Джинджер Хэнсон - Любовь по переписке

– Это печальное место, – проговорил Шотландец, вскакивая на свою лошадь. – Анджела рассказывала, что она обнаружила могилы мистера Оутса и двух его дочерей. Миссис Оутс была не совсем в своем уме. Каждый вечер она делала вид, что вся семья собирается в доме и она их кормит.

Рэнсом скривил губы. Он подумал, что и за это ему придется просить прощения у Анджелы. Он оставил ее в доме с умалишенной женщиной.

– Она делала вид, что обедает с ними, – продолжал Шотландец, – разговаривает с мужем о делах, потом укладывает детей в постель.

Рэнсом почувствовал сочувствие к миссис Оутс. Он не делал вид, что Сабрина жива, но война и множество смертей подействовали на его сознание так, что он предпочел жить со своей иллюзией. А жизнь с Анджелой билась в его забаррикадированное сердце до тех пор, пока ее преданная любовь не разрушила созданную им стену.

И теперь она была в руках О'Брайона.

– Он хотел жениться на ней, – говорил Рэнсом, – но Флетчер убедил ее выйти замуж за меня.

– Я плохо понимаю то, что вы мне говорите. В тот день, когда я встретил Анджелу, она сказала, что О'Брайон хотел убить ее.

– Наверное, она так думала после того, как увидела, что он убил миссис Оутс.

– Насколько я понял, тот бандит, который послал О'Брайона, уже умер. И обвинения с нее сняты.

– Да, он мертв, и обвинения сняты, – подтвердил Рэнсом.

– Так почему же она не скажет ему, что ее больше не обвиняют в убийстве сестры? – удивленно спросил Шотландец.

– Зная Анджелу, я уверен, что она использует любое оружие, которое будет в ее распоряжении. – Рэнсом вспомнил ее нож и то, как умело она им пользовалась. – И благодаря этому я не теряю надежду.

Лезвие ножа блестело в лучах солнца, проникавших сквозь дырки в задней стенке уборной. Анджела рассматривала свой нож, как будто видела его впервые. Деревянная ручка, изогнутая по форме небольшой мужской руки, вполне подходила и для нее. Конечно, это было не серьезное оружие, но это было все, что она имела. Она совсем не была уверена, что сможет проткнуть человеческую кожу, мускулы и сосуды для того, чтобы нанести вред, а не лечить человека. Но если она не выведет из строя О'Брайона, он затянет ее в сети своих безумных идей.

Она как будто взвешивала нож в правой руке. Грансер, который считал ее неспособной убить кого-нибудь, учил ее использовать нож для того, чтобы выиграть время и удрать от нападавшего.

Он был прав, она не может убить О'Брайона, но она может его ранить. Если она воткнет нож ему в бедро, он обязательно упадет, а она успеет исчезнуть.

Рэнсом испытал невероятное облегчение, увидев Анджелу, выходившую из уборной. По предложению Шотландца они оставили лошадей в полумиле от фермы и добирались сюда пешком. Они подходили к ручью, когда Рэнсом заметил О'Брайона, прислонившегося к большому старому дубу недалеко от уборной.

Опустившись на землю, Рэнсом всматривался сквозь низкорослые кусты. Из-за деревьев виден был только локоть О'Брайона, и Рэнсом не мог стрелять. Взглянув на Шотландца, он глазами указал тому на ружье, затем на О'Брайона.

Шотландец кивнул головой и сделал не очень понятный жест рукой. Через секунду Рэнсом в одиночестве лежал в траве. Птицы и белки постепенно успокоились, и послышались обычные лесные голоса. Любопытная сойка опустилась на соседний куст.

Рэнсом ничего не слышал, ружье его было направлено на локоть О'Брайона.

Анджела вышла из маленького домика раньше, чем О'Брайон поднялся. Рука Рэнсома, ожидавшего каких-то движений О'Брайона, вспотела. А тот поднялся, но, не двигаясь, ждал, пока Анджела подойдет к нему. Потом она что-то сказала, но Рэнсом находился слишком далеко, чтобы разобрать слова. Однако звук ее голоса доставил ему удовольствие.

– Что это такое? – Грубый окрик О'Брайона раздался в тишине.

Он схватил Анджелу за запястье правой руки и вывернул ее вверх. Лезвие ножа сверкнуло в воздухе. От страха у Рэнсома сжалось сердце, а пальцы его впились в спусковой крючок. Он затаил дыхание, моля Бога о том, чтобы ему удалось удачно выстрелить.

Он видел, как О'Брайон вырвал нож из руки Анджелы. Потеряв равновесие, она пошатнулась и схватилась за руку своего врага. Он оттолкнул ее, она упала, и в тот же момент О'Брайон прижал ее к земле.

Ни разу у Рэнсома не было возможности выстрелить. А теперь, когда О'Брайон и Анджела запутались в ее нижних юбках, стрелять было совершенно невозможно. Рэнсом отбросил ружье, перескочил через ручей и помчался к дерущимся. О'Брайон даже не слышал его приближения.

– Вы хотели пронзить мое любящее сердце? – пытался он спросить у Анджелы.

В ответ услышал голос Рэнсома.

– Эта мысль мне нравится, – проговорил он, левой рукой стащив О'Брайона с Анджелы, а правым кулаком энергично ударяя его в подбородок. О'Брайон отлетел назад и приземлился в куче листьев у маленького дуба. Вытащив из-за пояса свой пистолет, Рэнсом медленно подошел к неподвижному телу. Толкнул его носком ботинка, тот даже не пошевелился. Рэнсом пробормотал что-то сквозь зубы и в это время услышал обиженный голос Анджелы:

– Он разорвал мое новое платье.

Отвернувшись от О'Брайона, он подошёл к Анджеле, сидевшей на земле с пальцем, засунутым в дырку на рукаве.

– Не расстраивайся, милая. – Он опустился на колени рядом с ней и взял ее руки в свои. – Я куплю тебе другое.

– А что ты здесь делаешь? – спросила она.

Ее дрожащий рот и влажные серые глаза вызвали в нем такие нежные чувства, на которые, как ему казалось, он уже был не способен. Ему хотелось заключить ее в объятия и никогда не отпускать. Но сказанные им обидные слова стояли между ними.

– Я пришел, чтобы спасти тебя.

– А я думала, что ты отправился в Айову.

– Во-первых, я напился и пьяный провел ночь в канаве, раскаиваясь в том, что наговорил тебе. – На его лице появилась виноватая, очень симпатичная усмешка.

Анджела протянула руку и коснулась его щеки. Пальцы ее скользили по его коже так легко, как паук, танцующий на своей паутине. Она высвобождала в нем такую массу разных чувств, что он не мог сразу даже осознать их. Нежность, желание обладать ею были самыми сильными. Но главное, ему хотелось убедить ее в том, что он любит ее.

– Я вернулся в дом Салли, чтобы извиниться. Но тебя там не было.

– И ты не думаешь так, как ты говорил в тот ужасный день?

– Нет, в тех словах не было ни слова правды.

– Отпусти мою жену, бандит! – раздался разгневанный голос, и кто-то навалился на них.

Анджела сжалась, а Рэнсом сдвинулся, стараясь находиться между О'Брайоном и ею. Волнуясь за Анджелу, Рэнсом совсем забыл отобрать у О'Брайона оружие, и теперь ирландец приставил свой «ремингтон» к его голове. Сзади он слышал шуршание женских юбок.