Робин Хэтчер - Помнишь?..

Сара с облегчением вздохнула. По крайней мере, он не собирается жениться на этой девушке немедленно. Через несколько месяцев в Бостоне он перестанет и думать о Фанни. Возможно, все не так уж плохо, как казалось сначала.

– Я ее не забуду.

У нее вспыхнули щеки, когда она поняла, что он прочитал ее мысли.

– Я хочу привести ее завтра вечером на ужин и познакомить с тобой и дедушкой. Завтра у нее свободный вечер. Я хочу, чтобы ты радушно встретила ее, Сара. Ты сначала должна узнать ее, а потом уже судить о ней.

Она отвернулась от него и подошла к окну гостиной. Солнце зависло как раз над перевалом Тин-Хорн. Пройдет несколько минут, и оно опустится за горы, а в долине наступит ночь. Повсюду воцарится тишина. За исключением салуна «Поуни».

Сколько же ночей ее деду пришлось возиться с перебравшими гуляками в салуне? Сколько драк он остановил? Сколько раз пришлось ей выслушивать пересуды женщин об этих гулящих девицах? Сколько раз пастор взывал со своей кафедры против грехов пьянства и грехов плоти?

Ей стало вдруг жарко, когда она представила себя голой в объятиях Джереми. Грехи плоти... Ей хотелось снова в его объятия. Грехи плоти... Ей хотелось провести всю свою жизнь в его объятиях.

Ну кто она такая, чтобы судить Фанни Ирвин?

– Сара?

Том осторожно положил руку ей на плечо.

– Фанни совсем не такая, как другие. Она хорошая и милая. Ты раньше никогда не спешила судить о людях, Сара. – Голос его потеплел. – Познакомься с ней. Ради меня.

Это ее любимый брат, ее маленький Томми. Она желает ему самого лучшего. Она желает ему добиться всего, о чем мечтает. Он заслуживает самой лучшей жены в мире. Она не могла поверить, что лучшей женой для него станет девица, работавшая в салуне «Поуни». Но в то же время она не могла ему отказать в его просьбе.

– Мы будем завтра ждать ее к ужину, Том. – Она накрыла его руку, лежавшую на ее плече, своей рукой. – Но обещай мне, что не кинешься очертя голову во все грехи тяжкие. Ты еще молод. Пройдет время, и ты, может быть, захочешь совсем иного, не этого...

– Ты когда-нибудь видела, чтобы я передумал, если уж что-нибудь решил?

Никогда. Том Мак-Лиод всегда был самой целеустремленной личностью, какую она знала. Еще школьником он никогда не отступался от задуманного, пока не добьется своего. Даже если при этом случалось неожиданно свалиться с дерева и неожиданно сломать себе руку.

– А теперь давай поговорим о тебе, – сказал Том, вдруг резко переменив тему разговора. – Как ты себя чувствуешь? Сегодня за ужином ты почти ни к чему не притронулась.

– Мне не хотелось есть, но со мной все в порядке.

– Это из-за Уоррена?

– Уоррена? – Она чуть не рассмеялась. – Боже мой, нет.

Она чуть было не рассказала ему о Джереми, о своем чувстве к нему. Но остановила себя. Как могла она рассказать Тому, что так быстро влюбилась в Джереми, и в то же время говорить ему, что его чувства к Фанни – минутное увлечение?

– Тебе снова нехорошо, – сказал Том, прервав молчание. – Я буду настаивать, чтобы доктор осмотрел тебя. – Он нахмурился, но потом уголки рта у него поднялись и выражение лица смягчилось. – Я не шучу, Сара. Я не дам тебе отговорить меня, если ты не станешь опять сама собой. Договорились?

Сара театрально вздохнула:

– Договорились.

Согласиться не составляло труда. Она совсем не чувствовала себя больной и была уверена, что он зря беспокоится.

Сара смотрела, как доктор Варни снял очки, протер их материей и откинулся в кресле. В кабинете доктора повисла тишина. Было так тихо, что она слышала, как тикают часы в кармане доктора.

Наконец доктор снова надел очки и, все еще не поднимая глаз, сказал:

– Том, я полагаю, тебе следует оставить меня с твоей сестрой одних...

Ее брат, судя по всему, хотел возразить. Том очень беспокоился за сестру. Но в конце концов он не стал спорить и вышел за дверь.

Как только за ним закрылась дверь, доктор Варни сказал:

– Сара, боюсь, я должен задать тебе довольно неприятный вопрос.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Твои симптомы, по всей видимости, говорят о том, что ты можешь быть беременной. Это возможно?

– Беременна?! – Она выпрямилась и схватилась руками за края стола для обследований.

– Прежде чем я продолжу, я бы хотел знать, возможно ли это.

Беременна? Но ведь Роуз сказала, что беспокоиться нечего, что это случается не каждый раз.

– Ты понимаешь, о чем я спрашиваю тебя, Сара? – Он встал с кресла, подошел к столу и отечески положил руку ей на плечо.

– Ты должна сказать мне правду, моя дорогая. Горло перехватило, и она не могла произнести ни звука. Ее бросало то в жар, то в холод. Она испугалась, что ее опять стошнит.

Ее молчание, по-видимому, ответило на вопрос доктора. Он глубоко вздохнул.

– Господи Боже мой, – невнятно пробормотал он, и его пальцы сжались на ее плече.

Ребенок Джереми. Она беременна ребенком Джереми.

– Уоррен знает?

Она подняла глаза и встретила взгляд доктора.

– Уоррен?

– Он знает, что ты носишь его ребенка?

Она медленно покачала головой. Ну конечно, доктор думает, что это ребенок Уоррена, Любой подумал бы, что это ребенок Уоррена. Но это не так. Ч го же ей делать? Что сказать?

– Ему нужно сказать.

– Нет! – Она схватила доктора за руку. – Я... Я не хочу, чтобы Уоррен об этом знал. У нас нет желания жениться. Это не его дело.

– Моя дорогая Сара, ну конечно же, это его дело. Он обязан вернуться и жениться на тебе. Ты не можешь...

– Это не его ребенок! – выпалила она. Теперь дар речи потерял доктор.

Она повторила более тихим голосом:

– Это не его ребенок...

Она уставилась на колени, смотреть в его глаза она не могла больше ни секунды, зная, что он должен сейчас думать о ней.

– Чей это ребенок, Сара?

Она покачала головой, на глаза у нее набежали слезы.

– Сара...

Она продолжала качать головой.

Доктор взял ее подбородок пальцами и заставил посмотреть на него, хотя застилавшие глаза слезы мешали ей видеть.

– У тебя нет иного выхода, Сара. Ты должна сказать мне, кто отец ребенка.

– Я люблю его, – прошептала она, и по щекам ее заструились слезы.

– Уверен, что любишь. Так как его зовут? Теперь уже он ее не полюбит. Он возненавидит ее на веки вечные.

– Джереми.

– Джереми Уэсли?!

Он на шаг отступил от нее.

Она жалко кивнула.

Сняв очки одной рукой, доктор другой потер лоб.

– Буран, – сказал он себе, но Сара расслышала.

– Виновата только я, доктор.

– Чепуха! – воскликнул он вдруг сердито. – Да его за это нужно засадить в его же собственную тюрьму и пусть там гниет. – Неожиданно он шагнул к ней. – Он заставил тебя, Сара? Бог мой, если он это сделал, мы его повесим.

Она вскочила. Страх заполнил ее всю.