Надин Кравчински - Я найду тебе мужа или Сватовство по-восточному

1.

Обычно утро буднего дня начиналось с шума стройки. Переехав в новый дом, Никки рассчитывала в это утро проснуться, наконец-то, от пения птиц. Поэтому, когда утро выходного дня началось с крика петуха, она несколько, мягко говоря, удивилась. Открыв глаза, она перевернулась в постели и уставилась в потолок.

– Ку! Ка! Ре! Куууу!!!

Она поморщилась:

– Что за?.. – резким рывком она поднялась на постели, тряхнула головой и провела рукой по лицу.

– Ку! Ка! Ре! Куууу!!!

Никки встала с постели, подошла к окну и посмотрела наверх. Будто она могла что-то там увидеть. Это был последний этаж. Затем она посмотрела вниз и поняла, что из квартиры снизу явно раздавалось петушиное кукареканье.

– Что за черт? – тихо спросила она саму себя.

С каких пор в городских квартирах кто-то держит петухов? Конечно, все понятно, Израиль, страна чудес, но это странно даже для этого места.

Затем она явственно услышала, как мужской голос снизу матюгнулся по-русски и завопил:

– Заткнись-заткнись! Хоть в выходной день ты дашь мне поспать?!

После чего ку-ка-ре-ку прекратилось.

Никки недоуменно вытаращила глаза. Десять часов дня, что за нездоровый петух? Разве они не в пять утра должны просыпаться?

Не получив ответ на свой вопрос, она отправилась в ванную, совершать утренний моцион. Затем подошла к фитнесс-коврику возле кровати, сделала быструю разминку и пошла на кухню. Давида, её соседа, в эту пятницу не было дома, этот шаббат 1 1 Шаббат – седьмой день недели в иудаизме, суббота, в который Тора предписывает евреям воздерживаться от работы. В Израиле выходные дни – пятница и суббота. он проводил в армии. Поэтому, заваривая кофе, и, потихоньку просыпаясь от его бодрящего запаха, она не сразу поймала себя на мысли, а почему, собственно, в её ванной снова шумит вода из душа. Ещё когда она делала зарядку, там всё было тихо. Если Давид не в армии, то, во-первых, почему он моется в её душе, во-вторых, как он проскочил мимо неё, а в-третьих, он что, поёт по-арабски?

Переехав в Израиль, у неё не много времени ушло на то, чтобы начать различать иврит и арабский на слух. Как выразился один её друг, «арабский звучит так, будто человеку в глотку засунули несколько шаварм 2 2 Шаварма – шаурма (ивр.). и он, не пытаясь их прожевать, пытается что-то сказать. Иврит в свою очередь похож на… на нормальный язык похож, мы же в Израиле, в конце концов. Но если быть совсем честно, на торговлю на рынке он похож.

Вся кухня была заставлена коробками с перевезёнными вещами, и она пыталась прикинуть, какую нужно открыть, чтобы взять что-нибудь тяжёленькое для самообороны. Поразмыслив немного, она поняла, что турка с горячим кофе тоже очень даже подойдёт.

Выставив турку перед собой на вытянутых руках, она двинулась в свою комнату в сторону ванной. Подойдя к двери, она прислушалась: поющий голос принадлежал явно не Давиду. На какое-то время Никки зависла. Что делать дальше? Распахнуть дверь с воплем «Агаааа!..» и выплеснуть кофе на незваного гостя? Вежливо постучаться и спросить, какого черта он решил помыться у них дома? А может просто вызвать полицию?

Последняя мысль была, наверно, самой правильной, но что ей делать, пока полиция едет? За это время моющийся маньяк может закончить свои гигиенические процедуры и убить её. Может уйти из квартиры и подождать у подъезда? А что, если это просто сумасшедший, который каким-то странным образом попал в их квартиру, решил помыться и потом уйдёт? А когда будет выходить из подъезда, она и не поймёт, что это он, она ведь пока не знает всех жителей этого дома. Полиция приедет, а в квартире никого нет и ей впаяют штраф за ложный вызов. А штрафы в этой стране, ой какие, не маленькие. Страна – еврейская, а цены-то антисемитские.

За раздумьями, Никки не заметила, что шум воды прекратился. Додумать она не успела, дверь ванной распахнулась и, от неожиданности, она выплеснула кофе на появившегося в дверном проёме.

Ошпаренный завизжал. Правда не от боли, а от недовольства. С круглыми глазами, ошарашенная Никки смотрела, как невысокий восточный мужчина, завернутый в ее розовое, подаренное бабушкой полотенце, с надписью «любимой внучке», оглядывает облитого себя, и приговаривает с сильным акцентом на русском:

– Ой-ва-вой, зачем обливаешь, а?! Только помылся, опять мыться придётся, ещё и полотенце испортила, такое мягкое и пушистое, меня не жалко, полотенце пожалей, подарок же, а?! Теперь прямо в полотенце мыться придётся, стирать же надо!

С этими словами, он развернулся к Никки спиной и захлопнул дверь ванной прямо перед её носом, скрывшись там снова. Никки так и осталась стоять с пустой туркой в руках.

Она не знала, что и думать: возможно гость и не опасен, раз так беспокоится о её имуществе? А может он и правда сумасшедший, о вещах волнуется, а человеческую жизнь ни во что не ставит? Сейчас постирает полотенце и им же её и задушит? С другой стороны, она усиленно пыталась вспомнить, есть ли у неё в Израиле неожиданно объявившиеся родственники, о приезде которых, ей забыли сообщить? На голове у мужчины она успела разглядеть еврейскую кипу-тюбетейку, какие здесь носят евреи-выходцы из арабских стран, что объясняет, почему он пел на арабском, но не объясняет, почему он говорит на русском. Хотя, может он из какой-нибудь бывшей восточной республики СССР?

– Не припомню у нас там родственников, – вслух сказала Никки, нахмурившись.

Распахивать дверь ванны она не решилась, дабы не лицезреть голого гостя, потому что, судя по звукам, он яростно стирал полотенце, а значит, был скорее всего без него.

– Эй, мистер, – обратилась она к закрытой двери, – вы когда закончите, я вам тут повесила на ручку двери сухое полотенце.

Раздававшееся из-за двери бормотание что-то вроде «вах-вах, дурной девушка, такой хороший кофе на такой красивый полотенце» сменилось на «вай, совсем другое дело» и Никки двинулась обратно на кухню.

Гость как раз вышел к тому моменту, когда она закончила варить новую порцию кофе.

– Кофе?

– Ай, спасибо, красивый девушка, вот это правильно ты делаешь! – заворковал восточный мужчина, присаживаясь за стол, – а то, что это такое, сразу кофе на гостя лить, ты сначала за стол усади, напои-накорми, а уж потом в драку лезь!

– Так! – Никки с грохотом поставила чашку с кофе на стол перед гостем, чуть не залив весь стол, – Ай, лысый мужчина, ты сначала в дверь постучись, поздоровайся, представься, а уже потом мыться в чужом душе начинай и наставления читай! – в его стиле выдала она.

Гость примолк. Большими и указательными пальцами обеих рук, усыпанных золотыми перстеньками, оттопырив остальные в стороны, осторожно взял чашку и сделал глоток.