждое слово. Все его личные контакты были оборваны: секретному британскому агенту, выдававшему себя за простого горожанина в наполеоновской Франции, другого выбора не оставалось. Но вот война окончилась, Корсиканец на Эльбе – под надежной охраной. Мысли Тристана вновь возвратились к Уинтерхэвену и людям, которых он с детских лет считал своей семьей.

Он огляделся в поисках грума, чтобы отвести лошадь в конюшню, но, как ни странно, вокруг не было видно ни души. Приезжего не встретил даже лакей, прежде поспешно сбегавший по ступеням пологой каменной лестницы, чтобы принять у гостя багаж. Охваченный внезапной тревогой, Тристан привязал лошадь к голой ветке куста, взял седельную сумку и двинулся вверх по ступеням к массивной дубовой двери. Но не успел он взяться за тяжелый медный дверной молоток, как дверь распахнулась, и на Тристана с визгом налетел маленький золотоволосый вихрь:

– Тристан! Я знала, что ты приедешь! Я точно знала!

Уронив сумку, Тристан сжал в своих медвежьих объятиях тоненькую фигурку младшей сестры.

– Конечно, я приехал. – Он довольно рассмеялся. – Хотя я очень подозревал, что ты меня просто надула своим драматическим посланием, маленькая плутовка. Но это неважно. Честно говоря, я уже и сам был готов возвратиться домой, и осесть на том клочке земли, который когда-то обещал мне Гарт.

Кэролайн обняла Тристана и прижалась щекой к его груди.

– О, Трис, как бы мне хотелось, чтобы все наши беды оказались простым преувеличением… – Ее голос дрогнул. – Знаешь, все это похоже на ночной кошмар, когда молишь Бога лишь о том, чтобы скорей проснуться.

Тристан внимательно взглянул на сестру и поразился тому, что увидел. Вместо румяного озорного ребенка, с которым он расстался шесть лет назад, перед ним стояла бледная молодая женщина. В глубине ее серьезных синих глаз таился темный огонь. Он осторожно опустил ее на скамью ночного привратника, стоявшую у стены при входе в вестибюль.

– Расскажи мне все. Особенно мне хотелось бы знать, каким образом твоя записка оказалась в официальном пакете Уайтхолла, адресованном лорду Каслри на Венский конгресс.

– У меня есть друг, который служит клерком в Уайтхолле, – спокойно пояснила Кэрри. – До него дошел слух, что ты находишься вместе с лордом Каслри, и мы решили, что стоит попытаться. Но если кто-то узнает, что он помог мне связаться с тобой, это наверняка станет концом его карьеры. Поэтому не спрашивай у меня его имя. – По ее щеке скатилась слезинка. – Я совершенно не представляла, что нам делать. Ни Гарт, ни мама не знают, что я вызвала тебя.

Кэролайн поднялась, ухватила Тристана за руку и увлекла его за собой.

– Мама у себя. Пойдем к ней. Твое присутствие ее успокоит. К тому же тебе лучше услышать всю историю сразу от нас обеих. Вряд ли тебе захочется слушать все это еще раз.

Продолжая свою речь, Кэролайн поднималась по лестнице, ведущей в личные покои графини. Тристан следовал за ней, тревога его росла с каждым мгновением. Графиня полулежала в шезлонге, прикрывшись пуховым стеганым одеялом. Эта комната прежде вызывала в душе Тристана светлые и радостные чувства, но сейчас она была словно наполнена мраком, который казался еще темнее от пламени единственной свечи, потрескивавшей у окна на конторке в стиле "Чиппендейл". Тлеющие в камине угли едва согревали спальню.

Кэролайн улыбнулась графине:

– Мама, ты ни за что не угадаешь, кто здесь! Это наш дорогой Тристан! Теперь он поможет Гарту во всем разобраться!

Повернув голову, леди Урсула Рэмсден взглянула на вошедших покрасневшими глазами.

– Тристан? Слава Богу, наконец, ты дома. – Она выпрямилась в шезлонге. – Ну, значит, так. Я категорически не хочу больше терзаться ни минуты. Вы оба должны, наконец, разрешить эту ужасную путаницу. – Графиня откинула упавший ей на глаза потускневший золотистый локон.

Тристан никогда прежде не замечал, чтобы из прически графини выбивалась хоть единая прядь. Но сегодня она выглядела на удивление небрежно, словно ей каким-то чудом удалось ускользнуть от бдительного ока своей преданной горничной.

Леди Урсула оглядела Тристана с головы до ног своими бледно-голубыми глазами.

– Господи, в тебе почти невозможно узнать того славного маленького мальчика, которого я каждую ночь укладывала в постель. Как ты вырос! Ты стал таким солидным.

Кэролайн кивнула:

– Мама права. Этот бронзовый загар, эти длинные черные волосы! Ты стал похож на пирата.

– Меня называли и похуже, – усмехнулся Тристан. – Одна старая цветочница на Марше-де-Пари даже крестилась всякий раз, когда я смотрел на нее своими "дьявольскими глазами".