Мэри Гилганнон - Мечта Дракона

Он поежился. Отец поступил глупо, женившись на его матери, но кто знает, может быть, и у Кадваллона не было иного выбора? Ведь невеста тоже принесла ему ценное приданое. Не в виде войска или новых земель, но в виде мира. Взяв в жены принцессу из горного племени, Кадваллон наконец-то добился союза между обитателями побережья и горцами и положил конец десятилетиям войн. И не важно, как он при этом относился к женщинам, – хотя мать Мэлгона и отличалась необычайной красотой, похоже, для Кадваллона эта женитьба была лишь выгодной сделкой.

Очевидно, такова судьба королей. Они женятся во имя будущего своих народов. Свадьба с иноземной принцессой необходима для его державы. Если б только это было не так тяжко, если б не походило на предательство всего того, что он изведал в браке с Авророй.

Мэлгон опять посмотрел на дальний горизонт и ощутил, как на плечи ему, словно плащ, спустились сумерки. Аврора. Даже теперь ее образ стоял перед его глазами. Гордые черты необычайно утонченного лица напоминали о надменном римском предке. В завитках темных шелковистых волос, таких мягких и густых, казалось, можно было утонуть, как в море. В объятиях мужа ее пышное тело словно расцветало, становилось так отзывчиво... Она нарочно противостояла ему, сопротивлялась, но оказавшись придавленной к постели, становилась тепла и податлива. Она отличалась храбростью, почти бесстрашием, однажды даже рискнула своей жизнью, чтобы спасти его. Но, шепча его имя в ночной темноте, Аврора будила в нем то необычайно нежное и в то же время страстное, яростное желание, которое лишь одна она в состоянии была удовлетворить.

После ее смерти Мэлгон почувствовал себя разбитым и опустошенным. Много лет потребовалось, чтобы притупилась боль, уврачевались раны. Когда умерла Аврора, ему минуло двадцать пять зим, когда он поступил в Колвинскую обитель – двадцать девять, и тридцать одна – когда Бэйлин оказался у ворот монастыря, прося его об аудиенции.

Спасибо, что Господь послал ему такого верного друга. Если бы он не уговорил короля вернуться в мир, снова вкусить свет и жизнь, дружбу и человеческие чувства, он все еще жил бы в монастыре, барахтаясь в собственных страданиях. Бэйлин сумел напомнить ему, что он король и вождь. Вся эта монастырская жизнь с ее ограничениями, молитвами и лишениями не зачеркнула того, что было предначертано судьбой. Гвинедд остался делом его жизни, душа его принадлежала этой земле. И вот почему он стоял теперь тут, наблюдая, как погружаются в ночной мрак вершины гор.

Это его земля, и он не может ее предать. Он сделает все, что нужно для блага королевства: женится на этой иноземке, заставит себя разделить с нею ложе, получит от нее потомство. Он постарается не причинять ей зла только из-за того, что она дочь Фердика, но полюбить ее... на то надежды нет. Время любви уже прошло. Это раньше, будучи молодым и здоровым, он годился для таких чувств.

Теперь же ясно, что единственной его любовью навсегда останется Гвинедд.

Мэлгон направился к крепости, где люди с нетерпением ожидали его решения.

На побережье спустилась дымка, и хотя лето еще не прошло, воздух был холоден. Когда король уже подходил к воротам, облако тумана колыхнулось под дуновением ветра, но вскоре снова сгустилось. На какой-то миг Мэлгону показалось, что его окутало чем-то осязаемым, словно вокруг обвились руки самой Судьбы, чтобы наполнить его новыми силами. Дымка закрутилась вокруг него, а затем расступилась, открывая взору деревянные стены крепости.

Уже почти стемнело, когда часовой оповестил о приближении большого обоза. Услышав об этом, Мэлгон быстро поднялся на надвратную башню. В сгущающейся темноте он мог разглядеть лишь вереницу людей и лошадей, движущуюся по прибрежной дороге. Их поздний приезд внушал королю неприятные ощущения, и он ненадолго задумался, прежде чем отдать приказ отворить ворота. Мэлгона не оставляла мысль о том, что это удобный случай для вероломного нападения. Но, с другой стороны, он понимал, что и так уже очень далеко зашел, доверяясь Фердику, а значит, должен и дальше верить ему, и потому приказал впустить бригантов в крепость.

Даже при свете факелов Мэлгон тотчас же узнал старого знакомого. Король бригантов мало изменился за те восемь зим, что они не виделись. Его длинные рыжие волосы, как и прежде, отливали золотом, надменное лицо было все так же красиво, а самодовольная улыбка незамедлительно вызвала у Мэлгона, подошедшего, чтобы лично встретить гостей, знакомое чувство отвращения. Тем не менее он произнес, как и подобало радушному хозяину:

– Приветствую тебя, Фердик, король бригантов. Рад видеть тебя в Диганви. Надеюсь, ты разделишь с нами трапезу и мы отпразднуем заключение мира.

– Мы рады воспользоваться вашим гостеприимством, – ответил Фердик, все так же мерзко улыбаясь. – Мы отужинаем вместе с вами в знак возобновления дружбы между нашими народами.

Остальные бриганты начали спешиваться, и слуги подошли, чтобы принять лошадей и показать чужеземным рабам, куда нести поклажу. Мэлгон не удержался, чтобы не бросить любопытного взора за спину Фердика, глазами отыскивая среди вновь прибывших свою будущую жену. «Она должна быть где-то здесь», – подумал он с тревогой.

Похоже, Фердик угадал его мысли, потому что тут же указал на обоз за своей спиной и спросил, не желает ли Мэлгон поглядеть на принцессу. И король Гвинедда проследовал за своим гостем туда, где на лохматом сереньком пони сидела крохотная фигурка. Капюшон плаща, предохранявший лицо принцессы от ночной сырости, был низко опущен, так что Мэлгон увидел лишь силуэт девушки и ее тонкие руки, державшие поводья.

– Король Мэлгон, представляю вам мою дочь, принцессу Рианнон.

Хозяин поклонился гостье, затем помог ей слезть с лошади. «Она легкая и хрупкая, как ребенок», – подумал он, опуская ее на землю. Теперь, когда девушка стояла перед ним, ее голова едва доходила ему до середины груди. Король поглядел вниз, на свою невесту, полагая, что теперь она откинет капюшон и покажет свое лицо. К превеликому его удивлению, Рианнон не шелохнулась. Он подождал еще мгновение, и любопытство возобладало над вежливостью: взявшись рукой за широкий капюшон, Мэлгон стянул его с головы девушки.

Бэйлин не обманул, она была красавицей: бледное с тонкими чертами лицо, прямой, чуть веснушчатый нос, маленький рот и огромные яркие глаза. Но, несмотря на свою очевидную юность, принцесса Рианнон не показалась королю по-детски наивной. Пытливые глаза следили за ним с настороженностью. Девушка на мгновение перехватила его взгляд, затем длинные ресницы опустились. Мэлгон пристально рассматривал это узкое лицо, тщетно отыскивая сходство с Фердиком. Слава Богу, так и не отыскал. И все же она напоминала ему кого-то...